Что-то эпохе короновируса конца не видно. Может, оно и к лучшему - есть время задуматься. Вот в результате такого приступа задумчивости вдруг возникло желание, так сказать, окунуться в собственную юность и почитать что-нибудь «из оттуда». Что? Ну, конечно - «Двенадцать стульев», бессмертные «Двенадцать стульев» Ильфа и Петрова.
В памяти сразу зазвучало:
-Туды его в качель!... Ключ от квартиры, где деньги лежат... Пролетарий умственного труда... Слесарь - интеллигент... Сын турецко-подданного... и т.д.
Открыл, стал читать... Первое впечатление ошарашило... Как язык изменился! И это на первых же страницах, там где описывается костюм господина - товарища Воробьянинова! Что такое люстриновый пиджак, касторовая шляпа, сапоги с низкими подборами? А там еще - ондуласион, вежеталь, ализариновые чернила.
Да нет! Что ты, дорогой! Это не язык, это ты изменился. Это теперь тебе хочется понимать буквально все слова в тексте. Ты что, в 1958 году знал, что касторовая шляпа - это «шляпа из ворсистой ткани, при изготовлении которой использовался бобровый мех»?
Напомню, что библиотеки стали давать почитать книжки Ильфа и Петрова не раньше, чем в 1958 году. До этого, так примерно лет десять, они числились не то, чтобы в строго запрещенных, но, так сказать, в нежелательных.
Так вот! В том далеком году, читая эту книгу, мы понимали не больше - язык действительно изменился, но за предшествующие 30 лет (Книга была написана в 1927-28 годах.) А мы, мы - выросшие на улице дети войны, а в пятьдесят восьмом - уже студенчество, пропускали, как через крупное сито, все эти непонятности, все эти словесные подковырки, следя за сюжетом и отождествляя себя с «благородным жуликом» О-И Бендером. Сейчас по поводу почти каждой фразы текста написаны пространные комментарии. И оказалось, было, что комментировать, поскольку почти каждая фраза подразумевала ещё и нечто другое, каждая фраза была пародией на самою себя, на государство, на его чиновников и обывателей, на его писателей. Там доставалось всем, до кого удавалось дотянуться. Даже до великих.
Помните, на Кавказе после долгих иронических рассуждений о человеческой глупости Остап лезет на скалу, чтобы написать: «Киса и Ося были тут!». А современник знал, что именно в этом, 1927 году, по Военно-Грузинской дороге совершили поездку Лиля и Осип Брик, что и увековечил Остап Ибрагимович.
А вот Ляпис-Трубецкой, автор бессмертного «Гаврилы» и поэмы «О хлебе, качестве продукции и о любимой», с посвящением Хине Члек, рассказывает:
- Вчера я вернулся ночью домой…
–От Хины Члек?– закричали присутствующие в один голос.
–Хина!.. С Хиной я сколько времени уже не живу. Возвращался я с диспута Маяковского...
(Ох уж эта язвительная парочка! Хина - это потому, что Лиля - рыжая, Члек - чтобы там были Ч и К, намек на работу с чекистами, и рядом фамилия Маяковского. Это для того, чтобы сразу сказать: -Нет, это не про него! Как вы могли такое подумать!?)
А удивительный язык Ильфа и Петрова!
Начиная с первых строк: «В уездном городе N было так много парикмахерских заведений и бюро похоронных процессий, что, казалось, жители города рождаются лишь затем, чтобы побриться, остричься, освежить голову вежеталем и сразу же умереть...»
Или такое: «Завхоз 2-го дома Старсобеса был застенчивый ворюга. Все существо его протестовало против краж, но не красть он не мог. Он крал, и ему было стыдно...»
А вдруг - вот такой пассаж на тему «Чуден Днепр при тихой погоде»?
«...На глазах у всех погибала весна. Пыль гнала ее с площадей, жаркий ветерок оттеснял ее в переулки. Там старушки приголубливали красавицу и пили с ней чай во двориках, за круглыми столами. Но жизнь весны кончилась - в люди ее не пускали. А ей так хотелось к памятнику Пушкина, где уже шел вечерний кобеляж...»
И все это, или большая часть, осталось непрочитанным или незамеченным! А книга, при всей своей непрочитанности, приобрела ошеломляющую популярность.
Если вы окажетесь в моем любимом Харькове, то прямо на главной платформе вокзала вы наткнетесь на бронзового «отца Федора» с чайником («Не корысти ради, а токмо волею пославшей мя жены...»), а пройдя по улице Петровского (не знаю, как она сейчас называется), вы встретите и Осю с Кисой, и Эллочку-людоедку. И так по всей стране! Я не бывал в Пятигорске, но уверен, что там имеется бронзовый Бендер, продающий билеты на вход в «Провал».
А вы говорите: Лев Толстой! «Война и мир»!
Нет, вы покажите мне памятник Пьеру Безухову!
Помню, с каким нетерпением мы ожидали (1971 г.) появления фильма Леонида Гайдая. Ах, какие там были подобраны актеры! Сергей Филиппов (Воробьянинов), Михаил Пуговкин (отец Федор)...А другие? Только перечислить: Н.Варлей, Г. Вицин, С.Крамаров, Ю.Никулин, В.Этуш, Г.Ронинсон, Р.Зеленая и т.д., и т.д.
А сам О. Бендер! Его играл неизвестный нам Арчил Гомиашвили, но как играл! В этой игре чудилось что-то настоящее. Потом стала известна уголовная часть биографии этого актера. Говорят, будучи стажерами в каком-то из театров, они с приятелем срезали кожаную обивку со всех стульев театра и продали ее сапожнику, за что угодили в тюрьму. Всего он побывал в тюрьме четыре раза, прежде чем в 27 лет начал успешную карьеру актера. Очень жаль, что его текст в большинстве эпизодов Гайдай поручил озвучить другому человеку. Там, наверное, были еще те интонации...
И вдруг оказалось (это только мое мнение), что фильм, в общем, не удался - не смешно!
А затем в новогодние праздники 1977 г. (2-го января!) появился фильм Марка Захарова. Задумка была ясна: вот теперь мы вам покажем, как это надо было сделать!
По подбору актеров этот вариант уж никак не уступал первому. Например, Г.Вицин и С.Крамаров, как и еще 8 человек из первого фильма, просто перекочевали в новую труппу. А на главные роли были приглашены Андрей Миронов (Бендер), Анатолий Папанов (Воробьянинов) и Ролан Быков (отец Федор). А еще «голубой воришка Альхен» - Олег Табаков. А еще Т. Пельтцер, А. Ширвиндт, Н. Караченцов, М. Водяной, Л. Шукшина. А еще - песни Ю. Кима и закадровый текст З. Гердта. Вот это созвездие!
И что же получилось? Миронов как всегда блистательно сыграл самого себя. А про фильм целиком можно ограничиться одним словом: «Не смешно!»
А почему, собственно, нам хотелось, чтобы было смешно?
Ну, как же! Когда бывший предводитель дворянства, протягивая шляпу, просил: -–Месье, же не манж па сис жур. Гебен мир зи битте этвас копек ауф дем штюк брод. Подайте что-нибудь бывшему депутату Государственной думы... Разве это не смешно?
Ну, как же, мы ведь так веселились, когда в общежитии Бертольда Шварца пара за стенкой, начиная целоваться, разжигала примус. Да, это было смешно, но когда мне самому некоторое время пришлось спать возле тоненькой стенки, за которой молодая пара, начиная в 5 утра целоваться, включала на полный звук радиоприемник, - это было совсем не смешно.
Есть такой вид юмора - он называется «черный юмор». Ну, например, из цикла про дистрофиков:
-Сестра, сестра! А Иванов сказал, что я дурак и стулом кидается.
-И вы в него бросьте!
-А я не могу - он у меня жидкий!
Это смешно? Но попробуйте это сыграть на сцене, да еще, войдя в роль, и станет или противно, или страшно.
Эту опасность Марк Захаров даже почувствовал - в фильме все время подчеркивается: это понарошку, это спектакль, это не на самом деле!
Но ситуацию спасти не удалось, Захаров угодил в ту же ловушку, что и все наше поколение. Ведь почему мы любили Остапа Бендера? А почему нам нравился Беня Крик из рассказов Бабеля? Потому что они были, как это говорится, «отвязанные». «О, наслажденье - скользить по краю...», - пел Миронов. А мы? Мы ходили строем в пионерских лагерях, мы пели хором, мы выросли в коммуналках, общежитиях и бараках и считали, что по-другому жить нельзя. Мы... Мы с упоением читали «12 стульев», когда чуть оттаяло, но приближаться вплотную к Бендеру и Крику... Ох, не стоило!
Роман был написан в 1928 году, НЭП был уже на излете. Власть бронзовела и обрастала крокодильей кожей. «Край непуганных идиотов. Вот бы пугнуть!» - писал в своей записной книжке Ильф. И таки пугнули. Романом-издевательством, романом, который по сути представлял собой один черный анекдот.
Да, а не прошло и десяти лет, как их так всех пугнули, что мало не показалось никому!
Я не знаю, как сейчас читаются И.Ильф и Е.Петров, и читаются ли вообще. Но - это я уже обращаюсь к молодым, - если вам интересно, как относились к жизни ваши отцы и деды и какими, в сущности, они были придурками, прочтите эти великолепные «12 стульев».
Комментарии
Хорошее не забывается
Да, времена меняются. И я точно не знаю, читает ли современная молодежь Ильфа и Петрова. Скорее всего - нет. Она вообще мало читает. Но мы читали и перечитывали. И до сих пор помним, применяли и применяем многие, приводимые здесь, фразы. И лично мне книга казалась не столько смешной, но даже больше остроумной, критической, намекающей. Она восхищала фразочками и сюжетом, и её хотелось перечитывать. Спасибо автору, что напомнил о книге. Сразу захотелось почитать.
Я не совсем согласна, что фильмы были не удачными. Может быть, не осень смешными, иногда даже грустными. Но оба я смотрела с удовольствием, восхищалась актерами, сравнивала исполнение ролей, сравнивала с впечатлениями от книги. И было что сравнивать, и хотелось. А это тоже не мало. Так что тут могут быть разные мнения.
Думаю, что будет много отзывов на этот очерк от людей моего поколения. Спасибо автору, что даёт повод для воспоминаний.
По поводу “Домашнего чтения <12стульев>” В. Солунского
Во время коронно-пандемического карантина о чем только не задумаешься и чего только не пожелаешь. Вот один поэт пожелал во Всемерный день поэзии 21 марта написать стихи в подражании А.С. Пушкину, и написал (Позвольте, жители страны, / В часы душевного мученья./Поздравить вас из заточенья/С великим праздником весны!... и т.д.), и без всякой задней мысли опубликовал под своим псевдонимом в соцсети. Стихи народу понравились. И стали гулять в сети стихи А.С. Пушкина, датированные 1827 годом, которые он якобы написал, находясь в карантине по поводу холеры в Болдино.(карантин таки был, но 1830). Но стихи были хороши, светлые, и людям приятно было осознавать, что и Пушкин думал о них в далекие годы. Времена у нас настали такие смутные, неопределенные.
Это я к чему. Великий роман “12 стульев” был опубликован в 1928 году, его продолжение в 1931 году, как раз на стыке времен (советской власти минуло только 10 лет): старые “добрые времена” еще не канули в лету, новые времена, светлые, многообещающие, но не известные, а потому пугающие, еще не настали в полной мере и силе…
И вот появляется образ “великого комбинатора” Остапа Ибрагимовича Бендера в сопровождении целой плеяды изумительных, ярких персонажей … Правда, чем то напоминает “Мертвые души“ Н.В. Гоголя. Ильф и Петров, одесситы по рождению и призванию, прекрасно знали и умело используют афористичный язык, который так любят в Одессе.
Мы, рожденные в 30-х, прочтя этот роман спустя без малого через 30 лет, глотали его не разжевывая, настолько это было свежо, необычно, красиво и не вписывалось в официальную рекомендуемую для чтения литературу. Роман был разобран на цитаты:
“ближе к телу, как говорит Мопассан”, “я человек, измученный нарзаном”, “знойная женщина, мечта поэта”...
И вот автор “Домашнего чтения”, прочтя роман, с высоты прожитых лет, пришел к выводу, что оказывается все это не смешно, “подражать Бендеру не стоит”, и, вообще, весь роман “один черный анекдот”, “роман издевательство” над существующей властью.
Думаю это не совсем верно. "12 стульев” это прежде всего сатирический роман, ирония, с элементами сарказма, язвительная усмешка, преподнесенная в таких формах, которые просто не могут не смешить. Что касается главного героя, Остапа Бендера, “мечтателя и преступного гения”, то он естественно не вписывался в образ создаваемого властью нового типа людей, “советского человека”. Мечтать было не принято - все заранее предопределено. И потом, кто не мечтает найти клад или, хотя бы, бриллианты в стуле.
“Внутри нутра” многих людей сидит “златоискатель”: желание достичь высот в деле, которому они посвящают жизнь, но не каждому это удается.
Что касается многочисленных фильмов по книге “12 стульев” (первый, польско-чешский, вышел 1933 году), то это отдельные произведения, созданные режиссерами фильмов, сыгранные актерами, и к самой книге относятся лишь косвенно.
Судя по комментариям в интернете, роман по-прежнему популярен и читаем.
В заключение надо сказать, что книга “12 стульев” в 1948 году была запрещена, но авторы не дожили до этого дня: Илья Ильф (Илья (Иехиел-Лейб) Файнзильберг) умер от туберкулёза в 1937 года; Евгений Петров (Евгений Петрович Катаев, брат писателя Валентина Катаева), погиб в авиакатастрофе в 1942 году.
ДОДУ о "12 стульях"
Дорогой ДОД!
Это приятно, что у меня есть постоянный читатель, который, к тому же, пишет на меня "сатиры". Спасибо!
Но в чем, реально, состоят наши разногласия, и есть ли они вообще? Вот вы не согласны с тем, что этот роман есть " роман-издевательство", "роиан - черный анекдот" и утверждаете, что это "сатирический роман, ирония с элементами сарказма". А разве это не одно и то же? Просто слова другие.
И еще: Вы пишете, что автор статьи приходит к выводу, что "подражать Бендеру не стоит". А где вы это прочли? Мы все подражали Бендеру. А я писал о том, что "слишком приближаться к Бендеру не стоит" Уловили разницу?
Нет, я понимаю - мы с Вами, вероятно, ровесники и выщли из 60-ых. А тогда, в те года, у нас каждый разговор превращался в спор. (Иначе это и не разговор.) Спорщики мы!
Всего Вам доброго. Ваш В.С.
Добавить комментарий