Ночь, как огромная хищная птица, раскинула свои тёмные крылья над маленьким южным городком: ветер, весь день подгонявший её, стих и, окончательно ослабев, умер на задворках. Тополя в центральном парке неподвижно застыли чёрными свечками, словно скорбящие у жадно раскрытого рта фонтана, скоропостижно переставшего петь свои весёлые песни. Нагретый за день воздух к ночи превратился в густой кисель и влажно прилипал к горлу при дыхании. Ночь кралась по безлюдным улицам и заглядывала в окна: редкие фонари, низко склонив свои головы, испуганно жались к обшарпанным стенам домов и безропотно уступали ей дорогу. И даже Луна, извечная спутница ночи, с головой накрылась облачным одеялом и мутным глазом слепо таращилась в надвигающую тьму…
«В чёрном-чёрном городе есть чёрная-чёрная улица…» – специально могильным голосом заунывно вещала Маринка, светловолосая шестилетняя заноза в заднице у своей матери-одиночки Зинаиды, и остальные соседские дети, двое мальчиков и ещё одна девочка, полукругом сидевшие вокруг керосиновой лампы, стоявшей прямо на полу, замерли от ужаса. Всем, кроме Маринки, было очень страшно – страшно и интересно, что будет дальше: глазёнки блестят, и дыхание судорожно вырывается из полуоткрытых ртов.
– На этой чёрной-чёрной улице есть чёрный-чёрный дом… – продолжала Маринка, и дети, теснее прижавшись друг к другу, заворожённо слушали её. Тьма с улиц через окна просочилась в комнату и обнимала детей за плечи, а они, чувствуя спинами её холод и ненасытность, всё ближе и ближе двигались к центру небольшого кружка света от лампы.
– В этом чёрном-чёрном доме есть чёрная-чёрная комната… – завывала Маринка, умышленно доводя ощущение страха и ужаса до уровня, уже невыносимого для детского сознания. Тени бродили по комнате и заглядывали в лица сидящих.
– В этой чёрной-чёрной комнате стоит чёрный-чёрный гроб… – при последнем слове, все, кроме рассказчицы, вздрогнули и вообще перестали дышать.
– ОТДАЙ МНЕ СВОЁ СЕРДЦЕ!!! – вдруг страшно закричала Маринка и вцепилась руками в Лёньку, сидевшего рядом с ней. Лёнька слабо пискнул, как мышонок, угодивший кошке в лапы, и надул в штанишки.
– Маринка! – открыла дверь из соседней комнаты Зинаида, и тёплый жёлтый свет упал на бледные детские лица. – Опять ребятишек пугаешь, зараза?!..
Прошло всего лишь двенадцать лет, и Лёнька действительно отдал своё сердце Маринке, а она, равнодушная и неумелая, разбила его вдребезги, нечаянно сделав Лёньку инвалидом на всю жизнь, так и не полюбившим больше никогда…
Добавить комментарий