1.
- Говорите тише, он всё слышит! – доктор оглянулся по сторонам, нижняя губа его чуть задрожала.
Я улыбнулся. И даже отпустил по этому поводу банальную остроту в стиле Оруэлла: дескать, Большой брат следит за нами. Но мой собеседник ничего не ответил. Он только по-заговорщически приблизил указательный палец к своим губам, не касаясь их. Впрочем, он и не мог их коснуться, потому как здесь, в лаборатории, мы оба были не только в медицинских перчатках, но и в прозрачных пластиковых шлемах.
Поистине, что с людьми делает карантин, да еще пелена секретности. Глаза у моего собеседника были как у испуганного страшной сказкой ребенка. И ему было бесполезно возражать.
Перед нынешней встречей, в пресс-службе медицинского Института, мне говорили, что доктор Виктор Вирус вполне оправдывает свою странную фамилию, и просили, чтобы я не слишком удивлялся его экстравагантности. Дескать, он, в сущности, большой ребенок - этакий анфан террибль. Но при этом в один голос добавляли: он гений вирусологии, у него прямо-таки собачий нюх на все вирусы и бактерии. Я пообещал, что не буду перечить светилу науки и пока, несмотря на журналистский зуд противоречия, сдерживал это обещание.
Мы молча прошли через галерею закрытых медблоков, стендов с образцами штаммов за пуленепробиваемыми стеклами. Я с ужасом подумал, что присутствую на выставке бацилл смерти, которых, возможно, хватило бы, чтобы уничтожить всё человечество. Ну, во всяком случае, поставить его на колени. Вот как сейчас.
Доктор Вирус уже несколько недель испытывал универсальную антиковидную вакцину. Cначала власти заявили, что она уже готова, потом поправились, что почти готова. Потом вдруг замолчали и сделали вид, что забыли о своих заявлениях, пока прессе не пришлось о них напомнить. И наконец случилось это неожиданное приглашение для нашего телеканала - не замеченного в большой дружбе с администрацией - посетить лабораторию Института, где велась работа над вакциной. За что нам такая честь? Я терялся в догадках. Может быть, повлияло мое заявление в прямом эфире, сделанное, признаюсь, не без бахвальства: дескать, я готов добровольно согласиться на новую «сырую» и небезопасносную прививку, лишь бы приблизить начало массовой вакцинации. В общем, трудно сказать однозначно, что стало причиной моей журналистской удачи. Однако в пресс-службе Института мне намекнули, что доктор Вирус закапризничал и заявил, что из всей снимающей и пишущей братии готов общаться только со мной лично. А сейчас его капризы исполнялись даже не менее капризным президентом.
Миновав шлюзовую камеру лаборатории, мы еще четверть часа потратили на утомительную и, как мне показалось, излишнюю показушно-перестраховочную санобработку. А потом вышли во внутренний дворик Института. Это было райское место, где пели птички-кардиналы, благоухали розы и беспечно кружили бабочки. Природа жила своей привычной докарантинной жизнью, даже не догадываясь об ужасах нашей пандемии. Ей было наплевать на человека и на его смертельные страхи. И если бы люди сейчас поголовно вымерли, то она, похоже, не слишком бы горевала.
День был жаркий, и я предложил выпить чего-нибудь прохладительного в тени магнолий.
Но доктор Вирус выманил меня за мраморный декоративный столик на лужайку - на самый солнцепек. Я то и дело жмурился. Солнце било в глаза как молния.
- На солнце сейчас лучше всего. Вы не торопитесь? – спросил мой собеседник.
- Нет.
- Тогда давайте просто посидим.
Мы посидели пару минут молча. Он посмотрел на часы.
- 90 секунд было бы достаточно, но, как говорится, береженого Бог бережет...
- Я поднял брови.
Доктор невозмутимо пояснил:
- Вы наверняка слышали, что вирус на ярком солнце живет не более полутора минут. Но я решил перестраховаться. С этим крошкой всегда лучше держать ухо востро...
Я почувствовал, что, начинаю терять не только простое человеческое, но и профессиональное терпение. И решил, что дальше тянуть некуда и надо задать свои вопросы, хотя бы off record.
- Доктор Вирус, вы хотели рассказать мне о проблемах при создании вакцины. Я польщен, что вы решили представить эту историю именно мне и именно нашей телестанции. Сейчас я могу задать вам несколько вопросов?
Мой собеседник кивнул.
- Итак, вы подозреваете, что это были хакеры..? ФБР не исключает, что данные могли быть украдены русской разведкой.
Доктор уклончиво покачал головой:
- Сейчас все валят на русских хакеров и я готов подыграть им в этом. Подыграть, чтобы его перехитрить.
- Кого перехитрить?
- Крошку Ковида.
Я не нашелся, что сказать. Доктор продолжал:
- Да, да – именно перехитрить. Он следит за нами и мутирует. Он всё время действует на опережение. Он всё понимает, он всё чувствует.
Я вдруг почувствовал, что надо мной издеваются:
- Вы шутите, доктор?
- Да какие тут шутки!
Он достал из кармана своего белого халата дюжину сложенных вчетверо белых листков и передал мне.
- Это мои дневники. Они не подписаны. Я напечатал их на старой пишущей машинке, чтобы не оставлять онлайн-трэйла. Так будет надежнее. Когда вы прочтете, вы поймете, на пороге какой катастрофы мы стоим. Если со мной что-то случится, я хочу, чтобы эти дневники остались у вас.
2.
Весь вечер я посвятил дневникам доктора Вируса. Я перечитал их несколько раз, как некогда читал гоголевские «Записки сумасшедшего». И, честно говоря, мало, что понял в этом сумбуре. Мне даже показалось, что светило науки просто свихнулся от переживаний, связанных с пандемией. Но, как в гоголевских записках, здесь все-таки был скрытый смысл. Вот почитайте сами.
1 апреля
Я у цели! Вакцина будет создана в ближайшие недели... Может быть, даже дни! Коллеги поздравляют, говорят, что меня ждет Нобелевская премия... Не знаю. Сейчас я боюсь любых лишних разговоров на эту тему. Интуиция подсказывает мне, что такие разговоры небезопасны. Мы ведь на войне, а на войне всегда надо меньше болтать и всегда помнить, что противник подслушивает.
2 апреля
Служба безопасности предупредила нас об угрозе хакерской атаки. Усилена киберохрана всего нашего Института. Я практически перестал пользоваться Интернетом. Но как раз после этого и случился сбой – трудно понять почему... Мы в лаборатории долго обсуждали причины. Решено: теперь все совещания будем вести в спецкомнате, а при входе в лабораторию - сдавать все телефоны и персональные электронные устройства.
5 апреля
Удача! Теперь главное - держать всё в секрете... Но наш босс не утерпел. Накануне антиковидного саммита доложил в Белый дом об успехе, правда, без конкретики и не называя никаких фамилий. Ох, уж это политиканство!
20 апреля
У нас внезапно умерло пятеро волонтеров! Пятеро молодых и абсолютно здоровых коллег, которые решили испытать на себе новую вакцину. Причина смерти – осложения, вызванные вирусом. Полный отказ работы сердца, печени и почек. Но при этом пятеро других - переболевших ковидом дома наших сотрудников - прекрасно себя чувствуют и после двух недель карантина вернулись на работу. Людей не хватает, и я согласился их допустить в лабораторию. И, похоже, зря. Их как будто подменили. Они ведут себя вызывающе и теперь не соблюдают элементарные санитарные нормы. Они неспособны или просто не желают делать самую элементарную работу. Видимо, вирус может привести к неосознанным ментальным изменениям и даже к слабоумию.
1 мая
...Все излечившиеся неблагонадежны! Они помогают вирусу!!! Я боюсь кому-либо это сказать. Меня сочтут сумасшедшим. Однако сегодня утром я поделился этим подозрением с моей секретаршей. Бедная девочка! Сначала она решила, что у меня маниакальный психоз, когда я приватно попросил ее проследить за поведением «излечившихся» сотрудников. А вечером она сама пришла ко мне в кабинет и шепотом сказала, что видела, как мой «выздоровевший» помощник спутал свежие данные экспериментов по вакцине. И, похоже, сделал это не случайно. Зачем? Я подозреваю, что у всех переболевших - одно желание, чтобы никакой вакцины не было создано и чтобы вирусом переболели все.
7 мая
Я понял - почему. Почему они саботируют создание вакцины. Вирус не хочет нас убивать. Во всяком случае, всех. Он хочет, чтобы мы изменились... Может быть, даже изменились к лучшему. Перестали вести такой сумасшедший образ жизни. Меньше бесполезно путешествовали, меньше тусовались и развлекались, меньше собирались толпами и болтали друг с другом. Он хочет, чтобы мы все вернулись к естественному состоянию и естественному отбору. Теоретически это могло быть не так уж и плохо. Но не ценой жертв миллионов людей при таком «естественном отборе».
13 мая
...Я боюсь, что он со мной расправится. Наблюдаю у себя приступы какой-то странной слабости. Она то приходит, то отпускает. Словно он дремлет во мне, как и в каждом живущем сейчас человеке. Словно внутри меня заложена вирусная бомба замедленного действия. И я не знаю, как остановить ее часовой механизм. У меня опускаются руки. Хочется все бросить и махнуть к себе на Чесапик, на «Селёдочную марину». Выйти под парусом на моей «Надежде» и хотя бы недельку не видеть никого.
25 мая
Эврика! Я все понял. Надо сделать официальное заявление. Надо громогласно заявить, что мы отказываемся от создания универсальной вакцины и вообще перестаем бороться. Только так можно выиграть информационную войну. Надо держать все работы над вакциной в полном секрете. Даже в секрете от самих волонтеров. Прививать их тайно... Жаль. Очень жаль, что я ни с кем не знаком из мира медиа. Сейчас такой человек очень бы помог нам. Но кто?
3.
Утром я позвонил доктору Вирусу. Но его мобильный упрямо молчал. Я оставил несколько сообщений, а потом позвонил в пресс-службу Института – но уперся лбом в броню бюрократии. Там долго уточняли, по какому вопросу я снова звоню. Потом сказали, что со мной свяжутся. Ох уж эта игра в секретность. Зачем? Ответ я узнал только из вечернего выпуска теленовостей, вернее – из брифинга Белого дома. Информация была скупой: «Умер доктор Виктор Вирус. Причина смерти - резкое обострение, вызванное инфекцией коронавируса».
Чиновники администрации постарались убедить, что в этой смерти не было ничего необычного, доктор возглавлял смертельно опасные исследования и каждый день выходил на охоту. Охоту на вирусов.
Теперь мне тоже пришлось сесть на домашний карантин.
Ночью меня мучили кошмары – мне снилось, что я охочусь за вакциной от вируса... Впрочем, это была сущая белиберда в стиле дневников доктора Вируса.
Утром я должен был выходить в эфир из дома. У меня было прямое включение в ежедневное утреннее шоу. Ведь я один из последних журналистов, да и вообще людей, кто общался с доктором Вирусом.
Я попросил, чтобы меня не перебивали... И начал говорить в камеру, установленную в моем компьютере:
- Вакцину можно сделать быстро. Но надо исключить всякие спекуляции на эту тему. Прекратить делать политические заявления и заигрывать с прессой. И вообще перестать болтать. Вирус все слышит и обладает генетической памятью. Он шпионит за нами.
Ведущие утренней программы Джим и Джилла дали мне договорить до конца... Но они как-то странно улыбались и вдруг в один голос спросили:
- Как ты себя чувствуешь, коллега?
Я ответил, что я чувствую себя хорошо. И что у меня есть дневники доктора Вируса, переданные мне им лично.
- Они написаны от руки?
- Нет, на пишущей машинке.
- И где гарантия... Точнее, кто может подтвердить его авторство?
- Сейчас уже никто. Но, черт подери. Это записи самого Вируса! Доктора Вируса! – поправился я. Больше мне слова не давали.
Сразу после выпуска на меня обрушился шквал звонков. Сначала звонили врачи, в том числе коллеги Вируса. Они требовали, чтобы я не нес ахинею, хотя бы из уважения к памяти их коллеги. Дескать, да, он был со странностями, но он не был шарлатаном, каким я пытаюсь его представить. А потом позвонил следователь ФБР и с вкрадчивой вежливостью вампира предложил договориться о встрече. Я сказал, что только после карантина. Тогда он попросил, чтобы я передал ему дневники Вируса. Для сохранности. Мало ли, что со мной может случиться... Он поправился, что имеет в виду мое самочувствие на карантине. Я согласился, но сказал, что прежде записи доктора должны быть без купюр опубликованы. Он заметил, что этого не стоит делать, потому как речь, возможно, идет о национальной безопасности и любая дезинформация и публикация вброшенной фальшивки наших врагов может навредить Америке, и что я как гражданин нашей страны должен отдавать себе в этом отчет. Он сказал, что придет ко мне завтра утром. Но утром я узнал, что следователь срочно госпитализирован.... Пневмония в тяжелой форме!
Ночью у меня самого поднялась температура - больше 100 градусов по Фаренгейту. Утром я с трудом смог подняться с постели. И предпочел лечиться дома. Я боялся больниц. Боялся за себя, за дневники. Боялся, что там, в больнице, вирусу будет проще расправиться со мной.
В тот день меня снова пригласили на прямой эфир, теперь уже на вечернее шоу.
- Говори, что считаешь нужным, - сказала мне перед включением Джилла, предусмотрительно позвонив с личного мобильника. - Только помни, дружище, что тебя хотят отстранить от работы за клевету, распространение фейков и теорий заговора.
- Я ответил, что мне наплевать. Я чувствовал себя супергероем. Этаким журналистом-одиночкой, который идет напролом против системы. Это было глупо и наивно, но это тешило мое «телетщеславие». В глубине души я понимал, что у зрителей, и даже у моих коллег не было никакого резона мне верить. Я и сам себе не очень верил. Но я верил Вирусу. Доктору Вирусу. Я считал, что обязан сообщить людям все то, что он рассказал мне, даже если это было его предсмертной ошибкой. Люди имели право знать это.
Когда я рассказал об этом в эфире, Джилла задала мне все тот же вопрос:
- Каковы основания верить этому?
- Самое простое и убедительное основание – смерть того, кто сообщает эту тайну. Так умер и сам доктор Вирус, и некоторые его коллеги. Я перечислил все фамилии умерших при экспериментальной вакцинации сотрудников лаборатории.
- Все, кто знает и предупреждает об этом, обязательно умирают, - голосом обреченного заявил я.
Джилла улыбнулась в эфире. Я понял эту улыбку по-своему.
- Теперь моя очередь. Сегодня мне остается только попрощаться с вами.
Я отключил камеру и микрофон. Больше я не мог говорить. Я начал задыхаться. У меня кружилась голова. Я уже хотел позвонить в госпиталь, но почувствовал, что теряю сознание...
4.
На утро я проснулся совершенно здоровым, если не считать легкую слабость, от которой меня быстро излечила крепкая чашка кофе. Я включил теленовости. Вокруг бушевала пандемия. Я узнал, что даже у нас на телестанции выкосило полредакции. Студия была закрыта на карантин. Вещание велось прямо из дома нашего шефа службы новостей. Половина моих коллег, которые работали «в поле», лежали по разным госпиталям, и связи с ними не было.
Я вышел прогуляться в ближайший парк. Углубившись в чащу и сорвав с лица маску, я жадно глотал ароматный лесной воздух. Впервые за последние дни я почувствовал ясность в голове и прилив энергии. Когда я вернулся домой, то обнаружил письмо в почтовом ящике. Оно было без обратного адреса и написано от руки – корявым мужским почерком:
«Поздравляю Вас с выздоровлением! Вернее, с успешной вакцинацией. Как видите, я все-таки создал вакцину! Я испытал ее на себе и на вас. Это было сделано во время вашей санобработки после посещения лаборатории. Помните, она показалась вам несколько странной. Простите, что это было сделано тайно. Но я не мог поступить иначе. Вирус все слышал! И потом вы же сами публично заявляли, что готовы пойти на подобный рискованный шаг. Благодарю вас за оказанную услугу, не мне, – человечеству. А теперь – не теряйте времени. Жду вас сегодня. Адрес вы найдете в моем дневнике, в записи от 13 мая. Добро пожаловать на борт нашей «Надежды»! Мы должны успеть запустить вакцину, пока вирус не начал мутировать. Только прошу вас - никому не слова. Он всё еще рядом, и он всё слышит!
До встречи,
Ваш Вирус».
31 октября 2020 г. Хэллоуин. Александрия. Вирджиния
Добавить комментарий