Все смотрят «Левиафан», все говорят о «Левиафане». Фильм еще не вышел на российский экран, а уже есть у него «сторонники» и «противники», уже кто-то его клеймит, а кто-то превозносит. Решила разобраться во всем сама. Смотрела картину с сохраненной фонограммой, со всем ее матом-перематом. И знаете, нецензурщина в этом случае не коробила, мат был настолько органически встроен в речь персонажей, что его отсутствие вызвало бы ощущение недостоверности.
Андрею Звягинцеву, на мой взгляд, удалось создать монументальный фильм-параболу, куда поместились со всеми потрохами все века русской истории, и одновременно - сегодняшний день. Фильм на редкость современен.
Разве мы не видели в жизни сцены суда с женщиной-судьей, невнятной скороговоркой читающей приговор, приговор, в котором приняты во внимание только нужные для обвинения показания чиновников и полиции? Разве нам незнакомо отделение ми(по)лиции, где человека, неугодного власти, могут забрать в каталажку за мифическое правонарушение?
А вечное отсутствие судейских чинов на местах, когда властям не желательно отвечать на вопросы? А что вы скажете о назаконном сносе дома, если на эту территорию положило глаз начальство?
Сколько таких историй мы слышали?
А знаете ли вы ситуацию, когда «искателя правды» отвозят в безлюдную местность, и сам мэр (читай: председатель следственного комитета) грозит ему револьвером?
А давно ли вы были свидетелями того, как священник с амвона проклинает «кощунников», покусившихся на святое?
Эти взятые из жизни сцены можно множить и множить. И что бы ни говорили начальники от культуры, хором сейчас утверждающие, что это "кино не про нас", - оно, милостивые государи, про нас.
Важно, что режиссер показал в картине не высоколобую интеллигенцию, не диссидентов, а самых простых людей, из тех, кто политикой не интересуется и обычно голосует за действующую власть: автомеханика Колю, работницу рыбзавода Лилю, их друзей – милиционера Пашу и его жену Анжелу.
И жить бы поживать Коле, мурманскому Кулибину, с молодой женой Лилей и с подростком сыном, если бы ни приглянулся его участок на берегу северного моря городскому мэру.
Завязался известный нам не только по литературным источникам конфликт «маленького человека» и власти. Вся картина – столкновение этих двух неравных сил.
Конец такого столкновения, увы, предрешен - сколько мы видели смятых разбитых судеб, раздавленных, опустившихся, а то и просто погибших людей! Скольким еще предстоит эта участь!
Коля – один из таких несчастных, попавших под колесо. Но дело в том, что нам безумно жаль всю Колину семью – самого Колю, приговоренного по сфабрикованному делу к 15 годам строгого режима, Лилю, молодую красивую женщину, ставшую разменной монетой в руках мэра, осиротевшего мальчугана Рому...
Нам жаль до слез эту семью, мы успели их полюбить (не соглашусь с Дмитрием Быковым, которому не хватило картины, чтобы узнать героев). Они в исполнении Алексея Серебрякова и Елены Лядовой получились очень узнаваемыми, живыми, вызывающими сочувствие. Да, даже Лиля какой сыграла ее актриса, Лиля, изменившая мужу, вызвала у меня глубокое сочувствие. Бедная женщина, она так хотела уйти от этой неотвратимости, от безвозвратно поломанной судьбы... Жалея, мы ставим себя на их место, мы спрашиваем: за что?
В фильме Коля и его семья – жертвы козней мэра и тех, кто за ним стоит. В кабинете мэра висит портрет нынешнего лидера, едва ли знающего о происходящем на северной окраине, но санкционирующего произвол назначенных им высших чиновников.
Нет, Коля не из протестантов. Он может громко выкрикнуть угрозу «поджечь дворец мэра», который должен появиться на месте его дома, но в основном его горе выливается в пьянство. Он беспробудно пьет, «заливая глаза» и замутняя сознание, пьет как пили миллионы русских до него, оказавшись в непосильной для них ситуации.
Если сравнивать эту ленту с предыдущей картиной режиссера – «Еленой», то там мне как раз не хватило сочувствия героям - ни со стороны автора, ни со стороны зрителей. Кому там было сочувствовать? Женщине, хладнокровно обдумавшей и осуществившей убийство? Ее жертве, человеку в исполнении Андрея Смирнова симпатичному, но чье положение «олигарха» исключает особое сочувствие? Я так и не нащупала нравственный посыл этой картины, снятой рукой мастера. Простой человек легко идет на убийство? Мать способна на убийство ради карьеры сына? У современного человека нет нравственных законов в душе?
Новый фильм Звягинцева в этом отношении вполне определен. Он на стороне морали и правды. На стороне тех, кого всевластный мэр «стер в порошок».
«Левиафан» – называется картина Звягинцева. Так звалось библейское чудище, этим именем английский философ ХУII века Гоббс обозначил государство. А веком позже в России Александр Радищев дал своей фантастической по смелости книге «Путешествие из Петербурга в Москву» эпиграф из Тилемахиды: «Чудище обло, озорно, огромно, стозевно и лайяй». Тут «чудище обло» - тоже государство. Душа писателя была «уязвлена» страданиями простых людей, встреченных им по дороге из одной столицы в другую.
Звягинцев дает в картине срез жизни далекого от столиц места, тем шире получается обобщение. В этой словно документально воссозданной ленте-притче – вся Россия. Прекрасна она со своими чудо-ландшафтами, запечатленными камерой кудесника оператора, но куда ни глянь видны в ней следы разора, неустроенности, угасания. Камера фиксирует гниющие лодки, обшарпанные дома с удобствами во дворе, незаасфальтированную, всю в рытвинах, дорогу... Какой век на дворе, братцы?
Лента Звягинцева, при всей уникальности его художественного языка, перекликается с русской классикой. Больше всего – с пушкинским «Дубровским», где, как мы помним, всесильный помещик Троекуров «без всякого на то права» отбирает поместье у своего соседа, Андрея Дубровского. Изображенный в повести суд весьма напоминает суд в картине Звягинцева (как и современные российские суды).
А одна сцена фильма, можно сказать, зеркально повторяет сцену из Дубровского: когда мэр приезжает к Николаю, якобы, желая «помириться», но, грубо им встреченный (в фильме оба персонажа сильно пьяны), обещает с ним разделаться. Что и происходит – и в повести Пушкина, и в картине Звягинцева.
«Разбойничье», бунтарское продолжение сюжета в ленте не находит развития. Сам Коля не борец, а сын у него еще мал, чтобы мстить за отца во главе разбойничьей шайки.
Можно увидеть перекличку «Левиафана» и с гоголевским «Ревизором». Там, как мы помним, Городничий, получив известие о прибытии ревизора из столицы, собирает подвластных ему чиновников на совет. Мэр из фильма, заимев от Колиного адвоката папку компромата на себя, срочно проводит секретное совещание в ближнем кругу. За столом мужчина и две жанщины. Одну из этих дам мы потом увидим на Колином суде – это прокурор. Именно она по-свойски осведомляется, есть ли у мэра что-то такое, о чем бы они не знали. Мужчина, по-видимому, силовик, глава службы внутренних дел, женщина помоложе, скорей всего, отвечает за финансы. Впоследствии все трое будут действовать весьма согласованно, иницииируя и покрывая преступления: избиение адвоката с угрозой убийства, надругательство над женой Николая и ее убийство, обвинение невиновного в убийстве и вынесение ему неправосудного приговора.
Но фильм идет дальше, спираль в своей раскрутке захватывает все более широкие области, доходя до самой вершины. Мэр сидит под портретом сегодняшнего правителя России, а портреты ее прежних властителей сгодятся северным мужичкам в качестве ружейных мишеней.
И нет у Звягинцева смягчающего реверанса в сторону власти, когда под занавес является настоящий ревизор, да еще и по именному повелению.
Есть еще одна сила, подпирающая власть и от нее кормящаяся. Это церковь и ее служители. В своем отрицании режиссер выступает против церкви в роли прислужника государства, роли в которой она выступала практически на всем протяжении российской истории. И тут вспоминается Маяковский, «Облако в штанах» - с его «четырьмя криками четырех частей», из которых два легко подойдут к фильму Звягинцева: «Долой ваш строй» и «Долой вашу религию». В случае Звягинцева слово «религия» нужно заменить на «церковь», церковь как институт, прочно сросшийся с властью...
Возможно, мэр действительно хотел построить на берегу моря свой дворец, но в результате сложной игры он принимает другое решение. В конце фильма на месте снесенного бульдозерами - вместе со всем скарбом - Колиного дома высится храм. Священник читает проповедь, долго и непонятно говоря пастве о правде и истине, уводя то и другое от человека к Богу.
И сам священник, и мэр, стоящий с семьей в первом ряду, давно отошли от Бога и его моральных заповедей... Мир официальной церкви так же лицемерен и лжив, как и мир официальной политики.
А в самом конце я еще раз скажу о том, что у Андрея Звягинцева были великие предшественники - не в кино, в литературе. Это Александр Радищев, поплатившийся за свою прорывную, опередившую время книгу ссылкой в Илимский острог, Виссарион Белинский, исключенный за трагедию «Дмитрий Калинин» из Московского университета, Борис Пастернак, принужденный отказаться от Нобелевской премии за свой роман «Доктор Живаго», в России не напечатанный, Пастернак, практически затравленный у себя себя на родине... Назвала очень немногих из большого числа.
Радуюсь и удивляюсь появлению "Левиафана". Поздравляю режиссера и всех принявших участие в создании этой эпохальной ленты. Очень бы хотела, чтобы автор вышел живым и невредимым из столкновения с людьми, обвиняющими фильм в «клевете» и «очернительстве». Этим людям посоветую взять в руки текст «Ревизора» Гоголя и прочитать бессмертный эпиграф к этой комедии, почерпнутый из народной кладовой: «На зеркало неча пенять, коли рожа крива».
Комментарии
«Какой век на дворе, братцы?.
«Какой век на дворе, братцы?...Даже Лиля, изменившая мужу, вызвала у меня глубокое сочувствие.Бедная женщина, она так хотела уйти от этой неотвратимости, от безвозвратно поломанной судьбы...Мы ставим себя на их место, мы спрашиваем: за что?...»
Добавить комментарий