Как-то разговорились с близкой мне по духу приятельницей о проблеме советских немцев в период их депортации из Поволжья и других регионов в Казахстан, в дальние районы Сибири, в Среднюю Азию. Оказалось, что у родителей Эммы были друзья-немцы, можно сказать, закадычные. Все жили в Москве. Отцы семейств – коллеги. Эмма ещё девочкой к ним часто ходила в гости и хорошо помнила начало войны и серьёзные тревоги в семье Ланге. Рассказала и забавную историю, которая выглядела солнечным зайчиком на том мрачном, тревожном фоне. Я дерзнула позаимствовать сюжет.
1941 год – началась война. Немцев, живших с незапамятных времён в России, стали высылать в самые дальние, не обжитые края страны, где многие, очень многие, погибали. Это могло случиться и с нашими добрыми знакомыми из Москвы. Но судьба оказалась к ним милостива.
Семейство Ланге имело немецкие корни. Их предки работали в Москве ещё при Петре I. Это был поистине уважаемый род. Павел Иванович Ланге изобретатель, потомственный инженер. Был ведущим специалистом в станкостроении, удостоен наград. Его жена Дагмар имела немецко-голландское происхождение. Её дальние и близкие родственники были в основном медиками. Дагмар работала до недавнего времени старшей хирургической сестрой в московской больнице. Теперь, в войну, не была уверена, что ей разрешат остаться там. Их сыну Петеру было тринадцать. На лето в семью приехала племянница Павла Ивановича Ольга (наполовину немка, уже с русской фамилией). Она закончила школу в Новгороде и временно жила у родных в Москве. Хотела поступить учиться на медсестру. А тут началась война.
В сентябре 1941 года шла депортация. Теперь быть немцем – означало быть подозреваемым в предательстве. Павла Ивановича командировали в Челябинск, куда позже он должен был переехать с семьёй налаживать работу завода. Он был высокопоставленным, особо ценным специалистом, на такие кадры депортация не распространялась. На время отсутствия главы семьи трем домочадцам пришлось затаиться на всякий случай, что стало возможным лишь с помощью верных, добрых друзей. Друзьям открывали двери по предварительно обговорённым звонкам-кодам. «Бережёного Бог бережёт», – говорила Дагмар.
У Ланге был ирландский сеттер Хан – добрейший и весёлый рыжий красавец. В четыре года он уже не был так легкомыслен, как в юности. Такую собаку не скроешь от соседей, ее выводить на улицу надо. С ним продолжал гулять подросток Петер, кажется, единственный, кто не боялся возможной депортации. Взрослые чувствовали себя в опасности и ждали возвращения главы семьи – своего надёжного защитника. Надеялись, что тогда всё устроится и можно будет всем остаться в Москве или переселиться семьёй в Челябинск. Словом, время страшное, опасное – война.
Хотя Дагмар и служила официальной медицине, но доверяла и нетрадиционной. На себе испробовала целебную силу гомеопатии, лечилась сладкими, на вид бесполезными, даже легкомысленными белыми крупинками. Как ни странно, свои хвори она успешно вылечивала, благодаря опытному гомеопату, тоже из немцев, доктору Штайну.
Уже начались трудности с продуктами. Карточки, во избежание привлечь к себе внимание, решили не получать, пока не вернулся Павел Иванович. В семье было не до шуток, но Хан разряжал обстановку и нередко заставлял смеяться. Умный и явно с чувством юмора, пёс приносил свою жестяную миску тем, кто заходил в их дом. Приветствуя, он вилял хвостом, ставил миску перед гостем и садился в ожидании приношения. Глаза Хана улыбались. Сначала домочадцы поражались сообразительности и необычному для собаки остроумию и смеялись. Потом испытывали некоторую неловкость перед друзьями, у которых и у самих лишнего не бывало. Хан веселил народ и часто получал за находчивость кусочек.
Как-то племянница нашла в буфете сладкие шарики в маленьких картонных упаковках и подумала, что ими можно угостить голодную собаку, вреда-то от такой мелочи точно не будет. Дала сначала немного, а потом, увидев счастье на морде Хана, щедро скормила ему содержимое трёх-четырёх коробочек. Она же не ведала о квантовых эффектах гомеопатии, не знала ничего о свойствах лечебных шариков. Душа Ольги была спокойна, а пёс радовался лакомству.
Рыжий сеттер с удовольствием наелся сладкой гомеопатии и стал необычно возбуждённым, его сознание явно претерпело изменения, и он превратился в игривого агрессора. На Гоголевском бульваре резвился и бегал кругами, даже лаял на птиц, чего с ним никогда не бывало. Подбежал к проходящему мимо мужчине в военной форме и цапнул его сзади за брюки (явно прихватил и часть тела), да так, что разорвал галифе. Военный импульсивно выхватил револьвер и погнался за псом и за мальчишкой, его хозяином. Подъезд оказался рядом, мальчик и собака вбежали в квартиру, за ними разъярённый вояка с оружием в руках и в спадавших с него штанах. И… тишина. С огромного кресла у окна встала величественная высокая женщина в длинном клетчатом платье, затянутом чёрным поясом на талии, и ,сняв очки, от неожиданности заговорила по-немецки, на что и сын отвечал по-немецки же.
- Was ist passiert?
- Khan war verspielt, stuerzte sich auf den Gentlemen und wie schien biss ihn...
- О, простите, господин! Это впервые произошло. Наш Хан всегда добрый и спокойный.
- Какой страшный инцидент. Нам нет прощения. Я помогу вам. Будем искупать нашу вину.
Ну что ж, хорошо, что я его не убил, я мог и выстрелить.
Дама (именно так хотелось её называть) громко позвала некую Ольгу:
- Ольга, принеси, пожалуйста, иголку и нитки. Неси ещё и аптечку, кажется, необходимо оказать первую помощь пострадавшему.
Вошла девушка со швейной коробкой и аптечкой, опустив глаза в смущении, сделала книксен. Старшая мадам представила девушку: Ольга, и назвала себя: Дагмар. Военный тоже представился, но довольно смущённо из-за несколько потрёпанного вида:
- Интендант 2-го ранга Владимир Андреевич Крюков.
Хозяйка попросила Ольгу принести графин с водкой, солёные галеты, предложила кофе. Военный чувствовал себя сконфуженным, но положение было безвыходным, и он принял предложение выпить кофе после того, как его брюки починят. От стопки водки отказался, употребив её в качестве дезинфицирующего средства. Выйдя в соседнюю комнату, он обработал рану и уже одетым в зашитые брюки, вернулся пить кофе. Реставрация галифе прошла успешно, даже профессионально: шов не был заметен. К тому же, всё было сделано быстро. Дагмар умела накладывать и не такие швы!
Пёс, забившийся после происшествия под массивный письменный стол, оставался там. Он чувствовал себя виноватым. Раскрасневшийся мальчик был взволнован и смущён. Лишь Дагмар как настоящая хирургическая сестра не теряла самообладания и всё делала рационально, точно, спокойно.
- Кажется, вы всё поняли, кто мы. Сейчас мы обеспокоены возможной депортацией, даже карточки не получаем, прячемся, боимся показаться на глаза властям. Но от вас это скрыть не удалось. Думаю, что нас всё же не выселят, потому что мой супруг ведущий инженер Павел Иванович Ланге. Он ответственный работник, его ценят, и он определённо принесёт большую пользу стране. Но я пойму вас, Андрей Владимирович, если вам придётся выполнить долг и сообщить о нашем семействе в органы. Время непростое.
Дагмар, хоть и была коренной москвичкой, но говорила с явным немецким акцентом, особенно, когда волновалась.
Тут Петя решился вставить слово:
- Ольга накормила Хана твоими таблетками, мама, что были в маленьких коробочках в буфете. Он и стал таким ненормальным. Пришлось вести его гулять не в обычное время. Он кидался на дверь, а на улице как взбесился, бегал, лаял.
- Так вот в чём дело. Ну конечно, это от гомеопатических шариков. Ты, Ольга, не знала, что это не простые драже… Интересное действие на собаку они возымели, надо рассказать доктору.
Интендант еле подавлял смех, ему стало весело от того, что собака набросилась на него под действием гомеопатии.
- Мне очень неловко, что я так среагировал: достал пистолет, помчался за Петей и Ханом. Комичная ситуация, если со стороны посмотреть. Пожалуй, лучше нам всем забыть о случившемся и расстаться так, будто ничего не произошло, если вы не против. А собака у вас отменная, охотничья. Я знаю в сеттерах толк, сам охотник, были у нас в семье сеттеры. И не его вина: сказалось действие гомеопатии. Я всегда был уверен, что эти сладкие крупинки совершенно не имеют никакого действия на организм и смеялся над теми, кто им приписывал исцеляющий эффект. Оказалось, влияют, да ещё как!
Вслед за Андреем Владимировичем рассмеялась вся компания. Хан вышел из-под стола и сел рядом с гостем, положив голову ему на колено: мир?
Казалось бы, так и должна была закончиться эта история, похоже, уже описан счастливый конец. Но нет, продолжение следует.
Военный был добросердечным, любил собак. Ему понравилась семья, он понял, что имеет дело с порядочными, очень симпатичными интеллигентными людьми, переживавшими вдобавок к войне ещё и личный не простой период. Через какое-то время он по условному звонку в квартиру (ему доверительно сообщили) сам принёс какие-то спецкарточки, по которым можно было получать паёк для собаки. Кто бы мог ожидать такого подарка!
В те дни решался вопрос о переезде в Челябинск, уточнялись даты и другие стороны отъезда. Павел Иванович был до глубины души потрясён благородным поступком интенданта. Члены семьи посидели, вспомнили, посмеялись особым обстоятельствам знакомства. Хан сидел с ними и наверняка всё понимал.
К сожалению, о судьбе интенданта Крюкова после войны ничего не удалось узнать, след его был потерян. А жаль. Семья Ланге вспоминала этого благородного человека с теплом и благодарностью. И всегда, посмеиваясь, рассказывая эту историю.
Добавить комментарий