О ленинградских театрах 60-70 гг. Из Альбома театроведа и фотографа

Опубликовано: 24 октября 2018 г.
Рубрики:

 

ОТ АВТОРА 

Этот альбом* – фотографии спектаклей любимых мною ленинградских театров, в которых я работала, актеров ленинградских театров. Вступления к каждому разделу альбома – это не рецензии, это зарисовки прошлого, словесные фотографии, воспоминания.  

Сейчас, мне кажется, когда говорят о прошлой театральной жизни Ленинграда 60-70 годов, вспоминают только БДТ, что совершенно несправедливо. В Ленинграде было несколько интересных, не похожих друг на друга драматических театров, где работали талантливые режиссеры и не менее талантливы артисты.

Многие актеры – я до сих пор в этом уверена – были не ниже уровнем прославленных артистов БДТ. Просто критики писали о них гораздо реже, чем о театре Товстоногова и его труппе. 

Прежде всего, это был театр Комедии Николая Павловича Акимова. Сам Акимов был уникальной фигурой в русской культуре, как и  созданный им театр Комедии, а также  Театр им. В.Ф.Комиссаржевской и Театр им.Ленсовета.

Я присоединила к ним свои воспоминания о Сергее Юрском, о его собственных первых постановках того времени, в которых он играл, и чтецких вечерах. Актер БДТ, он стремился к самостоятельной творческой деятельности. Юрский всегда был и остается в театральном русском мире одиноким волком Акело. 

«Нина ходит в театр, как в 19-ом веке: на актеров», - говорил обо мне Николай Павлович Акимов.

Это не совсем верно, конечно. Я ходила в театр на спектакли. Но как фотограф, Акимов прав, я любила снимать именно актеров. Снимать драматические спектакли я начала в акимовском театре.

Я работала в Театре Комедии зав.музеем. Штатный фотограф Громов делал в павильоне рекламные снимки перед каждой премьерой. А я сидела рядом с Акимовым на специальных местах у тех дверей, через которые попадаешь из фойе в центральный проход зрительного зала, и снимала спектакли по ходу действия, в то время без практической цели.

Я любила театр и снимала, потому что не умею любить пассивно. Это была моя единственная возможность принять участие в творческой жизни театра.

Я и до сих пор прихожу в театр, готовая душой откликнуться даже на самое маленькое чудо актерского откровения, на то чудо, которое умирает с окончанием спектакля и никогда больше не повторится. Мое стремление удержать это неповторимое мгновение на пленке, это и есть для меня, фотографа, высшее наслаждение.  

Детали стерлись из памяти. Моя память об  актерах с которыми мне привелось прожить рядом много лет моей прошлой жизни, это чаще – память сердца.

 

 Часть 1. НИКОЛАЙ ПАВЛОВИЧ АКИМОВ

 

В Ленинграде в 1950-1960-ых годах было два самых знаменитых драматических театра: Театр Комедии  Н.П. Акимова и Большой Драматической театр Г.А Товстоногова. 

Каждый из режиссёров не признавал творческой метод другого и, по джентельменскому соглашению, Акимов и Товстоногов на спектакли друг к другу  на ходили. Но в начале сентября 1968 года Товстоногов, придя утром на репетицию, обратился к актёрам со словами: "Встаньте. Умер Николай Павлович Акимов. Почтим его память молчанием. Смерть Акимова - это потеря для всей культурной жизни Ленинграда". (Пишу со слов актёров БДТ).  

Николай Павлович Акимов –как режиссер-новатор, театральный художник и портретист (ученик  студии А.Е.Яковлева и В.И.Шухаева), является особым явлением  русской культуры 20-го века. Со смертью Акимова закончился целый период не только театрального Ленинграда, но и всего советского театра.  

В 1949 году его изгнали из созданного в 1935 году Театра Комедии за "формализм и западничество". Некоторое время Акимов работал в Ленинградском театре им.Ленсовета, затем в 1955 году вернулся в театр Комедии. Всю свою жизнь он сражался за свое виденье и понимание театра с представителями советской власти, от чего и умер от 3-его инфаркта 67 лет отроду.

------------------------------          

Акимов давно говорил мне: "Знаете, как я умру?  Я приду после спектакля домой, надену пижаму, лягу в кровать, почитаю французский роман - и умру."

 Так и случилось. В конце августа 1968 г. театр ехал в Москву на гастроли. Лето было нестерпимо жаркое. В последний раз я видела Акимова накануне отъезда в Москву, я провожала его домой из театра. Николай Павлович расстроенно говорил о событиях в Чехословакии, вообще чувствовал себя плохо, у него ни с того ни с сего поднялась температура. Но в Москву он поехал. В Москве его театр очень любили. 

6-го сентября Акимов и директор театра Закс приехали перед спектаклем к Угрюмову (драматургу и другу Акимова). Там Акимову стало плохо с сердцем, но вызванные врачи из "Кремлёвки" ничего не обнаружили, дали какое-то лекарство.

А начинался инфаркт. После лекарства Акимову стало лучше, и он поехал в театр. В тот вечер шёл его любимый спектакль "Тень" Шварца. Принимали прекрасно. После спектакля на сцену вышел студент МГУ и поклонился Акимову до земли. 

Утром в гостинице к Акимову в комнату не могли достучаться, взломали дверь. Он лежал мёртвым в постели, и в руках у него был номер "Иностранной литературы", открытый на 40 странице: французский роман Сименона.

Когда-то Акимов говорил мне: "Когда я умру, я буду летать в коляске, запряжённой лебедями, и смотреть вниз на тебя. Если ты будешь обо мне плохо говорить, я в тебя сверху плюну." Надеюсь, что своими воспоминаниями я не навлеку на себя столь страшной кары.

_____________________

 Несмотря на все настороженное отношение властей к Акимову, в 1966 году его вдруг выпустили в Париж и не просто, как туриста, а ставить в Комеди Франсез «Свадьбу Кречинского» Сухово-Кобылина (после того, как он поставил пьесу в Театре Комедии). Привожу письмо Акимова из Парижа. 

 

                     Дорогая Ниночка! 

Спасибо за письмо. Ждите! Скоро увидимся! Дела идут пока (тьфу!тьфу!тьфу!) - хорошо. Спектакль уже по существу поставлен, всем в театре очень нравится. Костюмы сшили умопомрачительно. На днях будут монтировочные. 4 го ноября репет. с папами и мамами 7го и 9го премьера с приглашенными. Будет замечательный Расплюев - Руссильон.

…Вчера встречался со студентами из и-та мирового театра. 2 часа и очень оживленно. Завтра делаю в Сорбонне доклад о Шварце (Все на их родном языке!)

Разумеется масса впечатлений и фотографий! Много читаю из последних новых книг и журналов… 

Спектакль у меня здесь очень обогащен и персонажами (слуги у Муромских и кредиторы у Кречинского) и штучками, которые я придумал, пока на репетициях французики разучивали текст. Кажется, на последнем этапе придется ужимать по времени. Ничего! Ужмем!

Передавайте мои приветы всем друзьям и барышням! Марка целуйте особо! (Марк Эткинд, искусствовед, друг Акимова – Н.А.)

Скажите ему, что Лувр я одобрил! Ну, побегу на репетицию. Вообщем этот театр имеет гораздо больше общего с нашим, чем разницы! А актеры, по-видимому, во всем мире одинаковы!

Целую Вас

Ваш старый друг Н.Акимов

25 октября 66г. Париж. 

 Ел.Вл. шлет привет. 

 

 Часть 2. КАПУСТНИКИ В ТЕАТРЕ КОМЕДИИ 

В Театре Комедии был замечательный обычай: раз в году устраивался ночной капустник, на котором поздравляли юбиляров, проработавших в театре от пяти до ...дцати лет. Каждые пять лет считались юбилеем.

Текст поздравлений писала команда местных остроумцев во главе с актёрами Львом Милиндером, Леонидом Леонидовым, Валерием Никитенко, Алексеем Севастьяновым. Капустник начинался с того, что все занятые в нем исполнители пели хором на мотив советской песни "Все выше, и выше и выше стремим мы полет наших птиц": "Вас просим, друзья-юбиляры, традиция наша проста: не надо вам строиться в пары, займите на сцене места!»

При переполненном зале (актёры, родственники, друзья) юбиляр выходил на сцену с опаской: никто не знал, как посмеются над ним поздравители.  Поздравления пелись на мелодии известных арий, романсов  и популярных советских песен.  

На эти капустники рвался "весь город": тексты не литовались, т.е. исполнялись без разрешения, так как считались внутренним мероприятием театра. А на капустниках пелись тексты, не всегда безобидные с точки зрения цензуры.

Так, Акимов хотел поставить пьесу Александра Володина "Назначение", которая уже репетировалась в "Современнике". В Москве спектакль пошёл, а Акимову ленинградское начальство его запретило. На очередном капустнике Акимову-юбиляру спели:

 

"..."Назначенье" ты поставить решил. 

На прогон "Назначенья" кой-кого пригласил. 

Кой-кому, оказалось, кой-чего не дано...

Это было недавно, это было давно". 

 

Прошлись в своё время и по запрещению спектакля "Дракон". Пьесу Е.Шварца Акимов ставил дважды. Это был мужественный поступок с его стороны.  Пьеса была откровенно антисоветская. Одна из умирающих голов Дракона говорила: «… я оставляю тебе прожженные души, дырявые души, мертвые души…» А затем на смену Дракону приходил Бургомистр… 

В 1944 году спектакль сняли за то, что увидели намёк на Сталина, в 1963 -  на Хрущёва (Суханов, который играл Бургомистра, сменившего Дракона, выходил в клоунском костюме), а в принципе, я думаю, во все времена еще и за проповедь человечности.

Ланцелот говорил со сцены зрителям в зале: «Не бойтесь… Жалейте друг друга. Жалейте – и вы будете счастливы! Честное слово, это правда, самая чистая правда, какая есть на земле». Слова о жалости (читай – милосердии) так давно исчезли из понятий советской официальной морали, что, думаю, пугали начальство не меньше политических ассоциаций.  

 

На капустнике в 1963 году немедленно спели: 

"Почему наш "Дракон" вдруг попал под закон? 

Почему, расскажите вы мне? 

Потому что у нас нет  драконов сейчас 

В нашей юной прекрасной стране". 

 

 Продолжение 

-------------

 *Нина Аловерт. Портрет театральной эпохи. Ленинградская драматическая сцена 1960-70-х. С-П, Балтийские сезоны, 2018

 

Добавить комментарий

Plain text

  • HTML-теги не обрабатываются и показываются как обычный текст
  • Адреса страниц и электронной почты автоматически преобразуются в ссылки.
  • Строки и параграфы переносятся автоматически.
To prevent automated spam submissions leave this field empty.
CAPTCHA
Введите код указанный на картинке в поле расположенное ниже
Image CAPTCHA
Цифры и буквы с картинки