Крымские татары, живущие в Америке, вместе с крымскими татарами на Украине, в России, в Узбекистане, в Турции, в Румынии, в Болгарии каждый год 18 мая отмечают очередную годовщину геноцида своего народа. В этот траурный день «Сургун» в крымскотатарских семьях вспоминают, как 18 мая 1944 года по приказу Сталина началась массовая депортация татар из Крыма в Среднюю Азию, на Урал и в Сибирь. 180 тысяч крымских татар было выслано в один день по огульному обвинению к сотрудничестве с немецко-фашистскими оккупантами (Крым был оккупирован с ноября 1941-го по май 1944-го года).
Вспоминает Айше Диттан (Диттанова), в прошлом актриса татарского театра в Симферополе, Заслуженная артистка республики:
— Это чёрная дата для всего нашего народа. Для каждого татарина. 18 мая практически всё татарское население, которое состояло исключительно из женщин, детей и пожилых людей, энкаведисты затолкали в грузовики, отвезли на железнодорожные станции, запихнули в товарные вагоны и вывезли за тысячи километров от родной земли.
В это время большинство мужчин (35 тысяч) воевали в рядах Красной армии против Германии. После войны всех их, солдат и офицеров, несмотря на боевые заслуги и награды, тоже выслали. В процессе депортации и ссылки погибло около половины всего татарского населения Крыма.
Айше вспоминает:
— Нас привезли в ранее приготовленные бараки. Это было в Ленинабаде Таджикской ССР. Утром повели на работу, обратно на вокзал. А на вокзале были выгружены горы какого-то песка и камня. Дали нам крафт-мешки, сказали, что песок отдельно, камушки отдельно в мешки надо класть — берите голыми руками. Все стали перебирать этот песок. А потом мы узнали, что это была за руда — урановая! Все стали болеть. Очень многие умерли. Мы пили воду, не зная, что эта вода такая грязная. Болели желудочными болезнями. Малярией.
По словам Дилявера Мустафаева, нет ни одной крымско-татарской семьи, в которой не было бы погибших:
— Я родился в деревне Татар-Осман Бахчисарайского района. От Бахчисарая 25 километров. Наша деревня была маленькой, очень чистой. Кругом зелень, прямо как букет роз. Жили всего 35 семей. 18-го мая ночью в нашу дверь как начали стучать прикладами!.. Отец встал, открыл, и зашли трое военных. У двоих были автоматы в руках. Один, видимо старший, с пистолетом. Они сразу сказали: «Мы вас высылаем, даём вам 15 минут». Моя старшая сестра, она грамотная была, учительница, не поверила: «На каком основании? Покажите нам постановление!» Старший офицер начал читать свою кремлёвскую шпаргалку. Это заняло 5 минут. И он говорит: «Теперь вам осталось 10 минут. Собирайтесь быстро!» Мы кое-как оделись. Нас выгнали на улицу, дверь заколотили и мелом поставили крест. В конце деревни была площадь, там был табачный барак. Всех людей туда собрали. Я не могу описать вам: дети плачут, старики не могут стоять на ногах — жутко. Подогнали студебекеры американские, нас затолкали всех туда и повезли к станции Бельбек. Это недалеко от Бахчисарая.
...На тех самых студебекерах, которые Америка дала Советскому Союзу по лендлизу как союзнику. Вряд ли в Вашингтоне знали, как использовали их студебекеры в Крыму.
— Специально были подготовлены товарные вагоны, — продолжает рассказ Дилявер Мустафаев. — Вагоны сделали внутри двухэтажными: нары в два этажа. В один вагон 4-5 многодетных семей загнали. Закрыли двери наглухо и повезли. Конечно, многие думали, что нас везут куда-то на расстрел. Наш путь занял почти месяц. В дороге нам раз в день, а то и раз в два давали какую-то баланду. Приносили в вёдрах, в которых таскали уголь, их даже не мыли. Люди по дороге очень болели, завшивели. Но в конце концов нас привезли в Узбекистан, на станцию, которая называлась Голодная Степь. Потом её переименовали в Гулистан. Там приехал председатель какого-то колхоза отбирать работников. Он нас выбрал и повёз в свой колхоз «Родина» в 35 километрах от станции. Там склад какой-то был. Нас туда затолкали и продержали три дня. Потом мы перешли в какие-то домики-хибарки. В этих домиках не было ни дверей, ни окон. Через месяц началась эпидемия малярии. Я тоже чуть не умер. 12 лет мне было. Отец мой (у него ещё немного сил было) и его друг вдвоём каждый день то одного, то двоих, иногда троих человек хоронили. Сами копали могилу, сами туда перетаскивали и хоронили. В конце концов из этой деревни, откуда я, осталось всего 3 семьи. Мы остались потому, что одна моя сестра учительницей была, а другая бухгалтершей. Они многим помогали, но спасти не могли. А рядом с этой проклятой «Родиной», с этим колхозом, через канал недалеко был совхоз «Дальверзин». Дальние поселенческие лагеря. Там очень много было наших соотечественников-татар. Они поголовно погибли, почти 90 процентов. Вот где геноцид! Но до сих пор уничтожение нашего народа не признают геноцидом. А у нас не то, что 50, а все 80-90 процентов в тех местах погибло.
В 60-70-х годах Дилявер Мустафаев пытался вернуться в Крым:
— Нас, конечно, там не встречали с объятьями. Теперь все эти бывшие коменданты, начальники лагерей, гебешники живут на южном берегу Крыма как пенсионеры. Живут на нашей земле, часто в наших домах. А крымских татар до сих пор не реабилитировали. Дома не вернули. Даже 6 соток земли взять там — это целая война! Очень больно мне это видеть. Этим палачам нет ни суда, ничего. Но я надеюсь, что всё-таки Аллах накажет их.
Начиная с 1967 года, Дилявер Мустафаев трижды ездил в Москву, чтобы в числе других правозащитников участвовать в демонстрациях протеста. Его арестовывали. Его жена Зера Мустафаева тоже требовала права на возвращение, даже грозила самосожжением.
Перед тем как эмигрировать в Америку, Мустафаев решил поехать туда, где был колхоз «Родина», чтобы попрощаться с могилами близких. Приехал на татарское кладбище. А там стоят бульдозеры, ровняют землю, чтобы посеять хлопок.
— Я сидел, читал молитву, на душе было очень больно, и с этим оттуда уехал.
Зера Мустафаева показала документ, который она получила, когда приехала из Узбекистана в Крым:
— Я из архива взяла эту бумагу. Она доказывает, что я и моя семья 18 мая 44-го года были высланы из Крыма вместе со всем нашим народом. Конечно, что могла я, 9-летняя девочка, запомнить? Помню, как сильно стучали в дверь сапогами, как вошли люди, сказали: «Собирайтесь, вам дают 5 минут». Папы не было дома, папа был в трудармии. Мама подумала, что нас ведут на расстрел, так же, как расстреляли наших соседей-евреев. И она кричит: «Не стреляйте, не убивайте моих детей, их папа воюет за родину, он в трудармии!» А те даже слушать не стали. У нас заячьи шубки были. Мне 9 лет, сестрёнке 7. Надели эти шубки. Они на сестре эту шубку оставили, а с меня сдёрнули и выбросили. И я в одном платьишке вышла. Вот это я запомнила. И как мама плакала. А второй раз у меня выселение было в 77-м году. Я приехала в Крым. Тогда мой муж работал начальником отдела областного хозяйства Самаркандской области. Он был депутат. А у моей младшей дочки рахит. Ей надо было где-то на берегу моря погреться, отдохнуть. Когда я приехала в Крым, ей стало лучше. И мне сказали, что в селе Молочном можно купить небольшой недорогой дом. Я поехала, договорилась с бабулей Фёклой, купила у неё дом по улице Кирова 22. И пошли оформлять в сельсовет. Меня председатель спрашивает: «Вы будете у нас работать?» Он подумал, что я армянка. «Да, буду работать». «Дайте ваш документ». И когда он увидел, что я крымская татарка, что я Мустафаева Зера, он сказал: «Вы здесь жить не будете. Я вам это гарантирую». Это сказал председатель сельсовета Гайдачук. Так он нас и не прописал. Каждый день к нам приходил участковый милиционер Скиба: «Вы нарушаете паспортный режим. Вы не прописаны. Уезжайте отсюда». А я говорила: «У меня есть жилплощадь. Я купила этот дом. Пропишите меня, и я буду жить спокойно, и вы не будете ко мне ходить». Но он сказал, что никогда нас не пропишут. А потом 7 октября, в день принятия Брежневской конституции, он подогнал к нашему дому бульдозер и начал сносить этот дом.
Зульфира Асанова — дочь Айше Диттан:
eupathoria-w.jpg
— Знаете ли вы случаи, когда крымские татары вынуждены были скрывать свою национальность, менять имена и фамилии?
— Может быть и были такие случаи, но среди моих знакомых я не знаю таких.
— Имя генерала Петра Григоренко вам что-нибудь говорит?
Дилявер Мустафаев ответил:
— Петру Григоренко в Симферополе крымские татары поставили памятник.
А ещё крымские татары помнят трагедию Арабатской стрелки. Это коса в Крыму, отделяющая залив Севаш от Азовского моря. Там, по словам Зульфиры Асановой, после депортации татар чудом осталась нетронутой одна деревня. Видно, про неё забыли. Но потом вспомнили, и чтобы скрыть свою оплошность, погрузили всех жителей на баржу, вывезли в открытое море и затопили.
Документы об этой трагедии, рассказы свидетелей собраны Крымско-Татарским национальным меджлисом. Немало документов собрано и о борьбе крымских татар за право на возвращение. В этом праве им отказывали и Хрущёв, и Брежнев. Так было вплоть до 1989 года. Но полностью это право не восстановлено по сей день.
В гостеприимной квартире Айше Диттан, где я брал интервью, на столе, покрытом белой скатертью — татарский пирог кубете: мясо с картофелем в слоёном тесте... Подали чай в пиале.
На стенах фотографии. Вот полулежит приёмная мать Айше в национальном крымскотатарском костюме. А вот утопающий в цветах дом отца Айше в Крыму, в селе Дерекой-Ущельная. На рисунках — виды Бахчисарая и Гурзуфа. Театральная афиша с именем Айше Баттан (Баттановой). Крымскотатарский театр существовал в Симферополе с 1901-го года. В 1944 году решением советских властей его закрыли. В результате депортации из 30 актёров остались в живых только двое. В их числе Айше Баттанова. В 89-90-м годах её усилиями театр в Симферополе был возрождён и теперь носит название «Крымскотатарский академический музыкально-драматический театр». Это единственный национальный театр крымских татар в мире...
В XX веке трагическая судьба постигла целые народы. Не стереть из памяти ни геноцида армян, когда была вырезана половина народа Армении, ни голодомора на Украине, в результате которого вымерли миллионы украинцев, ни гибели 6 миллионов евреев — жертв Холокоста, ни геноцида крымскотатарского народа...
Историческая справка. Из Википедии и других источников.
По официальнымэ российским данным насильственной депортации подвергались все коренные народы Крыма. «Сразу после начала войны в 1941 году из Крыма были высланы 61 тыс. немцев. Из них до мест высылки в Казахстане доехала только половина. В 1942 году состоялась депортация «за проделки Муссолини» 774 керченских и феодосийских итальянцев. И, наконец, в марте 1944 году с официальной формулировкой «за сотрудничество с немецко-фашистскими оккупантами» были депортированы в Узбекистан, Казахстан и Тюменскую область крымские татары. Спустя месяц та же участь постигла греков, болгар, эстонцев и армян».
Крымчаки, или крымцы — мусульмане-сунниты наиболее либерального ханафитского мазхаба. Сейчас их в Крыму и прилегающих районах Украины — 260 тысяч. Почти столько же — в Румынии, меньше в Узбекистане. Несколько тысяч в Краснодарском крае России и в Болгарии. А вот в Турции потомки крымских татар насчитывают более 5 миллионов. Наибольшая их концентрация в городе Эсхишехир.
Во время немецкой оккупации Крыма с ноября 1941 по май 1944 германским командованием были созданы добровольческие боевые формирования, в основном, для борьбы с партизанами. Кстати, в партизанских отрядах Крыма было немало крымских татар. Всего на стороне Германии добровольцев из числа крымских татар было 8600. В 1944 году крымско-татарские части вместе с германскими и румынскими войсками были эвакуированы из Крыма морем. Затем в Венгрии был сформирован Татарский горно-егерский полк СС. Хотя в период оккупации сотрудничали с фашистами менее 5 процентов крымскотатарского населения, а в рядах Красной Армии воевало более 15 процентов, это не помешало Сталину обвинить весь крымскотатарский народ в пособничестве врагу и массовом дезертирстве из рядов Красной Армии, и на этом основании выслать из Крыма всех татар — более 47 тысяч, как правило — многодетных семей. Настоящих коллаборационистов среди высланных не было, ибо они ушли вместе с немецкими войсками в Германию.
Добавить комментарий