Ну надо же: Ирландия на первом месте! Эксперты подсчитали — прослезились: лучшая в мире оказалась по качеству жизни.
В смысле достатка, спокойствия и свободы — совокупного, значит, благополучия на отдельно взятую семью.
Мы на 105-м месте (из 115) — это не вопрос, — но Ирландия!
Давно ли — не дальше как в XIX веке — считалась (и, видимо, была) чуть ли не синонимом несчастья, хрестоматийным отрицательным примером? Повсеместно, даже в России.
Прогрессивные русские публицисты, бичуя свою проклятую действительность Эзоповым реализмом, любили потянуться указкой к далекому острову, где жители поголовно бесправны, голодны и пьяны. Доиграетесь, намекали руководству, до полной растраты генофонда, — как в Ирландии. Знаменитое было племя — кельты, — самому Юлию Цезарю демонстрировали Кузькину мать, — а фольклор какой! — теперь вороватые недоумки, вспыльчивые попрошайки. Причем народ (он же — пролетариат) не виноват. Пьяны — оттого что голодны, голодны — оттого что бедны, бедны — потому что бесправны.
“Может ли ленивая картофельная кровь придавать мускулам силу для работы и сообщать мозгу животворный толчок надежды? Бедная Ирландия! Твоя бедность родит бедность! Ты не можешь остаться победительницей в борьбе с гордым соседом, которому обильные стада сообщают могущество и бодрость! Ты не можешь победить! Твоя пища может породить бессильное отчаяние, но не возбудит она воодушевления, а только воодушевление способно отразить исполина, в жилах которого течет живая сила деятельности вместе с богатой кровью…”
Под гордым плотоядным бробдингнегом подразумевалась, понятно, Англия. Которая, точно, всю дорогу — столетий семь подряд — с Ирландией обращалась низко. Алчно, свирепо и совершенно бессовестно. Повальный гос. грабеж, дискриминация по религиозному признаку — практически апартеид — и фактически геноцид. Регулярные зачистки в таких масштабах, что Чечня, можно цинично сказать, отдыхает.
С городами Дрогедой и Вексфордом поступили, как с Грозным, разве что строения пожалели экономии ради, а население перебили всё.
Это при Кромвеле, 1649 год, — но и в промышленном, в естественно-научном, в железнодорожном и так далее веке — почти то же самое. Провинцию усмиряли, как колонию. В ответ — гражданское неповиновение (по-ихнему бойкот) и теракты (вплоть до “динамитных покушений” на общественные здания в Лондоне и других английских городах — 1880-е годы).
От всех этих ужасов и голодоморов ирландцы сотнями тысяч бежали в Америку. Скажем, за 1881-91 гг. естественный прирост населения равнялся 267653 человек, но эмигрировали за то же десятилетие чуть не втрое больше — 768105. А за сорок лет — с 1851 до 1891 — население уменьшилось почти на сорок два процента.
Наука с публицистикой торжествовали:
“Тот же ирландец переезжает в Америку, подкрепляет свои силы сочным мясом — и становится другим человеком; мускулы становятся тверже, работа идет успешнее; смелость, предприимчивость, веселая бодрость и самоуважение, естественные следствия здоровья и успешной деятельности, вытесняют мало-помалу прежние неутешительные черты ирландского характера”.
Но которые не уехали — те продолжали проявлять неутешительные черты. 1916-й — восстание, с 1919-го по 1923-й — война: сперва освободительная, потом, как полагается, гражданская.
Короче, хлебнули эти ирландцы горячего до слез. Независимость получили только в 1949-м. (Советский Союз, что характерно, ни в какую не желал ее признать.)
И вот, пожалуйста: процвели. Хотя природные ресурсы — вереск да вода. Полезных, например, ископаемых — разве что (в округе Коннемара) неистощимые запасы черного мрамора.
Процвели. Поднялись из исторической катастрофы. А кое-кто и ныне там. На 105-м месте, немного повыше Зимбабве. (Американцы, между прочим, при всей питательности стейков, — на 12-м.) Однако же такой пример подает надежду.
Вдруг и у нас в умах идея свободы как-нибудь соединится, наконец, с идеей труда. И вместе они создадут богатство — когда-нибудь. Не исключено, что и быстро.
Лично мне малость поднадоел этот особый тысячелетний путь вдоль бесконечной идеи порядка, — вот сперва воздвигнем ее под прямым, значит, углом к окоему, а тогда и перекур. Даже с оправкой.
Самое обидное, что порядок этот — никакой не порядок, а так — правила подкидного. Шестерка да убоится семерки, семерка — восьмерки, и так далее. Дама кроет валета и, в свою очередь, как должностное лицо категории “Б”, беспрекословно подворачивает королю. Правда, есть и элемент риска непредсказуемого: козырная шестерка туза бьет. А козыри всегда одни и те же: щит и меч.
И такой-то незатейливой игрой кормится целый класс — необозримый класс нетрудящихся.
Понятное дело, что им не до нас: азарт! Бывают сложные случаи, бывает парадоксальный расклад. Скажем, нельзя же, чтобы избранник назначенца считался наравне с назначенцем избранника, — вертикаль опять накреняется как бы долу, — перетасуем.
Иногда, впрочем, отвлекаются: передайте там телевидению, чтобы показывали хорошие новости! а плохие — после специальной заставки; лучше без звука, можно — сурдоперевод!
Мне тоже их радости безразличны. Меня не волнует неизбираемость губернаторов с последующей назначаемостью их в так называемый сенат.
Меня волнует избиваемость граждан в милиции. Покупаемость номенклатуры. Прогибаемость судов. Разоряемость ларьков.
Боюсь, однако, что это все как-то связано. Это идея порядка, овладев массами тунеядцев, становится материальной силой. То ли, действительно, переели мы в детстве картофеля.
В Ирландии, небось, порядка никакого, только жизнь.
Добавить комментарий