Почему сексуальная? О! Это доказывается всем ее творчеством, но особенно африканскими похождениями, ставшими памятником в виде фотоальбома “Африка”. И еще тем, что свой последний документальный фильм “Африканская мечта “ она завершала, когда ей было уже сто один год!
Жизненная сила бабушки изумляет. В 98 лет она летала на вертолете (советского производства) над Африкой, снимала кадры своего фильма. У вертолета отломилась лопасть, машина рухнула на землю с высоты 15 метров. Все довольно сильно пострадали. У Рифеншталь много чего повредилось, былo сломанo несколько ребер. Отлежалась и, как ни в чем не бывало, продолжала летать и снимать. Таков был заряд этой уникальной дамы. Да, смею думать, сексуальный заряд. Именно он давал ей невероятную энергетику. Конечно, она могла бы его растратить в пылких страстях, вообще-то не свойственных германским den Madchen и den Frauen их немецким ККК — Kinder, Kuche, Kirche (дети, кухня, церковь). Но она не тратила. Вернее, тратила, но только телом, без души. Равным образом, как не тратила она ничего на детей, кухню и церковь. Душу же сублимировала исключительно в свое творчество. В результате (хочется написать — навечно) впечатала свое имя в историю кино. Ну, словечко “навечно” — опасное. С философской точки зрения, даже бессмысленное. Хорошо — очень надолго. И именно своими двумя фильмами о нацизме — “Триумфом воли” и “Олимпией”, которыми она прославляла нацистскую эстетику. А с нею — нацистскую идеологию, фюрера, германскую высшую расу. Остальные ее фильмы останутся только в фильмах о ней, как, например, в фильме “Прекрасная, ужасная жизнь Лени Рифеншталь”, снятом, когда ей было 90 лет, в 1993 году. Спешили, боялись не успеть — не ровен час. А бабушка жила после этого еще 10 лет, пережив многих из тех, кто торопился.
Несколько строк биографии.
Лени Рифеншталь (полное имя Хелена Берта Амалия Рифеншталь родилась 22 августа 1902 года в Берлине. В 1910 году начинает учиться в Берлинской школе искусств, в которой пристрастилась к живописи, музыке, балету и танцам. C 1921 по 1923 год она обучается классическому балету под руководством Евгении Эдуардовой, одной из бывших петербургских балерин, и становится ее лучшей ученицей. Свой путь в киноискусство начинает в 1926 в качестве актрисы-танцовщицы. В 1932 делает свою первую режиссерскую работу — игровой фильм “Голубой свет”. Вехой в ее карьере стал фильм “Триумф воли” — о 6-ом Имперском партийном съезде. В 1936 в Берлине состоялись Олимпийские игры. В качестве режиссера, освещающего это событие, была приглашена Лени Рифеншталь. “Равнина”, последний ее игровой фильм, законченный в 1954 году, практически не дошел до зрителей. Ни один из ее послевоенных проектов (в которых участвовали такие звезды, как Анна Маньяни, Бриджит Бардо, Жан Кокто, Жан Маре) не был завершен. В 1970-е годы начинает заниматься фотографией. В то время она жила восемь месяцев в Судане, среди нубийцев из племен Масаки и Као. Результатом стал ее фотоальбом “Последние нубийцы”. Тогда же начинает заниматься подводным плаванием, совершив за последние три десятилетия своей жизни более двух тысяч погружений. Итогом ее подводных путешествий стал фильм “Подводные ощущения”, а также фотоальбом “Коралловые сады”. Последней ее работой, осуществленной на 101 году жизни, стал документальный фильм “Африканская мечта”. Умерла Лени Рифеншталь 8 сентября 2003 на юге Баварии, в своём собственном доме в городке Пёкинг, у Штарнбергского озера.
Да, даже в этих скупых строках мы видим, что имеем дело с чем-то уникальным. Нырять и снимать под водой “все свои 80-е и 90-е годы”, ставить фильм в “сотые” — это нечто.
До последнего дня была бодрой. А потом заснула и не проснулась. Умерла она безо всяких мучений.
Да, смерть Лени была легкой. А жизнь? Жизнь почти ни у кого не бывает легкой, не была и у Лени. Хотя, несомненно, была счастливой. Но вот праведной ли? Очень сомнительно.
Ее взлет был стремителен.
Гитлер обратил внимание на хорошенькую актрису и танцовщицу, когда ей еще не было тридцати. В мае 1932 года Рифеншталь пишет ему письмо. Сразу после прихода к власти, в начале 1933 года, Гитлер пригласил ее к себе и заказал ей как бы пробный документальный фильм “Победа Веры” (“Der Sieg des Glaubens”) о 5-м Конгрессе партии рейха. Фильм Гитлеру понравился, но весьма скоро был снят из проката: в нем рядом с ним все время торчал нахальный Рем. Дело, впрочем, оказалось легко поправимым: Рема застрелили, фильм убрали с экранов.
Гитлер не доверял своим грубым нацистским костоломам такое тонкое дело, как искусство. Ребра сокрушить, голову проломить, застрелить-утопить — это их работа. А эфемерные движения души — нет. Можно ли себе представить тупое рыло штурмовика и гомосексуалиста Рема в роли инженера человеческих душ? Ни боже мой. А тут такая воздушная, грациозная Гретхен. Она сумеет. Сам Гитлер себя считал художником, человеком искусства. Политика — это вынужденность. Просто он видит политические проблемы лучше всех прочих. Как раз потому, что художник. У него гениальная интуиция, и он все понимает. Сейчас он обязан заниматься политикой, кроме него рассчитывать не на кого. Но как только восстановление величия германской нации и арийской расы осуществится (он верит, что скоро), так он сразу же вернется в искусство и поразит мир художественными открытиями еще больше, чем своими политическими и военными победами. Это Гитлер не раз говорил Альберту Шпееру во время долгих часов проектирования величественно-мрачных зданий рейхсканцелярии, трибуны стадиона в Нюрнберге и прочих свершений германо-тевтонской архитектуры.
Гитлеру нужен был режиссер, который справил бы партийную нужду элегантно, а не навязчиво и тупо, как нацистская партийная печать, которая монотонно вдалбливала в головы обывателей свои прописи. Ему хотелось, чтобы правильные идеи национал-социализма засели бы в головах зрителей сами — только от смотрения на точно отснятые и смонтированные кадры под неумолкающую музыку бодрых мажорных маршей.
Именно это и было в пробном наброске Рифеншталь. И тогда Гитлер поручил ей ответственейшую работу — съемку большого документального фильма о грандиозном слете нацисткой партии, проходящем с 4 по 10 сентября 1934 года в Нюрнберге. Средства выделили неограниченные, для чего заморозили финансирование остальных фильмов. Команда Рифеншталь насчитывала 120 человек (по другим данным, даже 170): 36 операторов, 80 помощников. Камеры закреплялись на высоких зданиях, поднимались на дирижаблях, фюрер снимался для эффектных ракурсов снизу, из специально вырытых колодцев, с особых подъемных кранов, в движении: с автомобилей, с подготовленных для движущихся съемок рельсов. Одновременно десятки камер снимали толпу, лица членов гитлерюгенда, штурмовиков, молодых женщин, солдат. А дальше отбор: после какой-нибудь фразы Гитлера: “Моя власть дана мне вами, германским народом! Теперь все в наших руках! Наше будущее принадлежит нам” — рев восторга. Материал большой, она отбирала самые выигрышные кадры, фигуры, экстатические выражения лиц. Все внимали, кричали, выбрасывали руку вперед. Девушки вопили: “Хочу ребенка от фюрера!” Полный апофеоз, экстаз и оргазм. 28 военных и партийных маршей, среди которых заимствованный у нас авиамарш “Мы рождены, чтоб сказку сделать былью”. “Все выше, и выше, и выше” — в оригинале музыка Юлия Хайта, текст — Павла Германа. Марш стал и “боевой песней” отрядов СА.
Фюрер — и народ. Фюрер верен своему народу, народ верен своему фюреру и вверяет ему свою судьбу. Фюрер и народ — едины. Вот смысл и содержание фильма.
Премьера “Триумфа воли” состоялась в присутствии Гитлера 28 марта 1935 года в дворце Уфа берлинского зоопарка. Эффект был велик. После фильма в фюрера уверовали колеблющиеся. У него появились миллионы новых сторонников в Германии. Да и за границей тоже. Вслед за фильмом в свет выходит книга Лени Рифеншталь “То, что осталось за кадром фильма о съезде национал-социалистической партии”.
“Триумф воли” получает немецкую кинопремию за 1934/35 год, премию за лучший иностранный документальный фильм на венецианском бьеннале 1935 года и золотую медаль на Всемирной выставке в Париже в 1937 году.
В стык “Триумфу воли” Лени снимает к нему некий аппендикс. В “Триумфе воли” были недостаточно представлены части только недавно созданного вермахта. Их Лени досняла в 26-минутном короткометражном фильме “День свободы! — Наш вермахт!” Фильм рассказывает о седьмом съезде НСДАП 1935 года, премьера состоялась 30 декабря того же года. Как тогда писали, “фильм создаёт настроение чрезвычайно лирическим началом с изображением ночной стражи и рассвета в палаточном городке, игрой теней и съёмками против солнечного света”. Тонкая лиричность, обнаруженная в маршировке отборных частей военной машины, — это, безусловно, находка режиссера.
Во время съезда партии и его съемок Рифеншталь было 32 года. Утонченная, в высшей степени энергичная, настоящая представительница “Союза немецких девушек”, эквивалентного юношескому “Гитлерюгенду”. Многие фрау не пускали туда своих дочерей, поскольку они возвращались с летних сборов беременными. В этой организации она не состояла. Замужем не была. Хотя беременной бывала, и не раз. Но — не до конца. Вокруг вилось несметное количество нацистских суперменов, трудно было устоять. Среди них, на первом месте Геббельс, известный среди нацистов потаскун, “бабельсбергский бычок”, как его называли в партии.
Очень часто встречающийся вопрос, задаваемый Рифеншталь на интервью: каковы были ее отношения с Гитлером, Геббельсом, Герингом, Гессом и прочими заправилами рейха? Не была ли она их любовницей? Не сожительствовала ли сразу со всеми? В фильме “Прекрасная, ужасная жизнь” она нервно смеется, говорит, что уже устала отвечать на этот вопрос. Но еще раз полностью отрицает всякую сексуальную связь с нацистскими бонзами.
“Геббельс валялся в ее ногах и умолял стать его любовницей. Высокая красавица подняла его, крохотного, скрюченного, и вытолкала на лестничную площадку с возгласом: “Ступайте, доктор, вы сумасшедший!” И Геббельс возненавидел ее, строил всяческие козни. Было так? Иначе? Кто знает”, — пишет Елена Никитинская в статье “Валькирия кинокамеры”. После этого, по утверждению Рифеншталь, на протяжении всей ее жизни между ней и министром пропаганды возникла и сохранялась глубокая взаимная антипатия.
Да и зачем танцовщице, спортсменке, актрисе и режиссеру колченогий Геббельс или тучный Геринг? Да даже и сам Гитлер, страдающий желудком и обильным выделением газов... Вокруг вилось огромное число молодцеватых операторов, помощников, молодых офицеров и вообще всякий цвет и сливки германского общества.
Рифеншталь все время подчеркивала свою любовь к свободе. Безусловно, к сексуальной тоже.
В 1925 году Лени снимается в фильме “Путь к силе и красоте” — о современной физической культуре. Страсти с немецкими физкультурниками, будущими эсесовцами, не прошли даром. На съемках она несколько надорвалась и попала в клинику для операции колена (повредила мениск). В это время ее очередной любимец Арнольд Фанк пишет сценарий к своему новому фильму “Священная гора” (для Лени — особая роль). Под такое дело она разрывает помолвку со своим первым женихом Отто Фройцхаймом и после обретения свободы и лечения приступает с новыми силами к съёмкам и любовным битвам полов.
Биография Рифеншталь сообщает: “В 1927 году начались съёмки очередного фильма Арнольда Фанка “Большой прыжок”. Спортивные достижения актрисы в этом фильме проявились особенно отчётливо. На съёмках она знакомится с Хансом Шнеебергером, кинооператором и исполнителем главной роли, с которым она в течение трёх лет прожила в любовном союзе”.
Да, три года — это был личный рекорд. Хотя и он прерывался разными забегами в ширину. Но — никогда до ограничителей-флажков, за которыми маячили дети, кухня и церковь. Свобода прежде всего. И свобода эта проявлялась в том, что она выбирала, с кем играть, с кем снимать и кого любить. Если бы не удлиненные формы, ее вполне можно было бы назвать колобком. Только уходила не от дедушки с бабушкой, а от одного красавца к другому.
Но однажды она изменила себе: во время съёмок своего фильма “Равнина” (“Tiefland”) Лени знакомится с лётчиком Петером Якобом, за которого 21 марта 1944 года в городке Кицбюель выходит замуж. Впоследствии об этом Якобе ничего не известно. Он никак не повлиял на бурную жизнь Лени. Можно точно сказать, что умер он значительно раньше ее, даже если не погиб на войне, как погиб на русском фронте её брат Хайнц, отправленный на восточный фронт за антивоенные высказывания.
Последней ее привязанностью стал кинооператор Хорст Кеттнер, когда Лени было за 70. А ее кинодругу — немногим более 30, он был на 40 лет моложе возлюбленной (1942 года рождения, дитя войны). Это тоже своего рода рекорд. Даже Чаплин был старше своей жены Уны О’Нил всего на 36 лет. Правда, наши не отстают: старший Михалков (Сергей), женился на биологине Юлии Субботиной, которая моложе его почти на 50 лет! Примеры, впрочем, некорректные. Здесь мужское многоборье, бег на длинные дистанции. А у Лени Рифеншталь — женский марафон. И тут ей не было и, думаю, не будет равных. Бабушке уже сто стукнуло, а ее вечному спутнику жизни 60. Только в силу вошел. История эта немного скандализовала пуританскую немецкую и международную публику, посему о смерти Рифеншталь написали так: “”В Германии в возрасте 101 года скончалась Лени Рифеншталь. У нее остановилось сердце”, — сообщил давний компаньон Рифеншталь Хорст Кеттнер. Её спутник жизни, 61-летний кинооператор Хорст Кеттнер, до самого последнего мига не отходил от неё”.
Да, компаньон или, в лучшем случае, спутник жизни. То, что не отходил от постели, тоже понятно. Каждый продленный день фараоновского феномена Лени — это еще один день жизни в довольстве и неге. Дом отличный, большой, на берегу озера. Кому он достался? Хотелось бы верить — компаньону. Заслужил.
В 2006 году российское издательство “Ладомир”, специализирующееся на скабрезных текстах, выпустило перевод книги Лени Рифеншталь “Мемуары”. Оригинальные “Мемуары” вышли в свет давно, в 1986 году. Затем они были изданы еще в 13 странах, а в Америке и Японии книга стала бестселлером.
Но тут “Ладомир” просчиталось: ничего “такого” в “Мемуарах” Лени нет. Вот что пишет о книге газета “Известия”: “Мемуары” Рифеншталь свидетельствуют прежде всего о ней самой, о ее актерской и режиссерской работе. Различить в ней “чистого художника” и “главную фигуру официального гитлеровского кинематографа” — задача совсем не простая. Еще сложнее ответить на вопрос, несет ли ответственность за свое творчество художник, поддерживающий своими произведениями преступный режим, даже в том случае, если он не знает о преступлениях. Лени Рифеншталь много и подробно рассказывает о своем детстве, о чтении сказок, увлечении гимнастикой, о занятиях танцами и балетом и о том, какой гнев у ее отца эти занятия вызывали, об увлечении философией, астрономией, чтении Джека Лондона, Толстого и Достоевского. “Очень занимали меня вопросы религии и личной свободы”, — пишет она, и повествование убеждает, что личная независимость, стремление самостоятельно достичь поставленной цели, не надеясь на случай, определяли ее характер. Эта сосредоточенность на своей карьере (успех к Рифеншталь пришел уже в 1924 году) отодвигала на второй план все остальное... Опыта войны и переживания опыта нацизма на этих страницах, рассказывающих о встречах с Гитлером, о знакомстве с Геббельсом, о съемках съезда нацистской партии в Нюрнберге, — нет. Художник, поглощенный процессом творчества, красивая женщина, переживающая свой успех, — вот доминанта этого повествования”.
Да, красивая женщина, переживающая свой успех. Что тут главнее: красивая женщина или успех? Для Лени — успех. Но он приходил к ней не только за счет ее таланта, но и за счет красоты.
Ее личная жизнь, в конце концов, не стоит на первом плане. Екатерина Вторая по любвеобильности, пожалуй, делит первое о место с Мессалиной. Но титул “Великая” получила не за это. Равно, как и титул “Мать отечества” — не за то, что родила Павла и графа Бобринского — птенцов гнезда Орлова.
Рифеншталь тоже великая. Хотя не была ни матерью отечества, ни просто матерью. Она великая хотя бы длиной жизни. Но не только.
Каким образом молодой красивой актрисе удалось стать главным идеологическим режиссером Третьего рейха? Казалось бы, невероятная вещь. Хрупкая скалолазка, танцующая босиком в тунике в духе Айседоры Дункан, и суровая и мрачная мощь марша неулыбчивых каменных лиц на фоне гранитной громады тысячелетней трибуны с неумолимым вождем на ней. Почему именно ей было предназначено воплотить на тонком целлулоиде всю эту поступь властелинов мира?
Да потому, что внутри этих двух как бы совершенно разных стихий: молодого пламени немецкой Гретхен и нордического льда тысячелетней империи, сидела первобытная сексуальность. Притом разного заряда. У Лени она была обычная. Женская, чувственная. С естественным тяготением к самому сильному самцу, который обеспечит здоровое потомство и защитит его. У государства Третьего рейха сексуальность преобразовывалась в стремление овладеть странами и народами. В неукротимое желание сокрушить любого соперника. Поэтому идеальные мужчины рейха — это не совсем мужчины. Это некое воплощение Государственности. Воин, воитель, бесстрашный берсерк, исполинский страж, вечно стоящий на границах германского мира и неусыпно берегущий Новый порядок.
Он совершенно обнажен. Все видно. Но это не какая-то человеческая анатомия, и это не плоть, к поцелуям зовущая. Это, скорее, символ Рейха. Можно ли земной женщине полюбить Государство? Можно. Вот как раз в таком образе мускулистого и на все готового Арийского Сверхчеловека.
Еще у наших предков сексуальность стала принимать социализированную форму. Не просто сильный самец, но самец, который стал альфа-животным. Предводителем стада. Если он стал вождем, благодаря сообразительности, удачной находке или просто случаю, то сладострастные взоры прекрасных мохнаток обратятся к нему.
Власть рождает страшное сексуальное возбуждение у прекрасной части стада, у дам-гамадрильш и моник американских. Власть (и богатство) — сильнейшее средство привлечения для извлечения экстаза любви
Гитлер заимел власть исключительно благодаря умению беспрерывно болтать. Как он сам писал в “Моей борьбе”, вдруг “обнаружил, что могу говорить”. То есть, часами и без остановок нести пургу обо всем. С большими эмоциями и жестикуляцией. Именно поэтому он стал почти сразу же, буквально с 1919 года, безоговорочным лидером новой национал-социалистической рабочей партии (сначала она называлась просто “рабочая партия Германии”). Стал считаться лучшим оратором своего времени. Услышав его на одном из митингов 1932 года, прекрасная Лени Рифеншталь прямо-таки воспалилась. И написала ему, можно сказать, любовное письмо. Дескать, я в таком восхищении и возбуждении, что готова ради вас на все. Я вся ваша. Повелевайте мной, мой господин, мой избранник, мой фюрер!
Была принята вождем (весной 1933 года), обласкана и получила первое государственное задание на воплощение в зримых образах величественной идеи Германского Рейха. Что за зримые образы? В первую очередь — нагое тело.
Известный сексолог и культуролог Игорь Кон пишет:
“Культ мускулистого тела взяли на вооружение итальянский и германский фашизм. Всякий фашизм является идеологией воинствующей агрессивной маскулинности, которой импонируют образы сильного мужского тела. К тому же в обеих странах для этого существовали историко-культурные и эстетические предпосылки.
Для нацизма физическая культура — часть военно-патриотического воспитания. Физические упражнения считались средством формирования нордического характера. Особенно поощрялись силовые виды спорта, тренирующие “тевтонскую ярость”. Гитлер прямо писал в “Майн кампф”, что ему нужны “безупречные, натренированные спортом тела”. Атлет не имеет права распоряжаться собственным телом, как он хочет, быть здоровым — его гражданская обязанность. Важны не сами по себе мировые рекорды, а физический и нравственный потенциал нации. Особенно высокие требования предъявлялись к членам “СС”: до 1936 г. туда не брали человека, если у него был вырван хотя бы один зуб.
Согласно принципам нацистской эстетики, нагота выражает не только мускульную силу, но также силу духа и воли. Однако критерии мужской и женской красоты различны. Достойный изображения мужчина должен быть высоким, стройным, широкоплечим и узкобедрым, а его тело — безволосым, гладким, загорелым, без выраженных индивидуальных черт. Каждое напряжение мышц, каждый вздох, каждая выпуклость мужского тела — средства передачи внутренней энергии, жизненной силы, духовных и волевых возможностей. В образах женщин, напротив, подчеркиваются сексуальные свойства, от которых зависит репродуктивность”.
С этой женственностью не все однозначно. Германская женственность, конечно, требовала подчеркивания репродуктивности. Следовательно, демонстрации сугубо сексуально привлекательных черт женского тела. И, вроде бы, это делалось. Но, с другой стороны, женское начало было чем-то противоположным мужскому образцу как воплотителю идеи Рейха. Кто противостоял расовой чистоте и гармонии? Больные, увечные, уроды, отклоненцы-гомосеки. Евреи. Причем нацистская идеология сближала все эти негативы с женским началом. Наверняка, не с арийским женским, а так, “вообще”.
Согласно эстетике нацизма, женственность присуща евреям, врагам, уродам и гомосексуалистам. Ощущая ее, наиболее сознательные из них кончают с собой, как то сделал Отто Вайнингер, не вынеся более своего женоподобного еврейского вида, что вызвало одобрение нацистов. Тем, которые сами сообразить не могли, что с их гомо-жено-еврейским подобием жить не рекомендуется, следовало помочь. Падающего толкни — этому и Ницше учил.
Добавить комментарий