100 лет Борису Чичибанину: Я с родины не уезжал — за что ж ее лишен?

Опубликовано: 16 января 2023 г.
Рубрики:

Стою за правду в меру сил,

да не падёт пред ложью ниц она.

Как одиноко на Руси

без Галича и Солженицына.

Борис Чичибабин

 

«Честный поэт, но без тайны», — говорила Ахматова о поэте Винокурове. Эти слова, наверное, применимы и к Борису Чичибабину. 

Александр Межиров пошел еще дальше, назвав Чичибабина «гениальным графоманом». Мнение это трудно оспорить. Да, и нужно ли?

Галич посвятил ему свой «Сто первый псалом» — «Я вышел на поиски Бога…», где кроме имени-фамилии указывает, что адресат песни "работает бухгалтером в трамвайно-троллейбусном парке города Харькова". Да, «хлеб свой насущный» Борис Алексеевич Чичибабин зарабатывал отнюдь не писанием стихов, однако, профессионалом его трудно назвать по иной причине. В его предельно искренних, и непременно социально окрашенных стихах, а скорее — поэтической публицистике, не было той непредсказуемой малости, той переливчатой магии и волшебства, которые, единственно, и отличают истинную поэзию от рифмованного высказывания...

Но, когда на отвальную в моей купчинской двушке собралось больше друзей, чем было в ней квадратных метров, и каждый должен был встать и сказать..., когда настала моя очередь, неожиданно для самой себя прочла «Выбор» мало кому известного тогда Бориса Чичибабина:

 

Не веря кровному завету,

Что так нельзя,

Ушли бродить по белу свету

Мои друзья.

 

Броня державного кордона —

Как решето.

Им светит Гарвард и Сорбонна,

Да нам-то что?...

 

В этом была очевидная нелепица. Ведь эти пронзительные, именно что на отъезд строки, они, остающиеся, должны были прочесть мне - их, как тогда казалось, навеки покидающей. Но все уже были в приличном подпитии, и не заметив явной несообразности текста и роли, стали обнимать меня растроганно и слезно, когда я, то и дело сглатывая перекрывающие горло спазмы (ведь я уезжала, а они — оставались), добралась, наконец, до пронзительного финала:

 

...Нам не дано, склоняя плечи

Под ложью дней,

Гадать, кому придётся легче,

Кому трудней.

 

...Пускай опять обманет демон,

Сгорит свеча, —

Но только б знать, что выбор сделан

Не сгоряча.

 

С тех пор я читаю Чичибабина. «Памяти Твардовского», «Солженицыну», «Галичу», «Я вкус небытия вкусил своим горбом», «Отзовись мне, Россия, коль есть еще ты у меня!». Писал он и своей малой родине «С Украиной в крови я живу на земле Украины». Это сейчас в ходу. Но есть у него и другие стихи — «О родном языке». Ну, о русском, то бишь. О Пушкине, который «сердцу единственный выход из тьмы». Сегодня на его малой родине они были бы под запретом. А есть и вовсе поразительные своей провидческой силой строчки, в которых он из прошлого столетия сумел зорко прозреть реалии братоубийственного столкновения двух кровно близких ему народов:

 

…Не будет нам крова в Харькове,

Где с боем часы стенные.

А будет нам кровохарканье,

Вражда и неврастения….

 

Борис Чичибабин родился в 1923-ом году, в Кременчуге, а школу окончил на родине художника Ильи Репина – в известном давними воинскими традициями городке Чугуеве Харьковской области, поскольку воспитывался в семье военнослужащего. В 1940 г. поступил на исторический факультет ХГУ, с начала войны служил на Закавказском фронте. В 1945 г. поступил на филологический факультет того же университета, но уже в июне 1946 г. был арестован и осужден на пять лет лагерей «за антисоветскую агитацию». Злую службу ему сослужила скоморошья припевка из нескольких сатирических куплетов с рефреном "Мать моя посадница". Самыми крамольными в них были строки:

 

Пропечи страну дотла

песня-поножовщина,

чтоб на землю не пришла

новая ежовщина!

 

Гой ты, мачеха-Москва,

всех обид рассадница!

Головою об асфальт,

мать моя посадница!

 

Автор этих куплетов полагал, что срок ему по тем временам выпал «смехотворный».

Два года, пока шло следствие, он провел в недоброй памяти московских узилищах – Лубянка, Бутырка, Лефортово. Остальное – отбывал в Вятлаге Кировской области. В 1951-ом вернулся в Харьков, где и книги у него потом выходили. Но вернувшись домой, вынужден был поступить на единственно доступные для бывшего политзэка бухгалтерские курсы и затем работать бухгалтером то в домоуправлении, то в грузовом автотаксомоторном парке. Его крошечная чердачная комната в самом центре Харькова сделалась центром притяжения андерграундной литературной братии, местом неофициальных поэтических сходок. К нему сюда приходили знакомиться бывшие харьковчане, навещавшие город: Борис Слуцкий, помогший с первой публикацией в журнале «Знамя» в 1958 г., Григорий Поженян, Григорий Левин, позже приезжал Евгений Евтушенко. Когда в 1963-ом начали выходить первые книжки, Чичибабин оставил бухгалтерскую работу ради куда более подходящего ему занятия. Около двух лет руководил он литературной студией, которая, хотя и была потом закрыта из-за «жуткой крамолы» — вечера, посвященного Пастернаку, стала, тем не менее, судьбоносной для поэта, к середине 60-х вошедшего в неразрешимый конфликт с «позорным веком». Гонимый и неприкаянный, он был близок тогда к самоубийству. 

 

Я так устал. Мне стало всё равно.

Ко мне всего на три часа из суток

приходит сон, томителен и чуток,

и в сон желанье смерти вселено.

 

Мне книгу зла читать невмоготу,

а книга блага вся перелисталась.

О матерь Смерть, сними с меня усталость,

покрой рядном худую наготу…

 

Его спасла любовь молодой харьковчанки Лили Карась, посещавшей в начале 60-х ту самую литературную студию. Она не только дала ему спасительное, никогда раннее не испытанное чувство семейного очага, но и стала его музой, главным адресатом его любовной лирики. В тонком понимании поэзии она была ему ровней, сама писала стихи, а написанные ее поэтическим мэтром и возлюбленным - как Маргарита роман Мастера — знала наизусть. И судьбоносная для обоих встреча, как будто повторяя знаменитую сцену из этого романа, произошла на улице, где они случайно столкнувшись лицом к лицу, побрели рядом. Он, бесцельно и одиноко бродящий по городу, предложил проводить ее до дому, а по дороге зачитывал ее своими стихами… 

С ней он возродился к новой жизни. С тех пор они не разлучались… 

Теперь у него была «маленькая, но семья». И он снова устроился на конторскую работу в трамвайно-троллейбусное управление, где проработал почти четверть века. Какой горькой иронией, несмотря на налаженный быт и преданную ему до самой смерти «Маргариту», отзовется в его стихах унизительная необходимость ему, божьей милостью поэту, брести каждое утро на постылую службу: 

 

Поэты были —

большие, лучшие.

Одних убили,

других замучили.

Их стих — богатый,

во взорах — молнии.

А я — бухгалтер,

чтоб вы запомнили!

 

В 1966 г. его приняли в Союз писателей СССР, а в 1973 г. исключили из него за “написание антисоветских стихов «Похороны Твардовского».

13 декабря 1987 года он впервые выступил в столичном Центральном Доме литераторов, прочитав свои яростные, небывалого накала антисталинские стихи "Не умер Сталин" (написанные еще в 1959-ом), что вызвало шквал несмолкающих оваций. Восстановили Чичибабина в СП в 1989 г. – как водится, при участии тех же лиц, что и исключали. В этом же году на фирме «Мелодия» выходит авторская, им начитанная пластинка «Колокол», а по Центральному телевидению показывают документальный фильм о нем. 

Так что в годы перестройки ему, наконец, было воздано по полной. К нему пришла, если не общенародная - по евтушенковскому образцу - слава, то широкая известность, далеко выходящая за пределы его родного Харькова. В 1990-ом он стал лауреатом Государственной премии СССР. Кстати, беспрецедентный факт: лауреатства поэт был удостоен за изданную за свой счет книгу стихотворений «Колокол».

Он участвует в работе общества «Мемориал», его награждают премией имени А. Сахарова «За гражданское мужество писателя». В Крыму в каждом сентябре наряду со шмелевскими, бунинскими и другими чтениями уже несколько лет проходят чтения чичибабинские.

Несмотря на оглушительный личный успех, шквал публикаций, долгожданные книги, зарубежные творческие поездки, премии и прочие блага — результаты перестройки Чичибабин не принял. Всей душой ненавидя сталинизм и наследовавший ему бюрократический режим «развитого социализма», он не ужился и с тем, что пришло на смену старой идеологии, поскольку новая реальность показалось ему не менее подлой и ущербной. Только теперь идеалы человечности и братства попирались не «органами» и партячейками, а фантастически и в короткий срок обогатившимися в результате «распила» страны «новыми русскими», многие из которых, к его вящему изумлению, еще недавно были диссидентствующими интеллектуалами, людьми его круга. Кто прочел его горестный «Плач по утраченной родине», тому очевидно, что он не смог смириться с распадом страны, в которой вырос и за которую воевал, с нарастающим в ней разрушительным хаосом, на его глазах повергшим в нищету и отчаяние миллионы людей, не участвовавших в том самом «распиле». 

 

С мороза душу в адский жар

впихнули голышом:

я с родины не уезжал —

за что ж ее лишен?

 

Доживи он до вполне благополучных 10-х годов следующего столетия — он увидел бы другую Россию и - кто знает? возможно, написал бы другие стихи о родине.

Но он не дожил. Борис Алексеевич Чичибабин ушел 15 декабря 1994 года, на пороге своего 72-летия. Поэт похоронен на 2-м кладбище Харькова. Город почтил его память улицей Чичибабина и двумя мемориальными досками с его барельефом – на доме, где он жил и умер, и на улице, названной в его честь. Будем надеяться, что его земляки, пребывая в очередном раунде борьбы с потаенными врагами отечества, не собьют эту память о нем.

А мое любимое из Чичибабина — это недописанный, всего в четыре строки, отрывок. В нем нет страстного социального накала, пронизывающего главный корпус его стихов. Но именно этими тихими строками вспоминается мне русский поэт Борис Алексеевич Чичибабин в дни его столетнего юбилея.

 

Я выменял память о дате и годе

на звон в поднебесной листве.

Не дяди и тети, а Данте и Гете

со мной в непробудном родстве.

 

Постскриптум:

В 1970-е годы среди крымских татар из уст в уста передавались стихи Чичибабина о трагедии изгнания их народа с родной земли: «Не Русь красу его раскрыла он сам в легендах просиял, не отлучить татар от Крыма, как от России россиян».

Может быть, за то, что он всегда неукоснительно следовал максиме «Солидарность с оскорбленными — азбука человечности», особенным образом чтут его и евреи. 

9 января 2023-го года, в день столетия Бориса Чичибабина, в синагоге немецкого города Фрайбург состоялся вечер памяти поэта, организованный еврейской общиной города. Почему был выбран именно этот город? - спросите вы, и будете правы. А потому, что летом 2022-го года вдову поэта вывезли из Харькова и она в статусе беженки проживает нынче в Германии, в том самом городе Фрайбург, и сегодня делая все, от нее зависящее, для сохранения памяти своего Мастера.

В далеком 1946-ом он, идя верной дорогой апостола Павла с его «Посланием к Евреям», написал свое, чичибабинское, полное величайшего сочувствия и симпатии к «гонимому племени». У него было обостренное чувство «чужой беды», которую сегодня назвали бы эмпатией.

 

...Ничего, что нету надо лбами нимбов, —

Всех родней поэту те, кто здесь гоним был.

И не в худший день нам под стекло попала

Чаплина с Эйнштейном солнечная пара…

 

Не родись я Русью, не зовись я Борькой,

Не водись я с грустью золотой и горькой,

Не ночуй в канавах, счастьем обуянный,

Не войди я на́век частью безымянной

В русские трясины, в пажити и в реки, —

Я б хотел быть сыном матери-еврейки.

 

Хотел и стал, женившись на Лиле*, — ну, не сыном, так зятем матери-еврейки!

Если вы хотите больше узнать о Чичибабине и его жене, прочтите это интервью с Лилей, опубликованное в 2008-ом году в журнале «Лехаим»: ЛИЛИЯ КАРАСЬ-ЧИЧИБАБИНА: ЗОЛОТАЯ И ГОРЬКАЯ ГРУСТЬ МЕЧТАТЕЛЯ

 

Комментарии

Очередное прекрасное, яркое и запоминающееся литературное эссе от госпожи Тучинской. Спасибо и новых творческих успехов!

Аватар пользователя Соня Тучинская

Don Kapada, спасибо Вам за слова. Хоть это и нескромно, хочу заметить, что "ярко" написать о поэте, которого как художника, ставишь очень невысоко, не так просто.  Но моим пером водило не столько восторженное отношение к его поэзии, сколько  благодарность к нему, к его  детской жажде справедливости, и, разумеется, к его невероятному юдофильству. И еще сочуствие его "жизни и судьбе", столь немилостивой к нему вплоть до самой перестройки. 

Добавить комментарий

Plain text

  • HTML-теги не обрабатываются и показываются как обычный текст
  • Адреса страниц и электронной почты автоматически преобразуются в ссылки.
  • Строки и параграфы переносятся автоматически.
To prevent automated spam submissions leave this field empty.
CAPTCHA
Введите код указанный на картинке в поле расположенное ниже
Image CAPTCHA
Цифры и буквы с картинки