В 1927 году получить американские визы было делом чрезвычайно трудным, потому что в 1924 году американский Конгресс принял закон, который резко ограничил эмиграцию в США. К тому же СССР и США не имели дипломатических отношений.
Согласно Пятигорскому, «У Владимира Горовица и Натана Мильштейна (они, как и Блиндеры, всё ещё были советскиеми гражданами – ГК) была чудесная возможность, благодаря их пожертвованиям в пользу благотворительных организаций Гаити (ну, взятку дали – ГК) получить паспорта, как почётные граждане этой страны. С этими паспортами им визы не были нужны, и они себя чувствовали почти комфортабельно. «Почти», потому что иммиграционная служба была в замешательстве из-за крошечного несоответствия цвета кожи и имён с уроженцами этой страны (население Гаити сплошь чернокожее – ГК).
Мильштейну, по прибытии в Нью-Йорк, достаточно было ответить на два вопроса: «Где Вы родились?» - «В Одессе», «Вы когда-либо были на Гаити?» - «Нет», чтобы оказаться на Эллис Айленде (остров рядом с Нью-Йорком, где содержались эмигранты, пока их статус рассматривался: пускать в США или отправлять назад, откуда приехали – ГК). Встревоженные менеджеры Мильштейна отправились его спасать. Горовиц, с такими же «верительными грамотами», должен был прибыть следующим кораблём, но иммиграционная служба, уже хорошо подготовленная, приняла его благосклонно.»
А Блиндеры, благодаря рекомендательным письмам от влиятельного Феликса Варбурга, не имели никаких проблем в получении виз. Да и контракт с «Коламбия Фонограф» не помешал.
По окончании японских гастролей, вместо Москвы, семья Блиндеров отправилась на пароходе в США. Они высадились в Сан-Франциско 27 декабря 1927 года, а там поездом – в Нью-Йорк.
Судя по всему, Блиндер, в отличие от Пятигорского, не захотел «навсегда сжечь за собой мосты» со страной социализма. Пока. Его дебют в Карнеги-Холле 10 апреля 1928 года был благотворительным концертом в пользу Общества по Культурным Связям с Россией. А Общество это было филиалом ВОКСа.
Для этого концерта Феликс Варбург очень любезно одолжил Блиндеру своего «Тициана» Страдивари. Рецензии на концерт были очень хорошие. «Нью-Йорк Таймс» отметила, что «он снискал немедленное расположение публики как виртуоз и музыкант. Эрудированный, без чрезмерной сдержанности, он играл с отчётливым, свободным звуком. Его трели двойными нотами в каденции Крейслера к сонате Тартини Дьявольские Трели были замечательной красоты и музыкальности. Его международный опыт был очевиден как в светскости его сценической манеры, так и во внушительности его как интерпретатора.» «Нью Йорк Сан» в рецензии на концерт отметила, что Блиндер «исполнитель высоких артистических идеалов... богатство нюансов, блеск, теплота и понимание замысла композиторов, чьи произведения он исполняет.»
Блиндер был приглашён профессором в нью-йоркский Институт Музыкального Искусства (позднее переименованный в знаменитую школу Джульярд). Многочисленные рецензии свидетельствуют о его успешной исполнительской деятельности как в сольных концертах или в составе трио, так и с оркестрами. В их числе было его выступление с Кливлендским оркестром в Карнеги-Холле, в котором он играл 1-й Концерт Прокофьева. Натан Мильштейн вспоминал: «Я помню Блиндера играющим 1-й Концерт Прокофьева. Звучание было изящным и одновременно качественно-добротным, но порой что-то, лично мне, мешало ощутить аромат и поэтичность музыки.»
Он также играл Концерт Чайковского с Американским Симфоническим Ансамблем, оркестром без дирижёра, созданным по образцу московского «Персимфанса».
Всё у Блиндера шло хорошо, но вдруг на него свалилось ужасное несчастье: его единственная дочь заболела туберкулёзом и в 1931 году, в возрасте 13 лет, умерла.
Видимо, Блиндеру с женой тяжело было продолжать жить в городе, где они потеряли ребёнка. И тут случай помог: дирижёр Исай Добровейн пригласил Блиндера концертмейстером Сан-Францисского симфонического оркестра.
Этот был тот Добровейн, чьё исполнение сонат Бетховена слушал Ленин на квартире у Максима Горького и сказал: «Ничего не знаю лучше Apрassionata, готов слушать её каждый день. Изумительная, нечеловеческая музыка. Я всегда с гордостью, может быть, наивной, детской, думаю: вот какие чудеса могут делать люди.» На этом в советские времена цитата обрывалась. А у Горького Ленин продолжает: «Но часто слушать музыку не могу, действует на нервы, хочется милые глупости говорить и гладить по головкам людей, которые, живя в аду, могут создавать такую красоту. А сегодня гладить по головке никого нельзя – руку откусят, и надобно бить по головкам, бить безжалостно, хотя мы, в идеале, против всякого насилия над людьми. Гм-м, - должность адски трудная.»
Вскоре после этой встречи с Ильичом Добровейн уехал на Запад. В 1932 году его пригласили главным дирижёром в Сан-Франциско, и ему нужен был новый концертмейстер: знаменитый ученик Ауэра Мишель Пиастро покинул Сан-Франциско; по приглашению Артуро Тосканини он занял место концертмейстера Нью-Йоркской филармонии.
Блиндер и Добровейн знали друг друга ещё по Москве, Сан-Франциско был самым отдалённым от Нью-Йорка городом – дальше уж Тихий океан. Блиндер принял приглашение Добровейна.
Добровейн был в Сан-Франциско недолго.
Его сменил знаменитый французский дирижёр Пьер Монте, который в 1913 году дирижировал скандально знаменитой парижской премьерой балета Игоря Стравинского «Весна Священная» с Русским Балетом Сергея Дягилева; публика разделилась на два лагеря: «за» и «против», дело дошло и до драки. Пока за его спиной, которая, по словам Стравинского, была «непроницаемой и бесчувственной как крокодил», слушатели аплодировали, шикали или били друг друга, Монте совершенно невозмутимо продолжал дирижировать сложнейшим произведением. Впоследствии, он стал знаменитым интерпретатором «Весны», хотя и открыто говорил, что музыка эта ему лично не нравится.
С приездом Монтё в Сан-Франциско появился и новый концертмейстер виолончелей – брат Наума, тоже одессит, Борис Блиндер. В прошлом Борис уже был концертмейстером виолончелей в одном из парижских оркестров, в котором Монтё был главным дирижёром. Мир тесен.
В Сан-Франциско Блиндер продолжал преподавать, на сей раз в Сан-Францисской консерватории. Одним из его первых учеников, и самым из них знаменитым, стал Исаак Стерн. Хотя он до Блиндера и занимался шесть месяцев с выдающимся американским педагогом Луисом Персингером, учителем Иегуди Менухина и Руджиеро Риччи, Стерн в своих мемуарах «Мои первые 79 лет» (цитируется в переводе Бориса Лифановского) пишет, что «Блиндер был моим первым настоящим учителем; фактически, он был моим единственным настоящим учителем. Я занимался с ним пять лет, пока мне не исполнилось 17 лет, и с тех пор больше ни с кем на скрипке не занимался.
Блиндер был для меня особенным человеком. Его влияние на мое отношение к исполнению музыки и к музыкальной педагогике я испытываю всю жизнь.
Он жил в беспокойное время и подход к музыке у него был скорее интуитивный. Он хорошо знал обычную скрипичную литературу и кое-что из камерной музыки и серьезно пополнил свой репертуар в Сан-Франциско. Он был потрясающе талантлив и, прежде всего, смотрел на скрипку с позиций красоты и певучести. От него я научился очень многим вещам, которые впоследствии стали моими сильным сторонами, а кое-чему не научился – теперь это мои слабые стороны. Самое важное, чему он научил меня, – это слушать и думать своей головой. Он научил меня быть самостоятельным, а не копировать его, не быть даже его последователем, и я думаю, что это одно из самых ценных качеств, которым я научился в музыке.
Он был высоким, дородным господином, всегда носившим рубашку и галстук, и почти всегда – пиджак и жилетку с золотой цепочкой и, кроме того, золотые часы. Эти часы теперь у меня – мне их подарила его вдова. У него было много учеников. Как концертмейстер оркестра, он стал главным педагогом округи, молодые люди приезжали к нему отовсюду. Он никогда не был догматичным, грубым и едким. Говорил всегда со спокойным достоинством. Ему была присуща своего рода внутренняя мягкая сила. Он не подавлял музыкальные искания своих учеников так, чтобы в игре был слышен только педагог, а не студент. Через некоторое время его ученики составили добрую половину скрипичной группы оркестра. Он был удивительно сильной личностью, но при этом без капли эгоизма или самолюбования. Он поддерживал меня в следовании моим личным музыкальным пристрастиям и вмешивался, только если я делал что-то категорически неправильно. Другими словами, он позволил мне найти свой собственный голос на инструменте. Он научил меня учиться самостоятельно, и я всегда буду благодарен ему за это. Он был единственным и самым важным фактором моего музыкального развития.
Мы были очень близки. Позже, когда я вернулся уже в качестве успешного гастролирующего скрипача, мне было позволено называть его Нюшей. В каком-то смысле, он считал меня и мою карьеру памятником своей умершей дочери – хотя я, конечно, понял это годами позже. Когда пришел успех, начались гастроли, если я бывал где-то поблизости от Сан-Франциско, я всегда приезжал и играл ему, и мы разговаривали на разные музыкальные темы. Мы были настоящими друзьями до самой его смерти в 1965 году. Я также поддерживал очень теплые отношения с его женой, Женей, до 1989 года, когда умерла и она.»
В своём первом сольном концерте в 1935 году Стерн играл с Блиндером Двойной концерт Баха. Двадцать лет спустя, Стерн записал этот концерт с другим одесситом, Давидом Ойстрахом, и Филадельфийским оркестром под управлением Юджина Орманди. Я никогда не мог понять, кто играл первую, а кто играл вторую скрипку в этой записи. Позднее я узнал, что скрипачи меняли партии каждые восемь тактов.
Среди многочисленных учеников Блиндера был и Гленн Диктеров, лауреат конкурса Чайковского 1970 года, многолетний концертмейстер (34 года) нью-йоркской Филармонии. Я взял несколько уроков у него. Так что и у меня есть тонюсенькая ниточка через Диктерова к Блиндеру.
Под управлением Монтё, Сан-Францисский Симфонический Оркестр сделал много записей. Во многих из них, как, к примеру, в «Шехерезаде» Римского-Корсакова, на YouTube можно послушать замечательные соло Блиндера.В то время, подходящей звукозаписывающей аппаратуры в Сан-Франциско не было. Ближайшая студийная аппаратура находилась в Лос-Анджелесе, на расстоянии шести сотен километров. Записи делались багодаря использованию одной из двух междугородных телефонных линий между городами.
Оркестр заканчивал концерт той музыки, которую собирались записывать, в десять тридцать вечера, звукооператоры устанавливали микрофоны, и в полночь начиналась запись. Тогда были пластинки на 78 оборотов в минуту; длительность звучания одной стороны была 4 – 5 минут. Вот и записывали симфонии по кускам в 4 – 5 минут. Когда перешли на магнитную плёнку (я уж не говорю о современной цифровой записи), стало возможно «склеивать» совершенную запись из сотен, даже тысяч фрагментов записей. А в то время, если кто-то взял фальшивую ноту, и было слышно, надо было весь 4 – 5 минутный кусок заново переписывать. Так что, когда мы слышим старые, до Второй мировой войны сделанные записи, только они правдиво отражают, как великие музыканты звучали «живьём».
По окончании Второй мировой войны Блиндер продолжал свою успешную работу концертмейстера и солиста. После выступления оркестра в Карнеги-Холле, Артуро Тосканини сказал: «У вас есть замечательный артист в лице Блиндера. Я вам завидую».
Летом 1950 года Блиндер играл концерт Брамса с Нью-Йоркской Филармонией под управлением Пьера Монтё. «Нью-Йорк Таймс»писала: «Хотя имя г-на Блиндера известно слушателям концертов в Нью-Йорке, качество его исполнения концерта Брамса было приятным сюрпризом. Его интерпретация не была отполированной – и, наверное, поэтому была более прочувствованной; его исполнение отличалось чистотой звука и необычайной красочностью. Более того, у него был темперамент, широта замысла и сила его осуществить. Будет удовольствием услышать его опять.»Известный американский историк скрипичного искусства Генри Рот, слушавший Блиндера в американский период его жизни, писал: «В тот единственный раз, когда я слышал игру Блиндера, он очаровал меня своим большим талантом, выдающимся техническим мастерством, могучей экспрессией, богатым интенсивным звуком и музыкальностью, отмеченной тонким вкусом. Если бы его представляла одна из крупных концертных организаций Нью-Йорка, без всякого сомнения, его карьера могла бы быть гораздо более значительной.»
В 1950-х годах зрение Блиндера начало сдавать; он почти ослеп к концу жизни. Блиндер пропускал всё большее число концертов. Отпраздновав своё 25-летие на должности концертмейстера Сан-Францисского симфонического оркестра, в 1957 году скрипач ушёл на пенсию. Наум Блиндер скончался 21 ноября 1965 года в Сан-Франциско. Место концертмейстера Сан-Францисского симфонического оркестра названо именем Наума Блиндера. Его сейчас занимает бывший ленинградец Александр Баранчик.
Во время своих многочисленных гастролей в США, Давид Ойстрах и Игорь Ойстрах нередко посещали гостеприимный дом Наума и Евгении Блиндер. «Дорогой Наум Семёнович, - писал Д. Ойстрах в июне 1962 года, - шлю Вам сердечный привет из Парижа и огромную благодарность за Ваше милое письмо. Мы с Тамарой Ивановной [жена Д. Ойстраха] были очень тронуты Вашим вниманием к нашему Игорю. Надеюсь в ноябре увидеть Вас в Сан-Франциско. Мы крепко обнимаем Вас и уважаемую Евгению Самойловну. Ваши Тамара и Давид Ойстрах.»
Kогда Давид Ойстрах посещал великолепный дом Блиндеров на высоких холмах, окружающих бухту Сан-Франциско, глядя в огромное окно гостиной, он мог увидеть внизу множество кораблей в залитых солнцем водах. Наверно, вспоминались и ему, и Нюше другая гавань, другой город, где прошли их детство и юность.
Тот, кто рождён был у моря...
Библиография:
Brodsky, Anna, Recollections of a Russian Home
Кammerer, Rafael, Naoum Blinder Celebrates 25th Year as Concertmaster, Musical America, January 1955 Milstein, Nathan, From Russia to the West
Piatigorsky, Gregor, Cellist, 1965
Roth, Henry, Great Violinists in Performance, 1987
Saleski, Gdal, Famous Musicians of Jewish Origins, Bloch Publishing Co., 1948
Schneider, David, The San Francisco Symphony, 1987
Schwartz, Boris, Great Masters of Violin, Simon and Schuster, 1983
Schwezoff, Igor, Russian Somersault, 1936
Stern, Isaac, My First 79 Years
Stravinsky, Igor and Robert Craft, Conversations with Igor Stravinsky, 1979
The New York Times Сабанеев, Л. Л. Музыка после Октября, 1926
Сорокер, Яаков, Темперамент и грусть.
Турчинский, Михаил, Профессор Одесской консерватории Наум Блиндер и его вклад в развитие американской скрипичной школы.
Тэффи, Надежда, Воспоминания
Юзефович, Виктор, Давид Ойстрах
Комментарии
уточнение
..ну, только не Монто, а Монтё - Пьер Монтё :)
Добавить комментарий