Поэзия

Бернштейн Виталий Александрович (1931, Оренбург). Окончил медицинский институт и заочно университет по специальности журналистика. Доктор медицинских наук, профессор, заведовал кафедрой физиологии человека. Эмигрировал в США в 1979; работал врачом. Автор пяти книг прозы и поэзии. Печатается в русскоязычных журналах в США и России. Последние 10 лет в журнале "Чайка" публикуются его рассказы, повести, литературные эссе, поэтические произведения. Член Союза писателей Москвы.

                        
 Слово

Таким и отходит, каким 
пришел, и ничего не возьмет 
от труда своего, что мог бы 
он понесть в руке своей. 

 Екклесиаст 

Нет охоты ни гнаться, ни гнуться. 
Я пишу для себя, не спеша. 
Лишь когда промолчать — задохнуться. 
Лишь о том, чем полна душа. 

Вдруг навалятся беды, обиды, 
День обрушится, жизнь немила — 
Убегаю в стихи, как в обитель, 
Красотой заслоняюсь от зла. 

Нависаю над белой страницей, 
Безнадежно сжимаю виски. 
А потом не могу надивиться 
Волшебству появленья строки. 

Знаю, там, у предела земного, 
У последней, бесследной межи, 
Канет все. Но останется — Слово 
Отпечатком мелькнувшей души. 

В предначертанный час расставанья 
Через пепельный Стикс в челноке 
Повезу я свое достоянье — 
Горсть стихов в помертвелой руке. 

        *

Нам не к спеху, давай переждем, 
Полюбуемся, как за порогом 
Под ликующим, шалым дождем 
Пузырями вскипает дорога. 

Под навесом у чьей-то избы 
Прилепили озябшие спины. 
Отдыхают в лукошке грибы 
Вперемешку с лесною малиной. 

Подмосковный денек враз промок, 
Громыхнуло за речкою где-то... 
Нам, беспечным, еще невдомек: 
Это — наше последнее лето. 

Вот бы снова вернуться туда, 
После стольких потерь и ушибов 
Став мудрей и добрей. И тогда 
Нас, небитых, спасти от ошибок... 

Уползла, отгремела гроза. 
Рыжий пар над сырым перелеском. 
Ах, как звонко звучат голоса 
В этом мире, отмытом до блеска. 

 Первый снег 

Между туч — голубая проталина. 
Снегопад перестал. Тишь да гладь. 
И нахлынуло давнее, дальнее, 
Растревожило память опять. 

Помню: утро студеное хмурится, 
Отчий дом, над трубой сизый дым. 
Первым снегом укутана улица, 
В нем мои утопают следы. 

Я шагаю, удаленький-маленький. 
Опустилась на мир белизна. 
И белеет пороша на валенках, 
И на варежках тоже она. 

Мать с отцом — молодые, красивые. 
Я их за руки крепко держу, 
Распеваю дразнилки смешливые, 
Снег сыпучий топчу, ворошу. 

Было, будто вчера... Годы минули.
Тишь да гладь этим утром седым. 
Белизна — над могилами милыми. 
И заносит пороша следы. 

 Летним утром 

Эти елки-недотроги.
Жук пузатый на плече. 
От росы сырые ноги. 
Одуванчик у дороги. 
Кто все создал? И зачем? 

Мир так чуден. Что же, что же 
В основании его — 
Может, план сокрытый Божий? 
Или просто случай, может? 
Что мы знаем... Ничего. 

        *

Памяти Левки, Юрки, 
Гошки, Васо, Валерки... 

Куда вы уходите, братцы? 
Вон сколько еще на столе. 
Налить, закусить, потрепаться 
Умели мы, что прибедняться. 
И жить собирались — сто лет. 

Бедовая молодость, где ты, 
Осталась в каком далеке? 
Казалось: конца тебе нету — 
Вовек неразменной монетой 
Блестела в беспечной руке. 

Все меньше друзей год от года. 
Так рано — свое не дожив — 
За стылую грань небосвода 
Уходят. И с каждым уходом 
Мертвеет частичка души. 

Горят поминальные свечи. 
Сижу, не поднять головы. 
Прощайте! А может... до встречи? 
Там где-то присядем под вечер? 
Не знаю... Но знаете вы. 

        *

Коридор конторы. Лампочка. 
На стене вождя портрет. 
Призывает надпись в рамочке: 
"Уходя, гасите свет". 

Тех годов уплыло крошево. 
Нет усатого вождя. 
Но доносится из прошлого: 
"Свет гасите, уходя". 

Ты уходишь. В даль закатную, 
В темноту и немоту. 
Ни свернуть, ни на попятную, 
Дальше, дальше — за черту. 

Даже тени не протянется 
Из-за той черты сюда. 
Но незримый след останется 
В чьем-то сердце навсегда. 

Будет сердце благодарное 
Поминать, хранить светло 
Голос твой, улыбку давнюю, 
Рук протянутых тепло… 

Уходя порой урочною, 
Не забудь — оставь свой след 
Хоть улыбкою, хоть строчкою. 
"Уходя, оставьте свет".