Редакция долго думала: публиковать ли рассказ не знакомого нам автора Григория Попова. Рассказ страшный, обнажающий жуткое смрадное нутро отвратительной и агрессивной войны России в Украине. Решили опубликовать. Главное, чтобы он не попался на глаза детям и вообще юным и чувствительным сердцам - может ввести в депрессию.
Солнце только - только скрылось за горизонтом, а в небе уже мерцала одинокая звезда.
На столе околомажорной музыкой задребезжал айфон. Виктор взял его в руки и скользнул пальцем по дисплею. На экране возникло женское лицо и нежный певучий голос произнес:
- Привет, Витюша, привет. Рада, наконец, тебя видеть. Ты почему не звонишь?
- Да ты что, Зоинька - Заинька. В день по сто раз тебе звоню и все без толку… или у вас там связь плохая… или у нас интернет глушат. Сейчас в связи с этими событиями ничего не поймешь.
- А я думала, что ты себе уже другую нашёл.
- Как ты могла такое подумать, - изумился Виктор, - как ты смогла себе такое вообразить. Мне не нужна новая! Нет, нет и нет! Мне нужна моя старая, единственная, нежная, ласковая, красивая, любимая, моя Зоинька - Заинька.
Виктор выдержал паузу и принялся с выражением декламировать:
- Я люблю тебя всю: от макушки до пят. И, конечно же, каждую клеточку между… И улыбку-зарю, и усталый твой взгляд, и в нарядах любых, и совсем без одежды.
- Без одежды не получится, - засмеялась Зоя, - у нас холодно. - Я вот… видишь, - видеоглаз айфона скользнул по Зоиной фигуре, - в теплых брюках, куртке и вязанной шапочке.
- Тебе очень идет эта шапочка, - заметил Виктор, - как раз под цвет твоих глаз. Ты где такую купила?
- Купила!? У нас теперь ничего не купишь. Магазины закрыты. Рынки разбиты. Так что я не купила, а сама связала…
- Обалдеть, как хорошо! Но ты же вроде не умеешь вязать?
- Правильней сказать в прошедшем времени - не умела, - поправила Виктора девушка, - а в настоящем умею. Меня недавно научила этому одна женщина. Мы с ней в бомбоубежище познакомились. Я теперь большую часть времени в нем провожу. Надо же чем-то заняться. Связь плохая, общения никакого: ни фейсбука, ни ютуба, ни телеграмма… ничего нет… вот и взялась за вязание.
- Молодец, молодец, Заинька, - похвалил девушку Виктор, - свяжи и мне шапку. Я буду осыпать ее тонким шелком моих поцелуев. Потому что ее вязали твои руки, твои ладони, твои пальчики, которые я так люблю целовать. Ты, когда вернешься домой, чтобы я мог их целовать не в своих снах, а наяву.
- Трудно сказать, - печальным голосом ответила Зоя, - из ада скорее вырвешься, чем отсюда.
- Что, все так плохо?
- Давай не будем, - попросила девушка, - о грустном. Лучше ты еще про улыбку зари и шелк поцелуев расскажи. Я что-то раньше за тобой такого романтизма не замечала.
- Но и ты ведь, - Виктор улыбнулся, - и ты раньше не умела вязать, но научилась. Вот и я в разлуке с тобой открыл в себе поэта!
- Так это ты что ли про люблю от макушки до пят сочинил?
- Нет, - виновато улыбнулся Виктор, - это не я, но подписался бы под каждой строчкой. Хотя я тоже кое-что сочинил, но читать…пока… тебе это не буду. Они еще сырые.
- А о чем, - поинтересовалась Зоя, - твои стихи?
- Конечно, о моей огромной… бесконечной! вечной любви! к тебе. Мне кажется, Заинька, что я люблю тебя не только в этой жизнь, но любил в потоке бесконечной череды моих перевоплощений.
- Погоди, - остановила Виктора девушка, - но ведь в других перевоплощениях ты мог быть женщиной.
- Но тогда, - парировал Виктор, - ты могла быть мужчиной.
- Однако в каких-то перевоплощениях мы могли быть с тобой женщинами или мужчинами?
- Но мы могли быть любящими друг друга: сестрами, братьями или тайными однополыми любовниками.
- Однополыми. Ну, ты даешь. В прежние времена за это могли и…
- Да, могли, - продолжил мысль Зои Виктор, - и мы… возможно… сгорали с тобой в костре… возбраненной любви… сгорали, возрождались и вновь спешили навстречу друг другу.
- Витя, - рассмеялась Зоя, - ты точно сегодня Шекспир! Погоди… минуточку… кто-то стучит в дверь.
Зоя встала с дивана и пошла с айфоном в руке к входной двери. Виктор услышал, как она задала вопрос:
- Вы кто?
- Мы военный патруль, - ответил Зое, приглушенный мужской голос, - а ты что тут делаешь?
- Я живу здесь, - ответила Зоя, - разве не видно?
- Документы покажи. Потребовал визгливый мужской голос.
- А еще чего!
- Ты, че борзая что ли. Так я те научу «счас» родину любить. Документы показала. Я сказал! С кем это ты разговариваешь? С инструктором из террористического центра?
- Из какого центра? Я с парнем своим разговариваю.
- Быстро отдала мне свой вибразвон. Я сказал быстро… пока я тебе клешню не сломал.
На дисплее возникло расчерченное черными линиями лицо.
- Ну, че, бандеровец, приплыли?
- С чего ты решил, - стараясь говорить спокойно и уверенно, ответил Виктор, - что я бендеровец? Я русский. Виктор Петров. Я в России живу. В Москве.
- Знаем мы вас, майданутых. Вы… бля… как что, - сказало, оскалив ряд гнилых желтых зубов, лицо, - так сразу русскими становитесь.
- Да я тебе паспорт покажу. - Виктор встал, собираясь пойти за паспортом.
- Сядь, пиндос! Если ты русский… так какого хера ты с бендеровкой базаришь?
- Кто тебе сказал, что она бендеровка? Она русская. Просто ее война в Украине застала.
- Вот ты, укроп, и спалился.
- В смысле?
- Не в, а на.
- Хорошо. Пусть будет на.
- Заткнись, блядина. И смотри сюда. Ты, хер, такого и в порнохабе увидишь. Тащи ее сюда, пацаны.
На экране появилось заплаканное лицо Зои.
- Ну, че, шалашовка хохляцкая, сама разденешься или те раздеть?
- Ребята, пацаны, - закричал Виктор, - я вас прошу, умоляю. Хотите на колени перед вами встану. Она своя. Своя она. Русская. Посмотрите ее паспорт.
- Заткнись, укроп, - крикнуло в ответ исчерченное линиями лицо, - смотри и своим передай, что так будет с каждой вашей блядиной укропской. Давай, начинай, пацаны.
- Ребята, у меня квартира в Москве. Машина. Счет в банке. Я все вам отдам. Только не трогайте ее.
- На хер мне, укроп, твои тачки, хаты и бабки. Меня, может, не сегодня-завтра замочат, а укропиха твоя нам в самый раз. Может, это наша последняя баба в этой жизни.
Зою бросили на диван и многочисленные руки стали срывать с нее одежду. Зоя пронзительно закричала.
- Заткни ей хлебалово! Приказал, очевидно, старший команды.
Боец в каске заткнул Зое рот ее нижнем бельем. Боец со спущенными до колена штанами навалился на Зою всем своим стокилограммовым весом.
- Смотри, смотри укроп. Вишь как укропиха твоя под Темой ходит. Вдуй, ей поглуже Тема… по самые не хочу.
- Хорош, дай мне. Потребовал у Темы его боевой товарищ.
- Да, погоди, Костян! Я только начал. Успеешь еще. Ой, бля хорошо идет.
- Давай, быстрей. Стали подгонять его другие бойцы.
- Пошли на хер!
- Ты бля ее не задуши своей тушей. Я ее дохлую драть не хочу…
- На этих словах связь прервалась. Виктор выскочил во двор, завел машину и не обращая внимания на красные огни светофоров понесся к ближайшему полицейском участку.
- Что у вас? Поинтересовался дежурный по отделу.
- Мне помощь нужна!
- А что случилось? Не отрывая глаз от дисплея своего айфона поинтересовался дежурный.
- Мою девушку насилуют.
- Где насилуют.
- В Украине!
- А чем я могу вам помочь, сидя в Москве?
- Да, оторвитесь вы от своего айфона, - крикнул Виктор, - и свяжитесь с воинской частью. Пусть они найдут этот дом и спасут девушку. Ей же грозит смертельная угроза! Да уберите вы свой айфон
- Вот только орать, - сказал, зевая, дежурный, - здесь не нужно. Возьмите лист бумаги, ручку и напишите заявление. Мы рассмотрим.
- Вы что, не слышите, что я вам говорю…
Виктор закончил свою гневную тираду в камере предварительного заключения. За тюремной решеткой сияла ослепительная звезда.
Зою похоронили в общей могиле с биркой на лодыжке N1367. Спустя несколько месяцев в такую же общую могилу бульдозер свалил останки частично мобилизованного Виктора.
Добавить комментарий