В прошлом столетии жили и создавали свои шедевры два замечательных мастера – Андрей Тарковский и Сергей Параджанов. Они создали свой неповторимый киноязык. Кинофильмы Тарковского напоминают мне неспешное течение Волги, когда-то главной реки России. Фильмы Параджанова скупы и лаконичны, но они взрывают сознание необычным видением мира и яркими красками.
Летом 1973 года в Москве, в небольшом кинотеатре “Повторный” (его уже давно нет!) у Никитских ворот я смотрел фильм Параджанова “Цвет граната” об армянском ашуге Саят-Нове, жившем в ХVIII веке. Тогда я не знал, что фильм был снят Параджановым еще в 1968 году, но вышел на экраны после долгих мытарств только в 1973 году. Причем экспонировался лишь в небольших кинотеатрах. О фильме мне рассказал мой друг поэт Геннадий Айги.
Я вышел из кинотеатра потрясенный и недоумевающий. В фильме напрочь отсутствовали диалоги. В нем царило молчание, а буйные краски звали к себе. Тогда же я принял решение посетить Армению и побывать в монастыре Ахпат, где провел несколько лет Саят-Нова и где Параджанов снимал свой гениальный фильм.
В августе 1973 года я приехал в Армению. Я не подозревал, что добраться до Ахпата будет нелегко. На электричке я добрался до Алаверди, известного месторождением меди и варварским способом добычей этого металла. А от Алаверди на стареньком автобусе поднялся на горное плато, где располагался монастырь Ахпат. Он был основан в Х веке и в течение трех столетий был духовным центром Лорийского царства. По сути, комплекс двух монастырей - Ахпата и Санаина, разделенных ущельем, был средневековым университетом, в котором обучались выходцы из различных областей не только Армении, но и Грузии. В нем преподавались философия, грамматика, богословие и даже музыка.
Осматривая монастырь, я был поражен его строгостью и лаконизмом. Я понял истоки лаконизма Параджанова, но буйство красок в его фильме мне было непонятно. Откуда они взялись? Хотя я обратил внимание, что на гербе Армении уже тогда значились два знаковых символа – гора Арарат и гранат. Монастырь был запущен, конечно же, в нем не было монахов, но фрески буйством красок напомнили мне фильм Параджанова. Впервые я видел хранилище вина – огромные кувшины, вмонтированные в пол. Мне было крайне интересно, и я понимал, что за один день вряд ли удастся осмотреть оба монастыря.
Поэтому я принял решение заночевать в Ахпате. Попросился на ночлег в первый попавшийся дом. Крестьянин не отказал мне. Когда же я попросил продать мне что-либо из еды несмотря на то, что был август, он предложил мне только хлеб и сыр. Я удивился и спросил, а почему нет каких-либо фруктов? Он поведал, что труба медеплавильного завода в Алаверди выбрасывает столько ядовитого дыма, что в период цветения деревьев в его саду, если дует ветер из ущелья, весь цвет опадает. Поэтому нет фруктов. И рассказал мне анекдот о двух армянах из Алаверди, которые во время войны попали в плен к немцам. Их вместе с другими военнопленными поместили в душегубку и пустили отравляющий газ. Когда немцы открыли двери, то увидели двух армян, играющих в карты среди трупов. Немцы подивились и спросили у них, почему они остались в живых. Те с усмешкой ответили, что они из Алаверди.
Оба монастыря пережили множество нашествий и разграблений. В Ахпате сохранились изумительные фрески. Быть может, это единственное место, в котором можно любоваться средневековой армянской живописью. Несмотря на утраты, храм Сурб-Ншан (св. Знамения) пленяет каждого, кто здесь побывал, уникальными росписями. Тогда я вряд ли понял, что Параджанов, как, впрочем, и Саят Нова, был великим мистификатором. Когда я смотрел фильм, меня поражали неслыханные прежде армянские обрядовые действа. Я не подозревал, что он сам придумывал те или иные инициации для мальчика, который с детства отличался многими талантами, хотя родился в семье крепостного. Он знал несколько языков, писал талантливые стихи и перелагал их на музыку. Славился как ашуг, исполнитель песен. Софико Чиаурели, которая сыграла в фильме молодого Саят-Нову, пленяла зрителей красотой и грацией. Переночевав в Ахпате, я пешком перебрался в Санаин.
Здесь я оценил гениальность средневековых армянских зодчих. Галереи, в которых проходили занятия для студентов, выходили прямо на горы. Их заливало своим светом солнце. В Армении триста дней в году солнечно. В стенах были устроены ниши, в которых сидели и слушали наставников студенты. А преподаватели, как и подобает наставникам, как их предшественники в Древней Греции, перипатетики, расхаживали перед ними, посвящая их в тайны наук и богословия. Санаин был выстроен тогда же – он ровесник Ахпату. В те времена в нем насчитывалось около 500 монахов. Особо прославился Григор Магистрос Пахлавуни, преобразовавший монастырскую школу в Академию. Между церквями Сурб Аствацацин (храм Богоматери) и Аменапркич (храм Всеспасителя) строителями X века был оставлен узкий проход. Однако зодчие вскоре убедились в том, что частые землетрясения в этих местах могут разрушить храмы. Ими было принято верное с инженерной точки зрения решение — заполнить пространство между храмами ещё одним сооружением, которое создаст единую объёмно-пространственную композицию, значительно повысит сейсмическую устойчивость группы. Таким сооружением стала школа Академии (кон.X—нач. XI в.). Композиционно она представляет каркасную конструкцию однонефной галереи с мощными арками и основой, перекрытую каменными плитами.
Тогда, в далеком 1973 году, ни в Ахпате, ни в Санаине не было туристических групп. Побывав в монастырях в этом году, я встретился с толпами туристов и паломников. Внизу, при входе в монастырь Ахпат устроен музей семьи Микоянов. Анастас Иванович родился в Ахпате. Его брат Артем был авиаконструктором, а сыновья Анастаса летчиками. Внук Стас Намин – известный музыкант.
Добавить комментарий