Мила. Из цикла «Одуванчики Среднего Запада»

Мила, в девичестве Маневич. Отца звали Михаэль — в паспортном столе, не мудрствуя лукаво, записали Михайловна. В институте Мила вышла замуж за Леонида Ивановича Голубкова, став Милой Михайловной Голубковой.  

В девяностых, в период распада СССР, финансовой пирамиды МММ и Лени Голубкова* , потянулась еврейская Одесса в заокеанские дали — Мила с семейством и родственниками, у кого хоть капля иудейской крови была, уехали.

Перед отъездом Мила ещё сомневалась, но Лёнчик убедил. «Америка — это страна, где всем везёт!», — говорил он, отметая всякие сомнения. 

Америку Мила полюбила из практических соображений — социалка тут, что коммунизм, о котором мечтали. Поначалу звонила подружкам-одесситкам: «Живу при коммунизме!». И не преувеличивала: для бедных медицина бесплатная — катайся на скорой хоть каждый день. Чем не такси — звонок и через пять минут карета подана. 

Кто-то скажет: брак по расчёту, так нет в этом браке ничего плохого, одно сплошное удовольствие. 

К мужу Милы, тёзке популярного персонажа Лёни Голубкова, привязалось прозвище «ЭМ-ЭМ-ЭМ». 

«Лёнчик, а деньги где?» — ехидничали знакомые. На что Лёнчику хотелось завернуть матерно, но как человек интеллигентный он отвечал: «В Караганде». 

Лёня и Мила жили на пособие, поэтому утверждение Лёнчика было недалеко от истины. Лёня не унывал, записался на курсы английского, купил подержанный шевролет, надел кипу, что способствовало его трудоустройству в автомастерскую Славы Когана, где платили мало, но наличными. Пособие, плюс заработок в автомастерской подняли Лёню с Милой до уровня среднего класса. Неофициально, конечно. Афишировать дополнительный доход - что яму себе рыть.

Счастье длилось недолго. Леня пошёл вынести мусор, а заодно и перекурить, между первым и вторым этажом упал с сердечным приступом. Кипа слетела с головы Лёнчика, а с ней отлетела и православная душа Леонида Ивановича Голубкова. Потеря любимого мужа обернулась для Милы ужасным открытием, что в Америке люди тоже умирают.

 После смерти мужа прозвище «ЭМ-ЭМ-ЭМ» перешло к Миле, прослеживалась в этом некая кармическая закономерность трёх «М» — Мила Михайловна Маневич. 

В общем на прозвище Мила не обижалась: «Рассудить здраво — в Америке кругом одни сокращения, и на вопрос — как тебя зовут? — часто можно услышать: Ди, Ти, Кей, Джей. Чем «ЭМ-ЭМ-МЭЙ» хуже? Почти что Эминей». «Эминем» — поправлял Дениска: «Баба, это рэпер классный, послушай!». Послушала — уши чуть не отвалились, одно «F». «Ну как? Понравилось?» - «Очень!» — и пошла песочить сына, что за музыку непотребную внук слушает. «Мам, ты не понимаешь! Все дети сейчас это слушают. Здесь их «F» — это не то, что наши «хэ» или «пэ». Это так, ненастоящее. В этом «фэ» ни силы, ни гармонии. Пустой звук. Не переживай. Вон Дэнис на отлично полугодие закончил». «Денис! Какой Дэнис?! — Де-нис!», — не выдержала Мила. Всё в ней клокотало и протестовало против англоязычной версии имени. 

Так что «ЭМ-ЭМ-ЭМ» не проблема. Дэнис — проблема. 

За двадцать лет иммиграции Мила так и не слетала посмотреть на «шаланды полные кефали», на дворик, в котором выросла. Может, и правильно — многое в Одессе по-другому, и страна другая, и дворика того уж нет, и «сарая», в котором жили, — нет.¬ Комната в коммуналке: бежишь по коридору на кухню — тьфу! соль позабыла, бежишь обратно за солью; только прибежишь — тьфу! теперь поварёшку позабыла; и бегаешь туда-сюда — очень неудобно. Жили-то бедно, продукты в комнате держали, у кого холодильник на кухне, те замки вешали. 

Писала подруга, что снесли их сараюху, перестроили, магазинов понатыкали. Зачем ехать к тому, чего уж нет. «Да и без нас, евреев, Одесса — не Одесса», — подводила черту Мила. 

Полюбила новую страну. 

Землю эту готова целовать. Живу как королева, дети мои здоровы — большой дом у них, на двух машинах ездят, внуки колледжи позаканчивали. 

«God Bless America!» — закатывала Мила глаза при каждом удобном и неудобном случае. 

Дети, внуки, родственники — седьмая вода на киселе, все здесь, кроме старшей дочери Ривочки, та в Израиле за ортодоксом — семеро детей. Бедная. Говорят, в Израиле всё дорого. Мила со своего пособия Ривочке деньги каждый месяц переводит. Зачем старухе деньги? Не спится, не жуётся, не «серется» — одни сплошные «не». Проснулась — уже хорошо.

Не прочь была продемонстрировать знание английского - как зацепится языком с «аборигеном», не отцепить: 

— Как у вас дела?

— Прекрасно, а у вас?

— Прекрасно. Погода сегодня хорошая.

— Да, хорошая погода. А вчера был дождь.

— Да, дождь, а сегодня солнце.

— Да, сегодня очень хорошо — солнце.

— Вы уже гуляли?

— Ещё нет, а вы?

— Собираюсь. 

— Я тоже.

— Прекрасный день.

— Да, замечательный. 

— Хорошего вам дня.

— И вам.

Порой разговор мог принять драматический поворот:

— Вчера свет отключили, не знаете, что случилось?

— Повреждение на линии. Весь вечер без телевизора. В планшете батарейка села.

— А я свечку зажгла.

— Какая прелесть, я люблю свечи, это так романтично! — восклицала англоязычная знакомая.

Собеседницы расходились, продолжая улыбаться какое-то время.

С русскоязычными разговор протекал проще.

— Здрасьте, а вам печень трески положили? А блинчики с творогом? 

— Положили, и ещё кефир, и булку белую …

— А это что у вас, Мила?

— Где?

— А вон там? Никак икра красная.

— Ханука скоро, к празднику гостинец. А вам не дали?

— Не дали… Бородинского просила, и того нет. Позвоню, пожалуюсь.

— А мне каждый раз по мешку яблок достаётся — девать некуда. Молоко Люсе отдаю — на здоровьице.

— Да, здоровьице... вчерашнего дня ногу тянуло, и голова весь день болела. А вы как?

— И не говорите. Поясница извела — ни сесть, ни встать. Свет отключили, только под утро дали, со свечкой всю ночь просидела, мышей стерегла, холодильник потёк.

— Куда катимся?..

— Да, с каждым годом всё хуже и хуже.

— Главное, чтобы не было войны. 

— И не говорите, что творится, воюют и воюют. До свиданьица.

— И вам не хворать.

Собеседницы расходились, сохраняя на лицах скорбную озабоченность международным обострением в мире.

На завтра сын заказал русский ресторан, а сегодня — радость, от внука открытку получила на день рождение. 

Баба, здраствуй!

Внук Дэнис паздравлят тибя с Happy Birthday. Чтобы ты нибалела и была здарова и веселая и приежала чаще кагда я дома. В этот weekend я срал у Саши, а Саша next day срал у меня. Потому хорошо, что ни при ехала, а так я дома.

I love you. Дэнис.

Мила несколько раз перечитала: «…срал у Саши, а Саша next day срал у меня». 

Не смешно… 

И тут Милу осенило, пригодился английский, от инфаркта спас. Ребёнок перепутал, вместо русской «п», написал английскую пи — «p» и вышло не «спал», а срал…

На Милу напал истерический смех. Открытка обрела вес и значимость, став важной семейной реликвией. 

Вот девочек вечером насмешу… 

Мила вытащила телефон и набрала сына. 

Характер у Милы лёгкий, живой, но и её бывает посещают грусть и раздумья. В «Русском Круге» сядет на диванчик, глаз с рыбок в аквариуме не сводит, будто медитирует. Рыбки яркие, всех цветов радуги, вот с тёмными пятнышками, а эти без, другие — полосатые, будто в тельняшках, третьи с плавниками-веерами; двигаются боком, одни — юркие, остроносые, другие — как сфера надутые, вальяжные. 

Вот ведь какие разные, а мирно сосуществуют, не едят друг друга, как люди. 

Особенно приглянувшаяся Миле голубая рыбка выплыла из-за коралла, подплыла к стеклу и уставилась на неё. Виляя хвостом, она поддерживала равновесие и, кажется, не собиралась уплывать.

И чем я отличаюсь от неё? Нам обеим уютно, нас кормят, о нас заботятся. Я — такая же аквариумная рыбка. Ну и хорошо, я — не против!

 ---------

* Лёня Голубков — популярный рекламный персонаж финансовой пирамиды МММ в 90-х.