Среди огромной массы русских эмигрантов, живших к началу Второй мировой войны во Франции, вошедших в ряды Сопротивления было немного, но достаточно, чтобы оставить по себе след в истории. Само название Résistance пошло от подпольной газеты, которую стала выпускать в Париже первая группа сопротивления, возникшая в этнографическом Музее Человека. Ее возглавили двое молодых русских ученых – Анатолий Левицкий и Борис Вильде, впоследствии пойманные и расстрелянные.
Готовя к печати книгу о Вере Оболенской, последнее издание которой вышло в Москве в 2010 г., [1] я списалась в Париже с тогда еще здравствовавшем кавалером Ордана Почетного Легиона Николаем Васильевичем Вырубовым, который сам сражался в рядах армии Свободной Франции де Голля. Он напомнил, что пропорционально число русских, принявших активное участие в Сопротивлении, соответствовало общефранцузскому: «... само население страны в основном оставалось пассивным; эмигранты не чувствовали необходимости проявлять себя. Кроме того, по соображениям личным или семейным эмигранты опасались что-либо предпринимать. К тому же, связаться с подпольем было не только опасно, но и крайне трудно.»
Все же надо помнить, что, когда во Франции началась мобилизация, многие молодые русские сочли делом чести вступить добровольцами в ряды французской армии и не все вернулись живыми, о чем свидетельствует Памятник павшим воинам, установленный на кладбище в Сент-Женевьев-де-Буа, под Парижем. Когда же правительство генерала Пэтена пошло на позорное перемирие с Гитлером на унизительных для Франции условиях, то в числе сопротивленцев оказались такие люди, как Зинаида Шаховская, сын выдающегося российского государственного деятеля Игорь Кривошеин, дочь композитора Ариадна Скрябина, подруга скульптора Майоля Дина Верни, священник о. Дмитрий Клепинин, ближайший сподвижник впоследствии прославленной монахини матери Марии (Скобцовой), которая вместе со своим сыном (оба потом погибли в концлагере) укрывала у себя при домовой церкви на рю Лурмель спасавшихся от гонения евреев. (Благодаря монашескому одеянию она смогла проникнуть на велодром, куда нацисты согнали евреев перед их отправкой в лагеря смерти, и вынесла оттуда в мусорных ведрах двоих маленьких детей.) Список русских, ставших на путь сопротивления, можно было бы продолжить. Среди этих отважных душ была и Вера Оболенская, с детства прозванная «Вики».
Дочь бывшего бакинского вице-губернатора Аполлона Аполлоновича Макарова и его жены Веры Алексеевны, она родилась 24 июня 1911 года в Москве. Вики было девять лет, когда Макаровы попали нищими беженцами в Париж. По свидетельству друга детства Вики, семья их бедствовала. Вики рано начала зарабатывать на жизнь, а отец решил попытать счастья в Америке. Он взял с Вики слово, что она не бросит мать, покуда он не сможет выписать семью к себе. Но работа в Нью-Йорке на русской спичечной фабрике золотых гор Макарову не принесла и семья продолжала оставаться в Париже. Мать, а с ней и сестра ее, оказались на попечении Вики. Вначале Вики, обладавшая привлекательной внешностью и хорошей фигурой, работала манекенщицей, а в двадцать лет получила место секретарши у владельца фирмы, торговавшей строительным материалом, Жака Артюиса. Жилa она в небольшом доме с садом в парижском предместье Нёйи. С ней — мать и тетка.
На работе Вики пригодилось знание языков; помимо русского и французского, знала она английский и немецкий. С работой справлялась быстро и точно, завоевав полное доверие своего начальника. В начале Второй мировой войны Артюис, ветеран Первой мировой войны и офицер запаса, пошел на фронт добровольцем. Когда же правительство в Виши подписало перемирие с Германией, он был демобилизован и, вернувшись в Париж, стал одним из первых людей своего круга, кто понял необходимость создания организованного сопротивления. Зная, что он во всем может положиться на Вики, Артюис посвятил ее в свои планы продолжать борьбу. Готова ли она помогать ему? На этот вопрос Вики без малейшего колебания ответила согласием.
Было это летом 1940 года. К тому времени она три года была замужем за князем Николаем Александровичем Оболенским, главой старшей ветви этого рода и дядюшкой моего мужа Валериана Оболенского. Николай Александрович не только поддержал решение жены, но и сам включился в подпольную работу.
Оставшись вдовцом после гибели Вики, Оболенский любовно собирал всё что было связано с ней: воспоминания современников и сподвижников, фотографии, посмертные ордена и награды... После смерти Оболенского часть его архива перешла ко мне и послужила толчком к написанию книги «Вики; княгиня Вера Оболенская», вышедшей в московском издательстве «Русский путь» в 2006 году и переизданная в 2010. Дополнительные сведения о Вики поступали из других, подчас самых неожиданных источников.
Мне повезло: в Париже еще были живы люди, лично знавшие Вики. Кроме того, от дочери Викиной подруги молодости Марии Муравьевой я получила рукопись воспоминаний ее матери, в которой Вики уделяется немало места. Есть свидетельства и французских Викиных современников. Даже после выхода книги в 2010 году мне удалось собрать о Вики дополнительные сведения. И вот вырисовывается облик очень привлекательной, живой молодой женщины. В отличие от матери, человека угрюмого, Вики была жизнерадостной, общительной. До замужества ее окружала веселая компания русской молодежи. По воскресеньям они обычно встречались после литургии в Свято-Николаевском соборе на рю Дарю, оттуда отправлялись закусить в ресторане Петроград (он и поныне здесь), потом, всей гурьбой, в кино, на русские сборища или танцы. Вики была хорошим товарищем, предприимчивой, остроумной, веселила друзей умением смешно имитировать общих знакомых.
Некоторые почтенные люди считали Вики слишком легкомысленной, не замечая ее цельной, глубокoй натуры. С ранней молодости, под влиянием прочитанных книг – а читала она много и без особого разбора – Вики мечтала о подвигах, о том, чтобы посвятить себя некоей высокой цели. При таком складе характера естественно, что она, не раздумывая, согласилась на предложение Артюиса включиться в подпольную работу: оккупация Франции была вызовом ее приверженности к этой стране, а нацистская идеология, со всеми вытекающими последствиями, шла вразрез с усвоенными ею ценностями и чувством справедливости. Недаром, на одном из допросов она открыто заявила немецкому следователю, что, будучи христианкой, она не в состоянии сочувствовать расовой политике нацистов.
Сознавала ли Вики опасность принятой на себя роли? Возможно, охваченная первым порывом борьбы с навязанным Франции режимом военного и политического насилия, она и не отдавала себе полностью отчета, чем это может грозить. Она не только сама отдалась этому делу, но привлекла и других – помимо мужа, двоих ближайших друзей: князя Кирилла Макинского и свою закадычную подругу Софью Владимировну Носович.
Организация, которую принялся создавать с помощью Вики Жак Артюис, получила называние Гражданской и Военной – Organisation Civile et Militaire, сокращенно ОСМ, что точное определяло ее двойное назначение. Гражданская ветвь, под руководством теоретика Максима Блок-Маскара, занималась разработкой элементов гражданского устройства страны, подготовив и ее будущую конституцию, которая была принята в послевоенной Франции. Военная ветвь была направлена на разведку, приобретение оружия и создание подпольной армии. Эта армия должна была, по замыслу, примкнуть, по сигналу генерала де Голля из Лондона, к всеобщему вооруженному восстанию.
Следует помнить, что ОСМ, будучи одной из самых ранних организаций Сопротивления, отличалась и своим «правым» идеологическим уклоном; в ней преобладали французские офицерские чины и представители промышленных кругов. Этот момент уместно подчеркнуть, т.к. по окончании войны – особенно, конечно, в советской прессе – преобладала тенденция приписывать достижения Резистанса коммунистам. Та же Вики, в посвященных ей статьях, получала некую розовую окраску. На самом же деле, когда в 1940 году создавалась ОСМ, руки Французской компартии были связаны Пактом Молотова-Риббентропа, и лишь отдельные ее члены, на свой страх и риск, отклоняясь от тогдашней партийной линии, совершили ряд подрывных акций, за что поплатились собственной жизнью и жизнью гитлеровских заложников.
Организация Артюиса стала быстро расти. В нее вошел ряд опытных французских военных руководителей, в том числе бывший сотрудник разведки полковник Альфред Туни, его ближайшим помощником стал Даниэль Галлуа, пришедший из академического мира; он оставит впоследствии ценные воспоминания о Вики. Еще одним важным добавлением стал бравый офицер, сын крупного фабриканта, Ролланд Фаржон. Его Артюс пригласил к себе для расширения военной базы, за что тот взялся с большим энтузиазмом.
Казалось, дело стало быстро налаживаться, был даже приобретен первый склад оружия. Но вот летом 1941 года был арестован Жак Артюис, впоследствии погибший в одном из немецких концлагерей. Организацию возглавил полковник Туни, который первым дело реорганизовал свой секретариат, поставив Вики во главе его и назначив ей в помощники несколько человек, в том числе Софью Носович, которую все завали Софкой, а также прибывшую из южной, «Свободной», зоны Франции Жакелину Рамей. Обе женщины впоследствии разделят с Вики дни ее заточения. Следует еще упомянуть участие в штабе Туни того же Фаржона, которому Туни поручил организацию военных сил на всю Северную, т. е. оккупированную зону страны. Наконец, важным добавлением оказался прибывший ранее из Аддис -Абебы Мишель Пасто, бывший директор Эфиопской железной дороги. Находясь в Аддис-Абебе, он активно помогал подпольщикам, работавшим против оккупировавших страну итальянских фашистов, и принес с собой недостававший ОСМ опыт подпольной работы и конспирации.
К началу 1943 года ОСМ сделалась одной из самых больших организаций сопротивления; согласно данным историка Калметт, ее членство достигло 60 тысяч, по другим данным – даже ста тысяч.
Какого рода работу выполняла в ней Вики?
Максим Блок-Маскар был одним из немногих лидеров ОСМ, кому удалось избежать ареста; будучи евреем, он особенно старательно скрывался. После войны он мог засвидетельствовал, что тесно сотрудничал с Вики, когда готовил свои теоретические труды для публикации в подпольном журнале Cahier («Тетради»), подчеркнув, что был он многим обязан ее помощи. Благодаря Блок-Маскару стала известна причастность Вики к гражданской деятельности ОСМ.
Что касается военной деятельности, то к Вики сходились тайные донесения разведки из разных концов страны, которые она фильтровала, классифицировала и передавала дальше. Когда наладилась связь с людьми, посланными в поддержку Резистанса из Англии – от де Голля и от Британской службы оказания помощи сопротивлению, Вики знала об этих контактах. Она несомненно была в курсе поставок из Англии оружия, денег, фальшивых продовольственных карточек и была информирована о прибытии новых агентов оттуда. Знала Вики и о двусторонней шифрованной коммуникации с Лондоном, передававшейся радистам по азбуке морзе. (Однажды ей удалось предвосхитить задуманную гестапо акцию, которая могла иметь серьезные последствия: гестапо пыталось внедрить одного попавшего в его руки радиста в штаб Туни, с тем, чтобы тот посылал в Лондон ложные корреспонденции. Вики, почувствовав недоброе, сумела пресечь провокацию.) Была Вики также в контакте с рядовыми добровольцами ОСМ, которым передавала задания.
Показательны в этом отношении воспоминания А.М. Агафонова (Глянцева), «Записки бойца армии теней» (Из-ние Санкт-Петербургского Университета), полученные недавно из Сан-Франциско от К. И. Забелиной. Судьба этого русского необычна: мальчиком он попал в Югославию. После занятия Гитлером Югославии он примкнул к югославским партизанам. Попал в немецкий плен. Бежал с напарником в западном направлении. Добрался до оккупированной немцами Франции. В каком-то городке, голодный и усталый, услышал на улице русскую речь. То были две пожилые русские женщины. Решил обратиться к ним за помощью, признавшись, что они с товарищем беглые пленные. Старушки, рискуя жизнью, приютили их в своем доме, наполненном русскими книгами. Через некоторое время, снабдив приятелей деньгами на дорогу, отправили их поездом в Париж, велев явиться в воскресенье в собор на рю Дарю. У старушек, оказывается, были связи с Сопротивлением! В соборе ребят ожидали: устроили к некоему доктору Зернову и снабдили гражданской одеждой. Агафонов вспоминает: «Через врача Зернова мы познакомились с Верой Аполлоновной Оболенской, умной и очаровательной, жизнерадостной женщиной. По мужу Вера Аполлоновна была княгиней. Его самого мы никогда не видели. По вопросам, которые мне задавала Вера Аполлоновна, я определил, что встреча и знакомство в ней – не случайны. Викки (sic) – так звали ее все и так представилась она нам – интересовалась каждой мелочью нашей прежней жизни. Вопросы задавала подчас шутливо и ненавязчиво, с удивительной душевностью откликаясь на все нами пережитое.» И далее о ней: «Такую замечательную женщину было за что уважать, и не случайно она оказалось среди тех, кто занялся нашей судьбой. Я заметил также, что среди Зерновых и их знакомых она пользовалась особым авторитетом. Часто у них проскальзывало, А что скажет Викки?...
Вскоре, убедившись в их благонадежности, обоих приятелей приняли в ОСМ. Первым заданием было распространение по Парижу антинемецких листовок. Затем они, с фальшивыми удостоверениями личности, было посланы в Берлин. Работая на военном заводе фрезировщиком, Александр сумел незаметно подпортить известное количество трубок из титана, предназначавшихся для немецких подлодок. До того как брак мог быть обнаружен, как это и было предусмотрено, Александр получил телеграмму, извещавшую о «болезни матери» и спешной необходимости «вернуться домой». На прощанье его связной от немецкой антигилеровской организации Rote Kapelle передал ему пластиковую взрывчатку, которую он вложил в одну из трубок. Взрыв на заводе произошел, когда поезд с Александром подъезжал к пограничному городу Аахен.
Одним из заданий, полученных Александром от Вики, было направление на встречу с коммунистическим партизанским отрядом «маки», как их называли во Франции. То был редкий пример сотрудничества ОСМ с коммунистами, которые после нападения Гитлера на Советский Союз наконец смогли принять активное участие в борьбе с оккупантами. Между ОСМ и коммунистами существовали не только кардинальные идеологические расхождения, но и противоположные соображения стратегического характера: в отличие от коммунистов, ОСМ воздерживалась от терактов, которые влекли за собой непомерно жестокие репрессии, вплоть до уничтожения нацистами населения целых французских деревень. ОСМ накапливала и берегла свои силы, готовясь к решающим сражениям, приуроченным к высадке западных союзников во Франции. Однако в отдельных акциях эти две столь отличные друг от друга силы Сопротивления действовали совместно.
В данном случае Александр и его напарник должны были доставить партизанам два разобранных автомата, а там, на месте, изучить азбуку морзе. Это было важно для событий, происшедших потом, когда Александр был направлен в Нормандию для наблюдения за передвижением немецких подлодок, размещением боеприпасов и всем тем, что происходило вдоль так называемого Атлантического вала – неприступной системы укреплений вдоль атлантического побережья, от Нидерландов до Испании.
На эти укрепления ОСМ были брошены особые силы. Участвовал в этом и Николай Оболенский, получивший направление на остров Джерси, где он служил переводчиком у немцев, которые вели строительные работы, используя подневольных советских пленных. От них Оболенский получал подробное описание работ, которое по разным каналам шло далее в Лондон. Там он оказался и невольным свидетелем варварского обращения немцев с пленными, которые «мерли как мухи». (Страшная судьба советских пленных — большая отдельная тема: в отличие от пленных французов, англичан и канадцев, которые пользовались защитой Международного красного креста, советские пленники были лишены его защиты, т. к. Сталин отказался присоединиться к международной конвенции о гуманном обращении с пленными, считая попавших в плен предателями.)
Летом 1943 Оболенский вернулся в Париж. За обедом в небольшом ресторане он, в присутствии Вики, отчитался Фаржону о своем пребывании на острове Джерси и о том, что группа русских пленных обещала и впредь докладывать ОСМ о работах над боевыми укреплениями немцев. А на другой день Фаржон был арестован. Как ни странно, никто из штаба Туни не попытался укрыться, будучи уверенным, что Фаржон никого не предаст. Поначалу всё шло своим чередом, один только Блок-Маскар взял за правило не ночевать в одном и том же месте два раза подряд. Но оказывается, Фаржоном была допущена непростительная оплошность: при нем обнаружили квитанцию за уплату телефона на его конспиративной квартире. А там, на квартире, среди большого количества секретных бумаг работниками гестапо были найдены списки лиц причастных к ОСМ с их конспиративными кличками; Вера Оболенская и София Носович фигурировали в них как «Вики» и «Софка»! Потратив на изучение этих бумаг и допросы по ним, учиненные Фаржону, три месяца, гестапо приступило к арестам.
Утром 17 декабря 1943 Вики прибежала к Софке, жившей в мансарде над редакцией журнала Jardin des Modes, чтобы предупредить ее об опасности: накануне был арестован один из членов ОСМ, который ранее бывал у Софки. Именно в этот момент к Софке явился агент гестапо в сопровождении французских полицейских. Вики и Софку вывели во двор скованными общей парой наручников. Увидев знакомую русскую, Вики подняла их связанные руки и громко спела: «Сегодня нитью тонкою связала нас судьба...». Знакомая бросилась извещать Оболенского об аресте жены.
Туда же, еще не зная об их аресте, с пачкой тайных донесений, которые Софка должна была перепечатать, явился, Мишель Пасто. Много лет спустя он рассказал мне, как был он схвачен на лестнице, ведущей к мансарде Софки, как в ожидании посланной за ним гестаповской машины, ему удалось отвлечь внимание стражи и избавиться от опасных бумаг. Потом Пасто доставили для очной ставки с Вики и Софкой в дом, где обосновался недоброй славы коллаборационист гестапо, француз Руди Мерод. Вики упорно отрицала, что она вообще когда-либо видела Пасто, а Софка, утверждала, будто познакомилась с ним накануне в кино и назначила ему у себя свидание.. Отложив окончание допроса до следующего дня, Мерод отдал распоряжение отвести женщин наверх, а Пасто поместить в сторожевое помещение, откуда ему удалось под утро сбежать и затем укрыться. Зато Софка подверглась пытке; ей дважды устроили «баню» (топили в ванне), и разъяренный Мерод сам подверг ее жестокому избиению, стараясь узнать, куда мог скрыться Пасто. От этих побоев Софка на всю жизнь осталась глухой. Пасто, которому удалось скрыться у партизан и спастись, считал, что он обязан Вики и Софке своей жизнью. Он бережно берег их память; в его гостиной я видела столик с их фотографиями и иконой, которую подарила ему Софка.
Со дня ареста начались мытарства обеих женщин по тюрьмам. Но ни тогда ни потом, ни та, ни другая никого не выдали. Вики очень боялась пытки, боялась, что не выдержит ее и кого-то предаст. Но следователи старались добиться от нее сведений другим путем, сперва хотели склонить убеждением: беженка от коммунистов должна быть на их стороне! На что у Вики был ответ: «как русская, я не предам свою страну; как выросшая во Франции, не предам страну, которая меня приютила.» Тогда следователи приступили к изнурительным допросам, а Вики путала их карты, выгораживала кого можно. В страшной крепости-тюрьме города Аррас опытный и изощренный следователь тайной немецкой военно-полевой полиции, часами допрашивавший Вики, в конце концов признался, что сломить этих женщин нельзя. Там Вики заслужила себе прозвище «Княгиня ничего не знаю». О стойком поведении Вики в Аррасе остались письменные воспоминания Даниэля Галлуа, которого гестапо не успело расстрелять.
В апреле 1944 года в Аррасе Вики была судима. Военно-полевым судом Вере Оболенской был вынесен смертный приговор. Близких ее ни о суде, ни о приговоре не известили. Согласно распоряжению Гитлера, получившему название Nacht und Nebel (ночь и туман), иностранцы принимавшие участие в сопротивлении, должны были быть тайно судимы и так же тайно казнены или отправлены на умирание в концлагеря. Их след должен был исчезнуть. В том же Аррасе и так же в глубокой тайне были судимы глава ОСМ Туни и другие члены организации. Они были там же расстреляны, всего 240 человек.
К моменту высадки западных союзников в Нормандии, ОСМ фактически перестала существовать; ее руководство обезглавлено, армейский состав либо арестован, либо распылен; многие в индивидуальном порядке вошли в ряды маки. Но свою историческую миссию ОСМ все же исполнила. Историк Жиль Перро убежден, что успех высадки в Нормандии в значительной степени обязан разведывательным донесениям ОСМ. В частности, благодаря ОСМ, западное союзное командование располагало детальным планом Атлантического вала за два года до высадки.
Николай Оболенский узнал о высадке союзников в застенках тюрьмы Френ, куда был доставлен после состоявшегося накануне ареста. Не избежал ареста и Макинский. Оба были отправлены в лагерь Бухенвальд. Не знал Оболенский, что и Вики находится в Германии: ее и Софью Носович, тоже приговоренную к смерти, доставили в Берлин. Сперва их поместили в тюрьму Алт-Моабит, потом перевели в женскую тюрьму Барнимштрассе. Страшный и голодный режим обеих тюрем впоследствии был описан участницей ОСМ, Жаклин Рамей, там она встретила своих товарищей по ОСМ. Ее поразила стойкость Вики, которая старалась использовать любую возможность, чтобы подбодрить своих подруг, поддержать в них надежду на спасение, чем-нибудь рассмешить.
11 апреля 1945 года лагерь Бухенвальд, где находился Оболенский, был освобожден американскими войсками. Спустя четыре дня, он слабой рукой писал по-французски на их старый адрес в Нёйи:
Вики, моя дорогая! Я всем сердцем надеюсь, что ты уже давно на свободе, что ты себя хорошо чувствуешь и что мы скоро будем вместе. Меня всё это время поддерживала уверенность, что после наших испытаний мы станем ближе друг другу, сильнее, будем еще более счастливы, чем когда-либо и что никакая облачность не сможет нас разлучить…
Вернувшись в Париж и не найдя там жены, он, едва оправившись, приступил к ее поискам. Но еще до окончания войны первые шаги были предприняты родителями Вики – отцом из Нью-Йорка и матерью в Париже. Попытки разыскать след Вики были предприняты через Красный Крест, французское Министерство по делам арестованных и депортированных, а также путем газетных объявлений, даже было запрошено французское консульство в Одессе. Почему? Думали: а вдруг Вики оказалась в советской зоне оккупаци? тогда ее как русскую могли репатриировать через Одессу в СССР. Одновременно мать и отец обратились за помощью в Толстовский Фонд в Нью-Йорке и в парижское бюро американской организации YMCA (Young Men Christian Association). Первое письмо датировано 13.12.44, то есть примерно полгода спустя после освобождения Парижа. Оно написано по-французски и адресовано, судя по всему, Б.А. Бахметьеву в Толстовском Фонде. Привожу в переводе:
Мёсьё,
Я получила письмо от Вашей секретарши г-жи П… (неразборчиво). Благодарю Вас за хорошие сведения о моем муже. Я рада, что у него всё благополучно. Про себя я этого сказать не могу. 11 декабря 1943 года моя единственная дочь, княгиня Оболенская, была по политическим причинам арестована гестапо и заключена в тюрьму Френ, затем Аррас; потом, через Роменвилль, депортирована в Германию. Муж ее тоже был арестован и увезен в Германию. Арест моей дочери, столь для меня неожиданный, нанес мне страшный удар, от которого я до сих пор не могу оправиться. Я целый год провела в состоянии ужасной тревоги и несмотря на все мои усилия, до сих пор не знаю, в каком состоянии находятся она и ее муж.
8 октября 1944 секретарша П.Б. Андерсона, представителя YMCA во Франции, извещает Б.А. Бахметьева в Толстовском Фонде, что ее шеф пытается навести справки в Бюро розыска, которое было создано оккупационными властями в разрушенной Германии.
Проходит еще полгода. О Вики ничего неизвестно. Лишь от бывших заключенных поступили сведения, что она находилась одно время в берлинской тюрьме Барнимштрассе.
Наконец из Контрольного Совета в Берлине Оболенский получает извещение от 24 мая 1946 года:
В результате наведенных мной справок, я вынужден к глубокому прискорбию сообщить Вам, что согласно новым обнаруженным документам, выяснилось следующее:
Секретарша Вера Оболенская, рожденная 24.6.11 в Москве, проживавшая в Нёйи близ Парижа, была казнена (расстреляна) 4 августа 1944 года в тюрьме Плётцензее.
Я должен Вас заверить, что сведения эти точные, так как были получены от главного инспектора тюрьмы Плётцензее.
Письмо подписано Л. Розеном. Он работал в Отделе по делам перемещенных лиц при Контрольном Совете в Берлине.
Между тем, месяц спустя, Андерсон получает письмо из ЮНРРЫ (администрации ООН по оказанию помощи и реконструкции) от директора Центрального бюро розыска. В письме говорится, что ни в архивах тюрем Моабит, ни в тюрьме на Турмштрассе, ни в Плётцензее нет никаких следов пребывания там Веры Оболенской. На это Андерсон отвечает, что он уже располагает официальным уведомлением от французских оккупационных властей в Германии об умерщвлении Веры Оболенской 4 августа 1944 года в тюрьме Плётцензее. Однако, добавляет он, «мы не уверены в достоверности этой информации, так как одна бывшая заключенная утверждает будто видела ее 11-го числа, то есть неделю спустя после того, как она якобы была казнена». Андерсон просит навести дополнительные справки.
В ту же инстанцию обращается из Нью-Йорка и отец Вики Аполлон Аполлонович Макаров. Он благодарит за полученную информацию, но просит не оставлять этого дела – ведь видел же кто-то из арестованных Вики и после указанной даты смерти!.
Через некоторое время Андерсону приходит письмо из ЮНРРЫ с сообщением о том что получено официальное свидетельство о смерти Веры Оболенской, урожденной Макаровой, в котором указан точный день и час ее смерти – 13:00, 4-го августа 1944 года. Копии свидетельства, говорится, были посланы Оболенскому и Макарову.
Факт того, что смертный приговор был приведен в исполнение более не подлежит сомнению. И Оболенский делится этим с Мишелем Пасто:
«Мой дорогой друг, помня о славных и страшных часах, которые Вы пережили вместе с Вики в сорок третьем году, считаю своим долгом известить Вас, что я получил официальное уведомление о ее смерти. Моя бедная жена была расстреляна 4 августа 1944 года в тюрьме Плётцензее, в предместье Берлина в возрасте 33 лет. Ее товарищи по тюрьме говорят, что она до конца оставалась преисполненной мужества и надежды, старалась быть веселой и поддерживать в них бодрость духа. Вернувшись тяжело больным из Бухенвальда, я не могу свыкнуться со смертью Вики, навсегда сокрушившей мою жизнь, а я мог быть так счастлив. Оболенский.
Чтобы уточнить обстоятельства гибели Вики, Мишель Пасто отправляется в Берлин. Там он узнает страшную правду: Вики не была расстреляна; она была обезглавлена на гильотине. Означает ли это, что копии свидетельства о смерти, посланные Оболенскому и отцу Вики из Берлина, были частично фальсифицированы? И если да, то кем? Немецким начальством тюрьмы Плётцензее или чиновником, выдавшим эту справку? Ответа на этот вопрос нет. Но есть передо мной заверенная фотокопия оригинала свидетельства о смерти Веры Оболенской, полученная на правах родственницы из городского управления Берлин-Шарлоттенбург. Тут совершенно ясно указана причина смерти: «enthauptet» (обезглавлена).
Почему же так долго не знал об этом Оболенский? Вернувшись из Берлина, Пасто встретился с друзьями по Сопротивлению и рассказал им ужасную правду о гибели Вики. Они решили пощадить Оболенского, не опровергать версии о расстреле. О казни ее на гильотине Оболенский узнал лишь много позже. А к тому времени версия о расстреле успела укорениться и получить хождение в печати. Об этом же говорит еще и сегодня мемориальная доска на кладбище Сент-Женевьев.
Благодаря материалам, полученным из Плётцензее, где теперь находится музей Немецкого сопротивления нацизму, можно установить следующе: накануне казни Вики перевели из ее камеры в подвальное помещение тюрьмы Барнимштрассе. Там, согласно установленному порядку, ей должно было быть зачитано постановление о казни на гильотине. Там смертницам остригали волосы. Софья Носович помнила, какие ужасные крики раздавались по ночам из этого помещения от женщин, узнавших ожидавшую их участь. О том, что Вики не теряла самообладания известно из того, что, когда наутро ее, скованную, выводили из здания тюрьмы, она успела шепнуть одному встречному человеку, «лагерь», чтобы дать знать об этом ее подругам. И они поверили, и жили этой надеждой; когда им заменили смертный приговор концлагерем и стали пересылать из одного лагеря в другой, они повсюду искали своего друга Вики.
Теперь известны такие подробности: из Барнимштрассе в штрафную тюрьму Плётцензее Вики была доставили в тюремном возке к 10:00 утра. Об этом свидетельствует заполненная в ее присутствии, тюремная карточка. Копия ее у меня. Следующие три часа Вики провела в одиночной камере смертников тюремного корпуса №3. Без нескольких минут 13:00 часов за ней пришли двое надзирателей. Со скованными за спиной руками, ее ввели в отдельное каменное строение с двумя высокими сводчатыми окнами. Там вдоль стены, как в мясной лавке, висели крюки, на которых одновременно вешали по восемь человек. А посередине – изобретение французской революции – гильотина. Рядом с ней корзина, куда палач бросал отсеченные головы, в полу дыра для стока крови. С момента, когда Вики переступила порог этого помещения ей оставалось жить 18 секунд. Сподручные положили Вики на скамью гильотины, палач опустил лезвие.
Имя палача было Вилли Рётгер, по профессии коновал и механик. За каждую голову ему причиталось 60 рейхсмарок, а его сподручным по восемь папирос. Один из них, Паул Дюрхауер, засвидетельствовал своей подписью факт отсечения головы в Веры Оболенской, урожденной Макаровой, 1911 года рождения, в 13:00 часов, 4. VIII. 1944.
Оставалось выяснить, что произошло с останками. Мне написали, что они были доставлены в университетский анатомический театр. Это показалось странным,- мало ли в Берлине было трупов? Не проще ли было обезглавленное тело быстро кремировать? И вот совсем недавно выяснилось: берлинскому профессору анатомии доктору Херманну Стиеве (Hermann Stieve) нужны были тела молодых женщин для изучения физиологических изменений, которые происходят в женских органах под воздействием шока. Для этого, по договоренности с тюрьмой, проф. Стиеве заранее присылал возок, водитель которого должен был немедленно после казни раздеть тело и переместить в машину. Так как казни производились партиями, водителю надлежало это проделать за три минуты (он протестовал, что не успевает!) Лишь после произведенных вскрытий анонимные тела несчастных поступали в крематорий. Их прах, без указания имен, закапывали в общей могиле на одном из берлинских кладбищ. О надругательстве над телом любимой красивой жены Николай Оболенский никогда не узнал.
Оболенский пережил Вики на тридцать лет. Приняв после смерти матери, за которой он ухаживал, священство, он умер в сане митрофорного протоиерея 5 июля 1979 года. Служил он настоятелем того самого собора, где в 1937 году они с Вики были повенчаны. Его смерть была отмечена во французской печати, вспомнившей о его и Викиных заслугах в Сопротивлении. Одно из траурных объявлений было помещено в столичной газете Монд Обществом христианско-иудейской дружбы, в котором Николай Оболенский был сопредседателем от Православной конфессии.
Флорида
----------
[1] Людмила Флам, «ВИКИ; княгиня Вера Оболенская», Русский Путь, М. 2010
Добавить комментарий