Знаменитый российский пианист, лауреат конкурса им. Чайковского в Москве (Первая премия) Денис Мацуев каждый год даёт концерты в Америке. То в Кеннеди-центрe в Вашингтоне, то в Карнеги-холл или Линкольн-центре в Нью-Йорке.
Я разговаривал с Денисом после первого отделения концерта в Авери Фишер-холл, в нью-йоркском Линкольн-центре. Он выступал с Государственным академическим симфоническим оркестром России (бывший Светлановский). В первом отделении Мацуев исполнял концерты Чайковского и Рахманинова. Второе отделение было чисто оркестровым, и мне удалось задать ему несколько вопросов.
— Кому вы больше обязаны своим талантом: Богу, родителям или собственному труду?
— Родителям, абсолютно. Потому что они пошли на беспрецедентные жертвы ради меня. 91-й год. Сами представляете, что это было за время. Надо было уезжать в Москву из нашего родного города Иркутска. Мои родители — потрясающие музыканты. Папа держал всю музыкальную жизнь города в своих руках. Он композитор, но был загружен работой и в театральном училище, и в Драматическом театре... Музыкальная часть всех постановок была на нём. Но родители, бросив всё, переехали в Москву жить со мной в однокомнатной квартире... В нашей профессии выбивается один из многих тысяч. В этом и заключается трагедия профессии музыканта. Так вот, представляете, на какой риск пошли мои родители? Они и по сей день со мной. Везде ездят. Папа сейчас со мной здесь, в Америке, а мама ждёт в Москве. У неё сегодня день рождения. К сожалению, она без нас... Но ничего, скоро приедем и отпразднуем. В нашей семье ничего не изменилось: как было, когда я в 3 года сидел за роялем и со мной папа занимался, так, в общем-то, и сейчас... Мои родители полностью посвятили жизнь мне, и я считаю, что 90 процентов моего успеха, это их заслуга.
— Как вам работается в Америке? Где публика "легче"?
— В Америке я уже лет 8 езжу по разным городам. Мне нравится здесь играть. Здесь очень хорошие оркестры. И публика добрая, искренняя, благожелательная. Её гораздо легче завоевать, чем российскую. Нашу российскую — очень сложно, с первого раза — невозможно. В Америке можно. Я играл дебют в Карнеги-Холл в ноябре 2007-го, и — сразу успех. А чтобы завоевать успех в России, я шёл, наверное, лет 10. Наша публика самая сложная. Её приходится "брать кровью"... Я обожаю работать с американскими оркестрами. Этим летом я еду на фестиваль в Равинию, под Чикаго, играть сольный концерт из неизвестных произведений Рахманинова. Их я записал в Швейцарии, в его доме, в мае прошлого года, на его инструменте, "Стэйнвее" 1929 года. Невероятный инструмент, который до сих пор в отличной форме. Диск уже издан, и вот сейчас, во время продажи, я буду на нём расписываться. И так во время всего тура. Мы с Госоркестром сыграли 11 концертов: во Флориде, в Нью-Йорке и в Вашингтоне. Американские гастроли не очень утомительные. Здесь всё прекрасно организовано. Я здесь всегда отдыхаю.
— Вы чувствует по реакции зала, когда в нём много русских?
— Я понимаю, что здесь много русских и много моих друзей, которые здесь живут, я с ними встречаюсь... Приятно, когда после концерта подходят русские. Публику я не делю по национальному признаку, хотя русские есть русские, они стоят особняком. Но, в принципе, я люблю любого слушателя, который приходит ко мне в зал.
— Кто из композиторов и пианистов вам ближе по духу?
— Очень сложный на самом деле вопрос, потому что в разные периоды времени у меня происходят так называемые "вертикальные романы" с разными композиторами и исполнителями. Этот год у меня идёт под эгидой Рахманинова: я записал пластинку, выучил Первый концерт — это последний из неигранных мной. Я играю все концерты Рахманинова и в будущем году сделаю такой марафон: за два вечера исполню их все. Сыграю марафон и в Америке. Конечно, я весь сейчас в романтике. Мне очень близки по духу Лист, Шопен, Шуман, Бетховен, Прокофьев... Этих композиторов я играю чаще всего и больше всего. Это не значит, что я не играю старинную или современную музыку. Но её можно брать скорее интеллектом... И её просто легче играть. А романтическую музыку нужно играть именно в том состоянии, в котором ты можешь её играть. Нужно быть либо Горовицем, либо Рубинштейном и умирать на сцене, играя Шопена, Листа, Рахманинова... Но когда ты этого не можешь делать, то лучше и не пытаться... Вообще, слово "романтизм" у нас потеряно. К сожалению, из жизни оно уходит. Не только в России, но и здесь, в Америке. Мы стали слишком технологичными, затехнологизированными... А из исполнителей мне близки, конечно, Рихтер, Гилельс, Горовиц...
— Говоря о романтике и романтических отношениях: вы не женаты потому, что некогда, или потому, что слишком требовательны?
— К браку со штампом в паспорте я серьёзно не отношусь. Меня устраивает то, что у меня сейчас происходит в личной жизни, и о штампе я не думаю. Штамп и любовь далеко не всегда совпадают.
Добавить комментарий