"Звездное небо над головой и моральный закон внутри нас наполняют ум все новым и возрастающим восхищением и трепетом".
И. Кант
Термины «правые» и «левые» возникли во времена Французской революции, в 1789 году во время работы Учредительного собрания. Довольно редкий случай в истории, когда можно указать день рождения великого раскола. Это произошло в пятницу, 28 августа 1789 года. Именно в тот день Учредительное собрание, занимавшееся разработкой новых институтов, которые означали бы переход от абсолютной монархии к конституционной, разделилось на две части по вопросу о том, какие полномочия следует дать королю. Речь шла о будущем праве вето. В зале заседаний представители сидели по разные стороны от председателя.
Слева сидели те, кто поддерживал изменения, в частности отмену монархии. Справа сидели те, кто поддерживал традиции, монархию, церковь и иерархический порядок. Борьба правых и левых с тех пор определяет физиономию Западной цивилизацию. Сегодня она вновь вступила в острую фазу.
Совсем недавно казалось, что левые окончательно взяли верх, но неожиданно начался резкий правый разворот, сопровождающийся предельным озлоблением сторон, за которым маячит гильотина, поэтому стоит разобраться: а чем же правые отличаются от левых. Мы копнем чуть глубже поверхностного слоя. В поверхностном слое все просто: правые за традицию, левые за прогресс. Но давайте ковырнем поглубже.
Всякий индивидуум встроен в иерархическую систему отношений, связей. В ближнем кругу располагаются семья, соседи, друзья. Это индивидуальный микрокосм. Но человек еще и частица государства, социума, Вселенной. Человек правых взглядов всегда предпочтет свой обжитый, обустроенный, осмысленный микрокосм. Семью, друзей. Левым микрокосм неинтересен. Им подавай только глобальные проблемы.
Одряхлевший отец Троцкого пришел к всесильному комиссару с нехитрой просьбой: он просил у сына сапоги. Троцкий прогнал отца взашей. Такая мелкая, микроскопическая проблема как отцовские босые, опухшие ноги его взволновать не могла. Мировая революция - это совсем другое дело. Недавно ушел из жизни мой очень близкий друг. Его прогрессивная дочь, профессор, не пришла к отцу на похороны. Отцовские похороны? Вот вздор.
Глобальное потепление – здесь проблема, вот корень зла. После 7 Октября моему знакомому объявила бойкот его передовая американская дочь. Она убеждена в том, что на обед поселенцы предпочитают почки-соте, изъятые из палестинских детей. Разговор с левыми невозможен. Такие мелочи, как семья, дружба, их попросту не интересуют. Вот землю в Гренаде крестьянам отдать - это другое дело. Да вот: о дружбе. Вернемся во Французскую Революцию. Еще вчера друзья: Робеспьер, Сен-Жюст, Дантон, Демулен хладнокровно перерезали друг друга. Эти люди просто не знают, что такое дружба. Вот свобода, равенство, братство - это другое дело. И непременно во вселенском масштабе. Этот французский сюжет железно воспроизводился во всех без исключения революциях. Нелепые швейцарские эмигранты, чудом захватившие власть в России, упоенно резали друг друга. Еще вчера они выпрашивали у буржуев десять франков на пиво, лечились от общих венерических болезней, а назавтра расстреливали друг друга в подвалах Лубянки. Оказалось, что друзей среди них нет.
Разбив микрокосм, левые разрушили идентичность человека, ибо она формируется именно в ближнем кругу связей. До Французской и Российской Революций человек мог сказать: «Я не могу этого сделать, я же дворянин». Или: «Это невозможно, я же священник». Разрушив сословное общество, революционеры отправили в утиль такую мелочь, как «честь». Не мог теперь человек сказать: «Я – дворянин, и не могу поступить иначе». Но ни Руссо, ни Робеспьер, ни Сен-Жюст, ни Троцкий не могли додуматься до того, что через двести лет опасно будет сказать «я не могу так поступить, ведь я мужчина», а детям в школе будут внушать, что это круто - сменить пол, и гендерная идентичность - никакая не обязанность, и вообще никакая идентичность не обязанность. И вообще нет у человека никаких обязанностей, одни права.
В чеховской повести «Дуэль» доктор Самойленко произносит: «Я русский врач, дворянин и статский советник! … Шпионом я никогда не был и никому не позволю себя оскорблять! – крикнул он дребезжащим голосом, делая ударение на последнем слове. – Замолчать!». Дворян и статских советников Октябрьская Революция раскассировала, и сегодня доктору Самойленко оставили только его русскость, на которую так напирают новые правые. Опереться более не на что. Не на что опереться и французским, и румынским, и немецким правым. Поэтому тупой марш прогорклого, правого национализма неотвратим.
***
Как формируется человеческая идентичность? Это очень сложный, развертывающийся во времени, многослойный процесс. Он начинается с того, что ребенок осознает себя «мальчиком» или «девочкой». Это осознание требует от ребенка огромной внутренней работы, необходимо осознать, что там, где у мальчика «выпуклость» у девочки - «впуклость». Как говорил Мераб Константинович Мамардашвили сложность этой внутренней проработки от взрослых ускользает. Так формируется первичная человеческая идентичность. Затем ребенок осознает себя членом семьи, это важнейшая самоидентификация человека. Затем членом общины, «мира».
Еще совсем недавно непременным было религиозное самоотождествление. В средневековом городе непременной и важнейшей была цеховая, профессиональная идентичность. На следующем уровне этой иерархии человек осознавал себя гражданином страны, с вытекающими из этого обязательными последствиями. Все эти компоненты идентичности составляли матрешку человеческой личности.
Между разными уровнями этой иерархии идентичности, возможны конфликты, поднимающиеся до трагедии. Именно такой конфликт представлен Софоклом в «Антигоне», где в непримиримое противоречие вступает родовая и государственная идентичности Антигоны. Идентичность человека трансформировалась и эволюционировала, становилась все сложнее. И личность человека усложнялась с этим процессом развития многоуровневой идентичности. Именно поэтому нам так интересны герои Шекспира и Гете, они - многомерны. Эта многомерная идентичность разрушена необратимо.
***
Можно, конечно, гордо провозгласить: «я гражданин Вселенной», можно, но многим этого мало. Эта звонкая фраза ничего не говорит человеческому сердцу. Обратим внимание на то, что вселенская проблематика прекрасно мифологизуется. Я не знаю советского человека, который бы не упивался полетом Гагарина. Ну, казалось бы, живешь ты в коммуналке, трясешься в переполненном, вонючем троллейбусе на завод, едва дотягиваешь до получки, что тебе Гагарин? Но, как говорил Мераб Мамардашвили, человек – существо трансцендентное, и звездное небо над головой ему не менее важно, нравственного закона.
Заметим, что правых очень редко интересует звездное небо. У меня есть друг, с которым я уже двадцать лет изучаю Талмуд, глубокий, тонкий знаток Писания. Я недавно с неподдельным изумлением выяснил, что он не знает о том, что наше пространство трехмерно, о том, что у точки три координаты. Я почесал затылок и неожиданно понял, что с трудом представляю себе ситуацию, в которой ему бы это знание понадобилось. Шерлок Холмс не знал, что Земля шарообразна, и не было случая, чтобы это знание ему потребовалось. Но иногда микрокосм, даже очень уютный, становится душным (обрушение комфортного микрокосма гениально предъявлено Чеховым в «Учителе Словесности»), и тогда человек различает на небе звезды.
В сущности, конфликт правых и левых - это конфликт звездного неба над нами и нравственного закона внутри нас. Конфликт макрокосма и микрокосма. Кант думал, что эти миры могут ужиться, оказывается, что это один из конфликтов, корни которого зачастую неустранимы. Именно такой конфликт называется трагедией.
Добавить комментарий