Однажды мой московский знакомый вёз меня на машине по заснеженному Ленинградскому проспекту. С утра шёл снег, и проезжую часть не успели очистить, поэтому водители ехали осторожно.
Я удивился, когда в соседнем правом ряду нас обогнали «Жигули».
– Рискованно едет этот водитель, – сказал я своему знакомому.
– А вы его не узнали?
– Нет, хотя лицо кого-то напоминает.
– Если бы вы жили в Москве, то наверняка узнали бы его. Это Георгий Вайнер. Он не только хороший писатель, но и очень интересный человек – сильный, смелый и независимый. И риска не боится всегда, а не только за рулём.
Так я впервые увидел одного из братьев Вайнеров, авторов многих замечательных книг. Показанный незадолго до этого по ТВ талантливый фильм «Место встречи изменить нельзя» с Высоцким, Джигарханяном, Юрским и другими прекрасными актёрами, снятый по их роману, стал событием культурной жизни страны. Многие фразы героев фильма стали крылатыми выражениями и зажили своей жизнью.
– Не так давно в Доме литераторов, – продолжал мой знакомый, – было очередное мероприятие. В вестибюле перед гардеробом собралось много народу; все спешили сдать пальто и успеть перед началом пообщаться со знакомыми – кто в фойе, кто в буфете. Георгий Александрович ненароком задел кого-то из толпящихся рядом с ним – по-видимому, случайного посетителя; постоянные его узнают сразу. И вдруг этот человек довольно громко высказался: «Не хватало ещё, чтобы какой-то жид меня толкал!»
Вайнер подчёркнуто вежливо произнёс:
– Простите, я нечаянно вас задел. А вот насчёт жида вы ошибаетесь, я не жид, я жидище! – и сильно ударил обидчика в челюсть. После этого он спокойно сдал своё пальто.
С тех пор прошло почти полвека, но я хорошо помню это мимолётное и одностороннее знакомство до малейших подробностей. За рулём машины, медленно обгонявшей нас практически рядом со мной, сидел человек. В профиль были видны его небольшая бородка, широкие плечи и обхватившие руль крупные руки. Я мог наблюдать за ним всего пару минут, т. к. на ближайшем перекрёстке мы повернули налево.
Я никогда не бывал в московском ЦДЛ, где произошло то, о чём рассказал тогда мой знакомый, но даже сейчас образно представляю себе какой-то заполненный людьми вестибюль. На фоне их негромкого говора я как будто слышу неожиданно громкий и хлёсткий возглас «Я не жид, я жидище!» и вижу, как обидчик, не ожидавший такой реакции Вайнера, от сильного удара опрокинулся навзничь, упал и проехался спиной по полу.
Почему-то мне кажется, что Георгий Александрович после этого невозмутимо сказал: «Хамов надо учить», вежливо спросил: "Вы позволите?" и как ни в чём не бывало продолжил свой путь к гардеробу. А изумлённые присутствовавшие должны были молча расступиться, и он в полной тишине сдал пальто.
Предполагаю, что домыслить такие подробности поведения Вайнера мне помогли воспоминания о подобном случае, происшедшем за много лет до этого. О нём рассказывал мой отец. Но сначала – немного фактов.
В 1936 г, когда я родился, более трети населения моей родной Одессы составляли евреи. На легендарной Молдаванке (вспомните фильм «Ликвидация» с его утрированным, но ярким «одесским» колоритом) жили много поколений биндюжников (так называли ломовых извозчиков и портовых грузчиков), а также представители физически очень сильных и непримиримых людей других профессий.
Любимый дядя Семён, муж моей обожаемой тётки, происходил из такой семьи. Как большинство крупных мужчин, он был добродушным, весёлым, жизнерадостным, любил шутить, знал множество анекдотов, одесских оборотов речи и артистически их применял. В молодости Семён в составе бригады грузчиков работал на кондитерской фабрике и легко справлялся с четырёх-пятипудовыми мешками.
На обед они шли на Чумку (так называлась расположенная недалеко от фабрики рукотворная горка, под которой похоронены жертвы чумы во время эпидемий в XIX в.). Там они выпивали «четверть» водки на всех, закусывали жаренной на костре общей яичницей из многих десятков яиц, заедая её большой халой (плетёный одесский хлеб с маком) «на брата». На десерт добавляли полведра свежей халвы. Все продукты им давали на фабрике, это входило в условия оплаты. Выпивка с такой закуской совершенно не мешала грузчикам работать до конца рабочего дня, который порой затягивался допоздна.
Когда дядя решил поступить на рабфак, а потом в Политехнический институт, друзья с Молдаванки его отговаривали: «Станешь инженером – будешь за всё отвечать, тебе будут полоскать мозги и делать нервы, ты будешь всё брать в голову и иметь вырванные годы. Оно тебе надо? Грузи спину, кидай мешочки и не теряй вольную жизнь!». Но он стал хорошим инженером.
Мой отец не раз рассказывал о случае, свидетелем которого был. Дело было после работы, а главное – вскоре начинался какой-то важный футбольный матч с участием любимой одесской команды. Поэтому трамвай, в котором он ехал, был переполнен, даже на подножках (закрывавшихся дверей тогда не было) стояли люди.
В этой давке кто-то кого-то на задней площадке нечаянно толкнул или наступил на ногу, и потерпевший позволил себе громко на это отреагировать с использованием слова «жид».
Недалеко сидели двое крепких парней – по-видимому, из описанных выше обитателей Молдаванки. Один из них сказал:
– Там какой-то жлоб оборзел. Сделаем ему полное счастье ?
– Пошли.
Они встали, их пропустили к площадке, хотя такое, казалось бы, было из-за давки невозможным.
– Этот ? – спросил один из них.
Стоявшие рядом молча кивнули.
Парни крепко взяли обидчика под руки и, не говоря ни слова, подтащили к открытой двери. Люди на подножке раздвинулись, и эти двое выкинули его из идущего на подъём на полной скорости вагона. Никто из стоявших на площадке ничего не сказал. Парни протиснулись обратно (их снова пропустили) к своим местам, которые оставались свободными. Все пассажиры промолчали, как будто ничего не случилось.
Эта вызванная воспоминанием отца и запомнившаяся мне с молодости картина стояла перед глазами, когда мой знакомый рассказывал о Вайнере.
Я уважаю людей, которые «речей не тратят по-пустому», пытаясь перевоспитывать хамов и антисемитов словами, а реагируют единственным доступным для понимания тех образом, хоть это и противоречит моему воспитанию. Но не все так могут* .
-----------
* С сыном героини Вашего предыдущего очерка, дорогой Михаил, Эрнстом Неизвестным, на войне произошел примерно такой случай - кто-то из армейских назвал его «жидом». Эрнст не стерпел – и ударил обидчика. После чего попал в штрафбат (эту историю рассказывает Элла Каган, племянница Беллы Дижур и двоюродная сестра Эрнста Неизвестного; ее очерк недавно опубликован на страницах ЧАЙКИ (прим. ред.).
Комментарии
Миша, хотя я и не Швейк, но
Миша, хотя я и не Швейк, но отвечу по его рецепту: Анологичный случай был и у нас в...Донецке: 92-ой год, волна еврейской эмиграции. В тот вечер и я, после очередных проводов,ехал с вокзала. Обратил внимание на то, что в вагоне непропорционально много "лиц еврейской национальности". Этот факт зафиксировал не только я, но и один под хорошим шафе алкаш. Реакция его была жидами ожидаема — он начал громко рецензировать наличие такого количества этих самых жидов. Но недооценил фактор времени: времена ведь наступили несколько другие. Алкаш был рослый и на вид крепкий. Два наших парня подошли к нему и вежливо попросили его заткнуться, на что он только усилил громкость. Они взяли его за шкирку и попытались приподнять, но дле двоих уж слишком тяжёл был объект. А вот на троих в самый раз. Мне никто не задал вопрос: Будешь третьим? Молчаливый вопрос такой же ответ. На следующей остановке (техника безопасности!) мы втроём его и вышвырнули.
Добавить комментарий