Этот эстрадный дуэт по популярности шёл сразу за Аркадием Райкиным. У Марии Владимировны амплуа агрессивной жены-мещанки, у Александра Семёновича - интеллигентного мужа-подкаблучника. Тексты для них сочиняли литераторы первой величины. И они создали новый жанр - Театр двух актёров. Интонации их персонажей врезались в память навсегда...
Мой дебют в театре имени Горького в Ростове-на-Дону, в этом уникальном "тракторе", состоялся в 1970 году комедией Питера Шеффера "Тёмная история". Поставить тогда современную зарубежную пьесу считалось большой удачей - их доля в репертуаре театров тщательно дозировалась. На репертуарных совещаниях в Москве шла настоящая торговля: за двух-трёх "верных" советских авторов могли разрешить одного " неверного", но проверенного, иностранца - лишь бы он нигде не засветился против "советов". Премьера имела успех, публика с удовольствием ходила и отлично принимала.
И вот однажды после спектакля прибегает ко мне за кулисы встревоженный администратор: "Вас там просят выйти на зрительскую сторону!" - "Кто?" - "Увидите!" В опустевшем уже фойе вижу делегацию: Марина Ладынина, Пётр Глебов, Мария Миронова и Александр Менакер. Они, оказывается, смотрели спектакль и захотели встретиться с режиссёром.
От имени группы разговор вёл Менакер: "Мы здесь с гастролями, выступаем на стадионе. Сегодня свободны, увидели в афише вашу постановку и пришли. Нам всем очень понравилось. (Все дружно подтвердили это.) Не думали, что вы такой молодой. Примите наши поздравления. Мы очень смеялись, а нас рассмешить нелегко. Ваши артисты отлично владеют жанром, даже молодые. Кстати, Германа Гуровского я помню по Ленконцерту, правда, тогда он был просто Гуревич. Словом, молодцы! Очень живой спектакль. (Снова общее согласие.)
Но у нас с Марьей Владимировной есть и отдельная просьба. Дело в том, что мы с нею входим в худсовет Вахтанговского театра. Там режиссёр Леонид Варпаховский предложил эту пьесу к постановке. Но Юлия Борисова категорически против, она не разрешает. Мы, конечно, расскажем им о замечательном ростовском спектакле, но не могли бы и вы написать Леониду Викторовичу, поддержать его. Нам кажется, это бы ему очень помогло." Обескураженный происходящим, я согласился, не слишком понимая - чем бы я мог оказаться полезным?.. Проводил их к выходу, тепло попрощались. Они пригласили меня на своё представление "Мы из кино! "
На стадион я не пошёл, а письмо Варпаховскому написал. Он был легендарным режиссёром, учеником и соратником Мейерхольда, который под пытками назвал его своим "сообщником", много лет провел в лагерях в Магадане, служил в том печально знаменитом тюремном театре.
После реабилитации режиссёр редкой культуры и благородства ставил в столице прекрасные спектакли. Я писал, что рад выразить глубокое уважение коллеге, что видел его работы, полные силы и художественного обаяния, рассказал о своём дебюте в Ростове и выразил уверенность, что его встреча с этой пьесой принесёт много радости театру и зрителям.
Ответ получил не скоро. Он коротко сообщал, что вопрос о постановке "Тёмной истории" для него закрыт. Цензура шла, как видим, не только сверху, но и "снизу". Конечно - играть много лет софроновскую стряпуху было куда как надёжнее. Когда Рубена Симонова, верного ученика Вахтангова, спрашивали - как можно допускать запах этой стряпни на прославленной сцене? - он кокетливо отвечал: "Я веду наш театр элегантно!" Никакой здесь элегантности не было. А было страшное давление цензуры и - трагедия большого художника...
Прошло несколько лет, я уже работал в другом городе , поставил острую пьесу Самуила Алешина "Гражданское дело". Она игралась в театре имени Маяковского в Москве, но в провинции не рекомендовалась. Возникли проблемы с местными властями. Неожиданно повторяется ростовская мизансцена: после спектакля зовут на зрительскую сторону, пришли Миронова и Менакер. «Мы здесь на гастролях, наш друг Самуил Алешин просил посмотреть вашу постановку, - говорит Александр Семёнович. - Мы сегодня свободны, вот посмотрели. Что вам сказать? Спектакль понравился, но пьеса... Знаете, мы много ходим по театрам, если не нравится - просто уходим, но иногда это невозможно сделать. Тогда у нас есть такая формула: "Нет слов!" Эта пьеса - нет слов! Из-за чего весь сыр-бор? Честно скажем Самуилу - нет слов! Завтра мы играем в зале филармонии наш спектакль "Мужчина и женщины", приглашаем вас. Придёте? Это Борис Александрович Львов-Анохин поставил. " - " Конечно, мы с женой придём, спасибо большое! Я так рад вас видеть! "
Судьба этого " Гражданского дела" сложилась невесело. На премьеру приехал автор, известный советский драматург. Пока он гостил, начальство вело себя вежливо, а как уехал, стали атаковать - уберите из репертуара. В пьесе шла речь об установлении отцовства в суде, и похоже, кому-то лично это пришлось поперёк. Но мы с главным режиссёром не сдавались. Тогда вызвали из Москвы "тяжёлую артиллерию" в лице самого мерзкого критика того времени Ю. Зубкова. Он прикинулся большим поклонником автора и пьесы и обещал поддержку. Спектакль играли для него одного, днём.
Он вышел из зала по окончании и, не сказав ни слова, отправился прямиком в обком партии. Там устроил нам полный разгром и потребовал снять спектакль. Начальство, получив такую мощную поддержку, закусило удила. В случае неповиновения меня грозили уволить с "волчьим билетом", а с главрежем расправиться по партийной линии. Тот, конечно, такой пытки не вынес - и "Дело" закрыли...
А "Мужчина и женщины" были великолепны. Блистала Миронова. Она играла нескольких персонажей, демонстрируя чудеса перевоплощения. Некоторые зарисовки - просто шедевры. Запись этого спектакля иногда показывают по телевидению и сегодня, невозможно оторваться. Её характеристики убийственно точны , смешны и остроумны. Разве можно забыть её врача-психиатра, которая обижена на весь мужской род?! Или сексуально озабоченную поэтессу? Менакер в спектакле выглядел скромнее, он как бы старался не мешать бурному напору темперамента жены-партнерши, давал ей выразиться полностью и открыть новые грани её удивительного таланта. Но и в своём амплуа казался очень убедительным, был, что называется, на месте. Театр двух актёров получил очень сильное подтверждение, это была эстрада нового уровня. Текст Леонида Зорина, режиссура Бориса Львова-Анохина, музыка и декорации - всё было на высоте. Об этом мы разговаривали в их грим-уборной после спектакля. Мария Владимировна традиционно молчала, изредка вставляла односложные реплики. Премьера свежая, волновали их оценки зрителей. Я всё же высказал такое соображение: « Зрителям нелегко привыкнуть к новому образу вашему. Может, стоило бы включить в ткань спектакля одну-две сценки с узнаваемыми и любимыми персонажами, тем более, что драматургия позволяет?" Видимо, это обсуждалось, Менакер сразу возразил. А Миронова встрепенулась:"Вот и Андрюша про это говорил!- И тут же предложила. - Мы бы очень хотели, чтобы вы с Андреем познакомились. Он сейчас пробует себя в режиссуре, ставит в своём театре спектакль - называется «Маленькие комедии большого дома". Будете в Москве - позвоните нам, пожалуйста, предварительно." С этим и распрощались.
Прошло время, и перед поездкой в Москву я им позвонил. "Как удачно, как раз в эти дни идёт спектакль Андрюши! - радостный голос Александра Семёновича. - Мы обо всём договоримся, ждём вас! " Спектакль был дневной, Андрей Александрович подкатил к служебному входу точно в назначенное время. Познакомились. "Зайдёте после спектакля?" - спросил. - " Конечно! " И я отправился смотреть.
Признаюсь, я не был горячим поклонником этого театра. Там работали замечательные актёры, но в кино они казались гораздо более интересными. Необходимость оправдывать название театра сильно сказывалась на качестве их игры. Смешить любой ценой - не слишком перспективная цель для артиста. Это понимал и руководитель театра Валентин Плучек.
Он всячески старался изгнать "дух кабачка 13 стульев", но, похоже, они все уже были заложниками этого имиджа. Когда через много лет мы с ним обсуждали название для возможной постановки и я предложил пьесу Леонида Андреева, он сразу её отвел: "Андреев - не наш автор." Вера Васильева, всю творческую жизнь отдавшая этому театру, десятилетиями ждала новых ролей - тоже не наша? Мне кажется, Андрей Миронов, безусловный лидер, отчётливо понимал узость амплуа театра Сатиры, но в спектакле "Маленькие комедии" полностью находился в его плену - и как актёр, и как режиссёр. Эстрадный способ существования, игра на зрителя - эти свойства просматривались в постановке и не были мне близки. Всё искупал талант актёров - Папанов, Пельтцер, Мишулин, сам Миронов - их игра завораживала. Спектакль записан на плёнку, его часто показывают, и сегодня каждый может дать свою оценку мастерам прошлого. Но тогда это было наше настоящее. И об этом мы разговаривали со знаменитым артистом после спектакля. Позже я позвонил его родителям - поблагодарить. "Это мы должны Вас поблагодарить, - сказал любезный Александр Семёнович. - Андрей очень доволен разговором. Будете в Москве - звоните, заходите!"
Но больше мы не встречались...
Добавить комментарий