Со времён юности в памяти запечатлелось звучное имя — Борис Балтер. Думается, не только у одного меня — это имя наверняка запомнили многие из тех, кто взрослел в шестидесятые, пытался разобраться в себе, в том, что творилось в стране, в ее истории. Гораздо позднее мне довелось понять, как близка ещё была в шестидесятые годы та большая война в сознании и мироощущении переживших её людей. Участники войны, которые теперь уже почти все ушли, оставались ещё довольно молодыми — сорок с чем-то, и постоянно находились вокруг нас — в наших собственных семьях и семьях друзей, среди соседей, сотрудников, педагогов… Ценили ли мы их подвиг? Понимали ли мы их жертвы, их потери и комплексы, ощущали ли их боль, их душевные шрамы? Конечно, нет. Мы относились к ним с пиететом, но сами были слишком молоды, захвачены открывающей перед нами свои шторки жизнью. Зациклены на себе, на собственных проблемах, переживаниях и развлечениях — первая любовь и близость, друзья, вечеринки, институт, экзамены, спорт. Простим себя! Ведь теперь мы кое-что сознаём. И помним.
Одним из этих опалённых войной людей был Борис Исаакович Балтер, кадровый офицер, служивший в дивизионной разведке, дважды раненный, контуженный, успевший покомандовать полком, закончивший войну майором и кавалером двух орденов. Он принадлежал к тому поколению, именуемому «ровесники Октября», которое наивно и свято верило в мифические идеалы коммунизма и готово было отдать за них жизнь. За них и за страну, канонизировавшую эти идеалы, и для их достижения построившую на одной шестой суши дьявольский архипелаг лагерей. Очень многие из «ровесников» и отдали свою жизнь — кто в этих самых лагерях, кто на фронтах войны с ещё большим дьяволом — гитлеровским нацизмом, кто от неизбежных травм в последующем, вольном или невольном противостоянии с режимом.
Вернувшись с войны, Борис Балтер хотел продолжать службу. Он поступил в военную академию имени Фрунзе, но через год оказался уволенным из армии. По одним сведениям, это произошло в результате болезни — что вполне вероятно в результате полученных тяжелых ранений, по другим — в связи с начинавшимся в стране государственным антисемитизмом.
Балтер уехал в Днепропетровск. Гражданской специальности у него не было, и ветерана войны устроили на какое-то небольшое предприятие в качестве коммерческого директора. Вскоре выяснилось — предприятие связано с теневой экономикой, за что предусматривался серьезный срок в уголовном кодексе. Балтер возмутился. Он собрался идти в милицию, но было уже поздно. В итоге несколько месяцев бывший фронтовик доказывал свою непричастность в тюрьме. И доказал.
В 1953 г. Балтер окончил Литературный институт. Его незаурядный талант был отмечен Константином Паустовским, который вёл семинар, где учился Борис. Паустовский открыл Балтеру дорогу в «Литгазету» и журнал «Юность».
В 1962 г. Паустовский при активном участии группы поэтов и писателей, включая Балтера, выпустил в Калуге не прошедший московскую цензуру альманах «Тарусские Страницы», литературно-художественный иллюстрированный сборник. Появившийся в период эйфории политической «оттепели», альманах включал, наряду с вполне лояльными очерками и публицистикой, целый ряд произведений, которые были сразу объявлены «идеологически неправильными» и «очернительскими». Литературные вертухаи и правоверные «искусствоведы в штатском» отнесли к этой «категории» и подвергли грубой критике стихотворную повесть В. Корнилова «Шофёр», повесть Б.Окуджавы «Будь здоров, школяр», стихи Н.Панченко и Н.Коржавина (Манделя), очерк Ф. Вигдоровой (вскоре получившей известность за ее нашумевшую хронику процесса над Иосифом Бродским), повесть В. Максимова «Мы обживаем землю», рассказы Ю. Казакова. Не понравились власть предержащим и подборки стихов полузапрещенных Цветаевой и Заболоцкого, и материалы, посвящённые Мандельштаму и Мейерхольду. На фоне этих материалов приобрела неожиданную остроту и повесть Балтера «Трое из нашего города», вскоре переработанная и вышедшая под названием «До свидания, мальчики».
Альманах подвергся разгрому. Выпуск тиража был приостановлен, изданные экземпляры изъяты из библиотек, запланированные на будущее выпуски не состоялись.
Автобиографическая повесть «До свидания, мальчики!» оказалась главным произведением писателя-фронтовика. Балтер взял название из песни своего друга Булата Окуджавы:
На пороге едва помаячили
И ушли, за солдатом - солдат...
До свидания, мальчики!
Мальчики,
Постарайтесь вернуться назад.
Нет, не прячьтесь вы, будьте высокими,
Не жалейте ни пуль, ни гранат
И себя не щадите вы,
Но все-таки
Постарайтесь вернуться назад.
В 1964 году Балтер в соавторстве с В. Токаревым написал по мотивам повести сначала пьесу, а потом и сценарий фильма. Эту пьесу Анатолий Эфрос поставил в Театре имени Ленинского комсомола, а режиссёр Михаил Калик в 1966 году перенёс повесть на экран.
Книгу читали запоем. Это была светлая и пронзительная история о трёх юношах, написанная от первого лица. Мальчишки выросли в приморском городе, не мыслят своего существования друг без друга и без моря, которое является частью их души. Жизнь представляется им бесконечной — они только оканчивают школу. Но над ними ощутимо нависает приближающаяся война. Друзья оставляют семьи, подруг, любимое море и разъезжаются в военные училища. На этом заканчивается повесть, но несколько кратких фраз в авторских отступлениях рассказывают об их дальнейшей судьбе. Витька, командуя батальоном, погибает в контратаке в 1942-м. Сашка, еврей, прошедший войну военврачом-хирургом, гибнет в 1953 в сталинском застенке в период «дела врачей». А сам автор, уже уволенный из армии и поседевший, чувствует, как по ночам у него «спотыкается» сердце.
Балтер был мужественным и замечательно скромным человеком. Он успел сделать немного, всё, написанное им, легко вмещается в небольшой томик. Также немного написано и о нём самом. Причина неожиданного, искусственного забвения была типичной для советской эпохи и никакого отношения к творчеству не имела. В своё время лучше всего об этом сказал Е.Сидоров, хорошо знавший писателя. Сидоров был секретарём парторганизации журнала «Юность» и пытался спасти Балтера от коммунистической инквизиции:
«Борис Исаакович Балтер вступил в партию в феврале 1942 года под Новоржевом, когда 357-я стрелковая дивизия попала в окружение. В этой обстановке самой большой опасности подвергались коммунисты, войсковые разведчики и евреи. Балтер был начальником разведки дивизии и евреем. Тяжело раненный, он стал коммунистом в возрасте двадцати двух лет. Дивизия с боями вышла из окружения. В июне 1968 года Борис Исаакович был исключён из партии как подписавший коллективное письмо в адрес Брежнева с протестом против политического процесса над литераторами Гинзбургом и Галансковым. Надо было покаяться, признать свою ошибку. Некоторые так и поступили. Балтер не покаялся. При разборе дела он вспомнил эпизод своей юности, когда на комсомольском собрании от него потребовали отречения от матери, объявленной врагом народа. И тогда, и теперь он остался твёрд и не сдался».
Написал и подумал — для современного читателя выражение «исключили из партии» звучит достаточно смехотворно. Подумаешь, исключили кого-то, скажем, из демократической партии или из партии «Яблоко»! А в те годы это автоматически означало конец карьеры — впрочем, достаточно «мягкое» наказание по советским меркам. Ведь за двадцать лет до этого исключение из партии, как правило, означало близкий арест, а затем ГУЛАГ или расстрельный подвал.
Следует отметить, что читая книги, подобные повести Балтера, те, кому меньше 50-ти лет, вынуждены будут продираться сквозь совершенно экзотическую лексику. А в ту пору она обозначала привычные для всех предметы и понятия: керосинка, бриллиантин, примус, лудильщик, патефон, авоська, полубокс.
В этом отношении даже классическая русская литература менее далека от многих современников, чем литература советской эпохи. Сегодняшний читатель, словно иностранец, должен заглядывать в примечания, чтобы понять смысл таких слов, как промкооперация, бюро горкома комсомола, Осоавиахим, Промакадемия, подшефный колхоз, ВЦСПС. А слово рабфак, опираясь только на вторую половину аббревиатуры, многие могут истолковать совершенно неожиданным образом.
При переизданиях книг советской эпохи (если таковое случится!), придётся к каждой из них прилагать словарик, потому что без посторонней помощи читатель не поймёт, что означают понятия «лишенец», «отрыжка нэпа», «типичная контра», «убеждённый троцкист», «писатель чуждой идеологии».
С того рокового момента ни одно произведение Бориса Балтера не было опубликовано. До конца жизни ему пришлось зарабатывать свой хлеб переводами с узбекского и таджикского языков.
Многие коллеги Балтера по «Тарусским страницам» позднее также пострадали от родной советской власти. Владимир Максимов и Наум Коржавин были вытолкнуты из страны в 70-е годы. Ю. Казаков спился и надолго замолчал. Окуджаву периодически травили в прессе и с высоких трибун. Корнилова не печатали, исключили из Союза писателей (ещё одно наказание, не знакомое последним поколениям, а ведь оно означало лишение многих привилегий: финансовых, медицинских и пр., включая и право зарабатывать литературным трудом). Исключили из партии и Николая Панченко, но ему удалось вернуться к литературной деятельности.
Представляли ли эти люди, на что шли? Думаю, вполне представляли — некоторые из них в сталинские времена уже подвергались тюрьмам и ссылкам. Ну что ж, как известно, «поэт в России больше, чем поэт».
Если вспомнить остальных, отнюдь не начинающих авторов "Тарусских страниц" — Марину Цветаеву, Николая Заболоцкого, Надежду Мандельштам и других, то судьбу русской литературы советского периода можно постичь без особых усилий. Кто обладал талантом, любил Россию, был честен — того доводили до самоубийства, «награждали» тюрьмой, изгнанием и забвением.
Судьба Бориса Балтера также оказалась нелегкой: израненный герой войны, он не выдержал придирок властей, запрета на профессию, травли фильма, поставленного по его книге "До свидания, мальчики" (режиссёр фильма М.Калик уехал в Израиль в 1971 г., что автоматически накладывало табу на кинокартину) и умер после второго инфаркта в возрасте 54-х лет. У него в это время гостил Василий Аксёнов, который пытался оказать помощь Борису Исааковичу, вспомнив свою медицинскую специальность. Но ни Аксёнов, ни скорая помощь не помогли.
Отчего не щадили писателя и ветерана войны, отчего исходили злобой представители райкомов, горкомов и партийной печати? Балтер не участвовал в диссидентском движении. Он только подписал письмо, протестующее против практики закрытых политических процессов в России. Он «всего лишь» хотел суда по справедливости и за это фактически был убит. Как многие и до него, и после.
В 2000 году стараниями нескольких энтузиастов Евпатории повесть Балтера была переиздана небольшим тиражом, и выпускники гимназии им. И. Сельвинского (той самой школы, в которой учился и Б. Балтер) получили в подарок небольшой томик со знакомыми словами на обложке: «До свидания, мальчики!».
Комментарии
Спасибо Г. Писаревскому за
Спасибо Г. Писаревскому за тёплый очерк о Борисе Балтере. Его искренней, непосредственной автобиографической повестью «До свидания, мальчики!» мы в начале 60-х зачитывались, фразы из неё были у нас индикатором "свой-чужой": если не читал или читал, но не прочувствовал - значит, не "наш человек". О героической военной биографии Балтера мы тогда не знали, о травле и преждевременной смерти узнали с большим опозданием. Вечная память ему и низкий поклон!
Добавить комментарий