Уважаемый Семён,
А есть ли у Вас детали гибели 4-х советских траулеров, включая «Бокситогорск», в 1965 г.?
GregP
(из комментариев в журнале ЧАЙКА)
Нет, речь не пойдёт о славной победе князя Александра Невского на Чудском озере. Наш очерк посвящён трагическим событиям, происшедшим в Беринговом море 19 января 1965 года. Я только что после окончания Ленинградского кораблестроительного института поступил по распределению в научно-исследовательский и проектно-конструкторский институт Гипрорыбфлот - и тут же узнал страшную новость: неделю назад на Дальнем Востоке погибли почти одновременно четыре рыболовных траулера и несколько специалистов института срочно командируются на Дальний Восток, чтобы в составе государственной комиссии принять участие в расследовании. Строго говоря, нашим опытным конструкторам с самого начала все было ясно: суда опрокинулись и затонули по причине потери остойчивости из-за обледенения.
Чтобы читателю было понятно, я попробую пояснить эту проблему как можно более доходчиво. Из элементарной физики нам хорошо известно, что такое центр тяжести. Чем ниже центр тяжести, тем труднее опрокинуть изделие или сооружение. Образцом отличной остойчивости является русская национальная игрушка Ванька-встанька. Как бы мы ни наклоняли его, ни прижимали к полу, он неизменно выпрямляется, а секрет прост: нижняя часть игрушки делается очень тяжёлой, а стало быть, центр тяжести Ваньки расположен очень низко.
Корабль – это очень сложное сооружение, в котором множество элементов и конструкций расположено в его верхней части (надстройки, мачты и т. д.), и это приводит к повышению центра тяжести. Поэтому, чтобы компенсировать этот опасный дефект, в днище корабля укладывают твёрдый балласт. Ну а теперь представьте себе такую ситуацию: сильный мороз, шторм, волны заливают палубы, брызги покрывают палубу, мачты, тросы и они моментально замерзают и образуют тяжёлую корку льда, которая постоянно увеличивается. Это значит, что центр тяжести катастрофически поднимается вверх, в результате чего остойчивость, то есть способность судна, выведенного из состояния равновесия, возвращаться в вертикальное положение, теряется, и судно опрокидывается.
Именно такое событие произошло 19 января 1965 года в водах Бристольского залива Берингова моря, у берегов США, где промышляло несколько десятков советских судов, в том числе средние рыболовные траулеры (сокращённо СРТ) «Бокситогорск», «Севск», «Себеж» и «Нахичевань».
Несмотря на то, что после Великой отечественной войны прошло уже десять лет, страна испытывала острый дефицит в пищевых продуктах. Колхозная система показала полную несостоятельность, и тогда партия и правительство сделали ставку на рыбную промышленность. За короткий период на отечественных и зарубежных верфях были построены сотни небольших маломощных траулеров СРТ-300 и СРТ-400, то есть среднетоннажных рыболовных траулеров мощностью двигателей 300 и 400 лошадиных сил. Большая часть этих судов была направлена на Дальний Восток.
Каждую зиму и весну, начиная с 1959 года, в район островов Прибылова много лет подряд выходили суда Беринговоморской экспедиции. Это были крупнейшие в мире операции рыбодобывающего флота, в которых одновременно принимали участие до двухсот кораблей. В Беринговом море рыболовную деятельность по вылову сельди вела Беринговоморская промысловая экспедиция, состоящая из Камчатской, Сахалинской и Приморской рыболовных флотилий. В тот злополучный день около 50 судов находились непосредственно в Бристольском заливе у берегов США. 18 января 1965 года часть судов, закончив сельдевой промысел в северной части Бристольского залива, двинулась к югу, где промысловая разведка обнаружила камбалу. Стоял сильный мороз: температура воздуха достигала минус 21 градуса, порывы ветра доходили до 35 метров в секунду, на утлые судёнышки обрушился 12-балльный шторм, волны заливали траулеры, при этом брызги от этих волн тут же замерзали. На судах началось обледенение корпусов, надстроек, тросов, такелажа и рыболовного оборудования.
Руководство Беринговоморской промысловой экспедиции, оценив складывающуюся обстановку, дало указание всем судам отойти севернее, к самой кромке сплошных льдов, где можно было избежать больших волн, а, следовательно, и серьёзного обледенения.
Капитаны и штурманы рыболовных судов спокойно прореагировали на сложившуюся ситуацию. Опытные морские волки, они неоднократно сталкивались с такой проблемой и думали, что справятся с ней и на этот раз, так что большинство судов успело отойти севернее и укрыться от непогоды, прижавшись ко льдам. Но не все.
Ночью шторм усилился, и в полной мере это ощутили на себе те, кто ещё не успел подойти к спасительной кромке льда. Анатолий Антоненко, молодой капитан среднего рыболовного траулера "Севск", в какой-то момент осознал, что на борту его судна ситуация выходит из-под контроля, и по радио попросил помощи у Михаила Дворянцева, капитана СРТ "Себеж", который находился от него неподалёку. Эта просьба не выглядела криком о помощи. Очевидно, Антоненко решил подстраховаться и на случай катастрофы иметь рядом другое судно, которое могло бы подобрать экипаж.
Михаил Дворянцев на "Себеже" был капитаном нештатным — штатный перед выходом заболел, и руководство Невельской базы тралового флота попросило Михаила, опытного капитана, выйти в море на "Себеже". Дома у Дворянцева осталась супруга и четверо детей. "Себеж" пошёл к "Севску". А в это время рыболовные суда, спешившие на север к спасительной кромке льда, продолжали быстро обрастать льдом – волны и сильнейший ветер в совокупности с 20-градусным морозом делали своё дело.
Экипажи отчаянно боролись с обледенением, но стихия оказалась проворнее. Лёд нарастал со скоростью 2–3 сантиметра в минуту (10–15 тонн в час). Для судов, длина которых не превышала 40 метров, а водоизмещение было не более 500 тонн, это было критически опасно.
"Мы работали без перерыва 36 часов, — рассказывал Иван Бирюк, бывший в экспедиции третьим помощником капитана СРТ "Повенец". – Лёд нарастал на глазах. Управление нашим судном обеспечивали четыре человека, остальные двадцать два члена экипажа окалывали лёд. У многих были сильно обморожены руки, лица, но люди с палубы не уходили".
Утром 19 января начался капитанский час, который вёл Николай Павлов — капитан-директор плавбазы "Николай Исаенко". В эфир выходили капитаны судов, докладывали о том, как прошла ночь, о своих проблемах, о происшествиях. И в этот момент через треск эфира прибился встревоженный голос капитана СРТ «Уруп» Геннадия Панфилова: «На моих глазах только что перевернулось судно. Видимость плохая, чуть сам в него не врезался! Как поняли? Приём».
Павлов запросил подробности, и спустя какое-то время "Уруп" подошёл ближе к перевернувшемуся судну. Совершив разворот вокруг виднеющегося в море киля, капитан "Урупа" доложил, что ясно видит на борту судна название "Бокситогорск" и двух человек, находящихся на корпусе судна. Штурман "Урупа" отметил координаты места трагедии: 58°32" северной широты и 172°48" восточной долготы.
"Держатся за киль", — добавил в эфир капитан "Урупа".
Через некоторое время Панфилов доложил:
«Судно развёрнуто по ветру, нос притоплен. Людей смыло, вижу их в воде, попробую поднять», - и чуть позже добавил, - «выхватили из воды одного человека, второго не видно".
Спасённым оказался старший мастер добычи Анатолий Охрименко. Чуть позже удалось поднять тело матроса Валентина Ветрова. Остальные 23 человека из экипажа "Бокситогорска" навсегда пропали в ревущей морской стихии. Как выяснилось впоследствии, Анатолий Охрименко был единственным из экипажей четырёх погибших траулеров, которому удалось спастись.
Из воспоминаний Анатолия Охрименко:
«Без пятнадцати восемь утра мы впятером забежали в кают-компанию попить чаю. Только я налил стакан, как почувствовал: судно резко легло на левый борт. Не успело выровняться – вторая волна положила его ещё круче. Больше "Бокситогорск" не поднялся. Мы бросились из кают-компании, я, ухватился за поручни, подтянулся и вылез на борт. Пришёл в себя, когда траулер опрокинулся, но был ещё на плаву. Я лежал на днище, ухватившись за киль. Рядом увидел матроса Николая Козела. Через минуту из воды где-то около фок-мачты вынырнули ещё двое: кок Хусанов и матрос Булычев. Они не могли подплыть к судну, потому что работал винт. Два раза волна накрывала меня, на третий смыла с киля. Когда осмотрелся немного, вокруг никого не было. Только слышал, как кто-то кричал».
Видимость была очень плохая, потому что от сильного мороза над водой стелился пар. Случайно натолкнулся на небольшую льдинку. Забраться не смог, потому что она переворачивалась, да и сил уже было мало. Кое-как уцепился за неё, так и держался. Руки уже не слушались, голова обледенела, и я почти ничего не видел. Вдруг кончился снежный заряд, и я заметил корпус траулера буквально в сотне метров от себя".
Из воспоминаний старшего мастера добычи траулера "Уруп" Анатолия Журбы:
"Утром 19-го, в тот самый момент, когда команда завтракала, был замечен какой-то плавающий предмет. С трудом разобрали – днище перевёрнутого судна, а на нём человек. Объявили тревогу: "Человек за бортом!". Увеличили обороты двигателя до предела. Добрались почти вплотную до опрокинутого судна и здесь уже заметили людей в воде. Волнение одиннадцать баллов, ветер ураганный. Еле-еле смогли подойти к тому, кто был ближе. Подняли его на борт. Нас отнесло от "Бокситогорска". Порой машины не справлялись ни с ветром, ни с волной. Но за бортом люди… Мы сделали всё, что могли, и даже больше, чем всё. Мы трижды подходили вплотную к корпусу опрокинутого судна. В любое мгновение волна могла нас бросить на него, и тогда…. Тогда бы я не рассказывал всего этого. Спасти удалось только одного".
Вспоминает Леонид Павлович Чура, в то время 3-й механик СРТР «Шкипер»:
«В ту ночь на нас обрушилась не одна беда – шторм и мороз под 20 градусов, снежные заряды и страшное обледенения. Что нас спасло? Может быть, рыбацкое счастье. А также, я считаю, помогли мужество экипажа и непоколебимая требовательность, предельная жёсткость нашего капитана. Когда мы отдыхали, не раздеваясь, в коридорах, он выходил и спокойно говорил: «Хотите выжить – вставайте обкалываться». Экипаж работал на пределе своих сил, по часу, затем минут 10–15 отдыха и снова на палубу. И так всю ночь, пока не зашли в ледовые поля. Слова нашего капитана Алексея Павловича Рагулина, которые он сказал в ту жуткую ночь, я запомнил на всю жизнь».
После того, как шторм стих, поисковая операция развернулась на полную мощь: пропавшие траулеры искали не только суда Беринговоморской экспедиции, но и корабли Советского военно-морского флота, а также авиационные и морские силы Береговой Охраны США, однако две недели интенсивного поиска ничего не дали: четыре траулера исчезли в морской пучине. Обнаружили только спасательный круг с "Севска", доски, которые применяются в трюмах СРТ, бочки с надписью "Себеж", ящик лампочек с надписью "Напор" ("Себеж" вёз их для передачи "Напору"), ящик для продуктов, который стоял на верхнем мостике "Себежа".
Государственная комиссия, расследовавшая обстоятельства трагедии, пришла к заключению, что помимо потери остойчивости по причине обледенения, изношенные корпуса наших ветхих траулеров легко могли быть пробиты поверхностными льдинами, которые под натиском сильнейшего ветра, буквально носились по поверхности воды. Один сильный удар ледяной глыбы мог быть равносилен попаданию в борт судна боевой торпеды, и как результат - затопление отсеков, крен, и при нарушенной из-за обледенения остойчивости – оверкиль, то есть опрокидывание судна вверх килем.
Общее количество жертв гибели четырёх СРТ составило более 100 человек. Надо сказать, что в тот роковой день, помимо наших судов, в этом же районе погибло шесть японских траулеров.
В лучших традициях государства с развитым социализмом власти попытались не разглашать информации о гибели судов и 100 членов их экипажей, и только почти через месяц, 11 февраля в газете «Правда» было опубликовано соболезнование ЦК КПСС и Совета Министров о трагедии в Беринговом море.
В 1967 году в Невельске был установлен мемориал "Памятник экипажам судов "Севск", "Себеж" и "Нахичевань", погибшим 19 января 1965 года на трудовом посту", а в 1979 году на горе Лебединой в Находке открыли мемориал "Скорбящая мать", у подножья которого высечены имена моряков, погибших на траулере "Бокситогорск". Скульптура высотой более 10 метров изображает женщину с ребёнком на руках, всматривающуюся в море, ожидающую своего мужа. Каждый год 19 января местные жители двух городов собираются у мемориалов, чтобы отдать дань памяти погибшим морякам Беринговоморской экспедиции. Именем погибшего судна названа одна из улиц Находки - Бокситогорская.
В 1975 году, через десять лет после трагедии я был в командировке в Невельске, и первое, что я сделал – поднялся на сопку и долго стоял около монумента, на котором были высечены имена всех членов экипажа, нашедших свой последний причал на дне Бристольского залива.
В 2007 сильное землетрясение разрушило памятник. Сахалинский скульптор Владимир Чеботарев восстановил его, и в январе 2010 года монумент был установлен на набережной Невельска. Эти два мемориала в Находке и Невельске увековечили память о погибших рыбаках и служат уроком и грозным предупреждением для всех, чья жизнь связана с морем. 19 января объявлен в Находке и Невельске днём памяти погибших кораблей. У монументов собирается множество людей, поминают погибших, выступают убелённые сединой ветераны, которые в своё время знали и работали с теми, кого поглотило море в тот роковой день, который сегодня называют самым черным днём в истории российского промыслового флота.
Добавить комментарий