В мае телезрители канала КУЛЬТУРА получили подарок – четырехсерийный фильм Елены Якович «Вячеслав Всеволодович Иванов. И Бог ночует между строк».
Пушкину принадлежит незабываемая фраза: «Следовать за мыслями великого человека есть наука самая занимательная». Вячеслав Всеволодович, или Кома, как его звали с детства (он считает, что из-за шарообразной формы), с детства же прослыл вундеркиндом. Родившись в семье известного советского писателя Всеволода Иванова и актрисы Тамары Кашириной-Ивановой, ученицы Всеволода Мейерхольда, мальчик с ранних лет видел вокруг себя неординарных людей – Горького, генерала Лукача, писателей, поэтов... И общались они с ним как со взрослым. На раннее взросление подростка, возможно, повлияла болезнь: два года на даче в Переделкине, проведенные в постели.
Случай Комы был нетипичным: как правило, подающие надежды дети кончают ничем, надежд не оправдывают. Вячеслав Всеволодович надежды оправдал. Его научные заслуги - в семиотике, антропологии, лингвистике и сравнительном языкознании - неоспоримы.
Велик его вклад и в гуманитарную область как ученого-литературоведа, переводчика, поэта и автора мемуарной прозы.
И, наверное, недаром рассказывает он в фильме о последнем разговоре с Борисом Пастернаком. Тот позвал младшего друга запиской. Признался, что болен, скрывает от родных боли, так как хочет дописать пьесу «Слепая красавица». И поскольку знает, что болен тяжело, хочет поговорить с Комой о главном – о науке и об искусстве. Удивительно, не правда ли? Именно такую тему выбрал Борис Леонидович для последнего разговора «о главном».
И вот о чем я думаю. Молодому другу Пастернака было в ту пору около 30 лет. Ему предстояла большая дорога. И он – не по завету ли своего старшего друга и отчасти учителя? – объединил в себе ученого и человека искусства. Вячеслав Всеволодович свободно плавает во всех водах – и в бездонном море «строгой науки и учености, и в безбрежном океане литературы и культуры.
Поразил меня один штрих, вычитанный в Интернете. Для книги «Луна, упавшая с неба. Древняя литература Малой Азии» Вячеслав Всеволодович делал переводы со следующих языков: хатти, хеттского, аккадского, палайского, хурритского, лувийского, иероглифического лувийского, финикийского, ликийского, лидийского. Где те аккадцы? финикийцы? лувийцы, пишущие буквами и иероглифами? Давно растворились в веках и прочих народах. Их языки стали мертвыми. Но есть на земле удивительные люди – их можно перечесть по пальцам, и среди них Вячеслав Всеволодович Иванов, которые овладели этими древними замолчавшими языками и сумели донести до нас то, что на них написано. Чудо!
После долгой преамбулы обратимся к фильму. Елена Якович, как обычно, ничем не сковывает своего героя. Он – на песчаном берегу Тихого океана, в благословенной Калифорнии, рассыпает перед нами мозаику своей жизни. Отдельные кусочки о детстве, юности, зрелости и сегодняшнем дне. В какие-то моменты фильма звучит голос скрипки. А еще «герой» картины читает стихи – свои и «пастерначьи», причем последние, подражая голосу и интонации Пастернака.
Напомню тем, кто не знает, что Вячеслав Всеволодович был изгнан из Московского университета, отказавшись «заклеймить» роман Пастернака «Доктор Живаго». Нет, он не сказал: «Я романа не читал, но осуждаю.» Он-то как раз роман читал и высказался о нем, не убоявшись правды и следовавших за нее кар.
Как я рада, что есть и сегодня деятели культуры, которые осмеливаются встать на защиту своего товарища, попавшего под каток власти. Как мне жаль, что происходит это далеко не всегда и очень много тех, кто, изувеченный властным катком, мыкает горе на родине или ищет спасения в чужих краях.
Итак, песчаный берег, скамейка, океан, изредка мелодия скрипки – и голос «протагониста» Комы Иванова. Речь его течет сплошным потоком, он спешит. Оно и понятно: 87 лет – нужно успеть высказать то, что накопилось за долгую жизнь, не попало ни в научные монографии, ни в мемуары. Признаться, записывать за Вячеславом Всеволодовичем было очень трудно, так быстро он говорил и так иногда своеобразна была его мысль – не все сразу можно было понять. Кое-что из «золотинок» я записала:
Я живу в замечательном государстве (с 1992 года ВВИ – профессор калифорнийского университета в Лос-Анджелесе).
«Естественную буйность его характера» (имеется в виду отец, Всеволод Иванов) мама пыталась укротить. Отец был близок к Есенину, который вовлек его в винопитие.
Как-то собрались у Горького. Был Ягода, который обратился к отцу (Всеволоду Иванову):-Позвольте выпить за ваше здоровье! - Я с тобой, палач, чокаться не буду.
Кома рассказывает, что после этого ничего не произошло. Террор в стране нарастал постепенно, и палачи поначалу оглядывались на реакцию окружающих. Это потом они как с цепи сорвались, поняв, что массового отпора не будет. Не то же ли самое мы наблюдаем в сегодняшней России?
В возрасте от 6 до 8 лет прочитал очень много взрослых книг. У меня не было счастливого детства.
Корней Чуковский научил меня английскому языку. Он ненавидел советскую власть. Многих спасал. Когда нужно было каяться – каялся.
Критик Авербах, отовсюду изгнанный, говорил: «В нашей стране главное – чтобы не расстреляли».
«Люди меняли дачи. Пастернак переехал. Он жил рядом с Пильняком, а тот был арестован.
«Реакция страха».
«Смерть Горького была насильственной, его убили по приказу Сталина». Для Горького печатали специальную газету, там не было бюллетеней об его здоровье. Ему сказали, что у него грипп.
Дружил с великим художником Робертом Фальком. Его обед – три картофелины, закусил черным хлебом. Жил впроголодь.
Что нужно, чтобы искусство сохранилось? Нужны трудности, но в меру человеческих сил.
Сталин требовал от отца, чтобы тот рассказывал ему страшные истории о Гражданской войне. Тот рассказывал. Сталин хохотал.
В 1940 году был с отцом и мамой в Коктебеле. Там увидел Зощенко. Он был маленького роста, тихий, с тихим скромным голосом. Он был очень знаменит. Зощенко очень тяжело был болен. У него, как у Гоголя, было нервное невосприятие пищи. Это 1954 год. Он умер от голода, от изнурения этой болезнью. Виновата власть. Им (Зощенко и Ахматовой после постановления 1946 года, - И. Ч.) не дали хлебных карточек, это было сразу после войны. Зощенко автор потрясающего письма к Сталину, которое начинается так: «Иосиф Виссарионович, вы ошиблись!»
Мне кажется, что болезнь Зощенко не связана с тем, что его лишили хлебной карточки, она именно нервного порядка, как и у Гоголя, у которого была возможность хорошо питаться...
Говорят, что Фадеев покончил с собой из-за раскаяния (он подписывал бумаги на арест писателей, - И. Ч). Он сам считал главным другое: он «закладывал» всех людей, которые на 17 съезде думали о переизбрании Сталина.
Если бы человечество было умнее, оно бы кинулось изучать дно океана, где лежит не только Атлантида.
Страха не было, но было предчувствие, что может случиться самое плохое. Шли процессы. Обвиняемые очень внешне изменились. Вопрос: отчего у низ изменилась внешность? Их пытали. Очень мало людей в состоянии выдержать пытки. На 1000 человек один. Гнедин. Зав. отделом печати МИДА.
В Перестройку я читала записки Евгения Гнедина, описывавшего сверхсекретную и страшную «особую» тюрьму Сухановку. Записки меня потрясли... Он пишет, что только мысль о жене давала ему силы выдерживать то, что он выдерживал...
Первый день войны я помню по часам... Федин просил позвонить маме и сказать, что Москву немцы бомбить не будут. Бомбили сразу. Сталина никто не видел и не слышал. В радиокомитет пришли Сталин и Ворошилов. Сталин был в разжиженном состоянии, потерянном.
Чистополь. Дети писателей. Познакомился с Муром (сыном Марины Цветаевой, - И. Ч.) После гибели матери он поехал в Чистополь. Мур был личность сама по себе, как Сверхчеловек. С большим презрением ко всем, может быть, для меня делал исключение. (Коме в 1941-м 11-12 лет, Муру – 16).
Tamara_Ivanova.jpg
Тамара Каширина-Иванова
Сводки были искусственные. Отец собирался остаться в Москве. Про Сталина он все знал, однажды сказал: восточный деспот...
16 октября 1941 (день Московской паники) к отцу пришли военные, Катаев и Петров, – с приказом: привезти Всеволода Иванова. Москву готовили к сдаче – они трое жгли бумаги ЦК партии... В Куйбышеве Ворошилов говорил: «Я вас приветствую во второй временной столице Советского Союза».
Ехали в эвакуацию. В Ташкенте были академики. Жирмунского привезли прямо из тюрьмы – сажали как немца. Он был еврей, но занимался творчеством немцев Поволжья.
Не знала этой подробности в биографии Виктора Максимовича, дорогого стоит!
Генерал Цветаев взял Берлин, приехал туда сразу из тюрьмы, где его подвергали целый день «китайской пытке». Умер сразу после взятия Берлина – сердце не выдержало.
Кто из нас знает это имя - генерал Цветаев? А ведь если он брал Берлин, это один из героев Великой Отечественной. Кто о нем слышал? Кто знает о том, что он испытал «до того»?
После войны в Лаврушинском (Дом писателей) все развалилось. Леонов стал самым главным.
Помню, к нам после войны пришел Сельвинский – после встречи с «партийцами». Сельвинский был караим, им не нравилось, что он писал о России.
Наш блогер Миша Синельников вносит поправку. Илья Сельвинский был крымчак. В стихах о России «партработники» обнаружили строчку «Она (Россия, - И. Ч.) полюбит и урода» и решили, что под «уродом» подразумевается Сталин.
Антисемитская кампания. То, что готовилось, было реальностью. Перед мартом 1953 года мы были близко к какой-то большой катастрофе.
Все мы сегодня знаем о готовящейся Сталиным депортации евреев, высылке их в Сибирь, Казахстан, на Дальний Восток. Лавры Гитлера, вознамерившегося "окончательно решить еврейский вопрос", не давали покоя и советскому диктатору. Этим замыслам воспрепятствовала его смерть 5 марта 1953 года, в самый праздник Пурим, когда евреи отмечают великое избавление от истребления и погибель злодея Амана...
Но прекращу цитирование. Пусть простит меня Вячеслав Всеволодович за неточности – все же я не стенографистка и мои записи не вполне аутентичны.
Мне кажется, даже этих «золотинок» было бы достаточно, чтобы с интересом посмотреть фильм. Но есть в нем и нечто большее. Есть в нем некое завещание россиянам. Оно звучит в конце фильма, и сейчас я попытаюсь его воспроизвести:
Мы внутри истории страны. Жертвы крепостного права, жертвы ГПУ... Для чего? Почему? Мы должны оценить размеры бедствия и, не скрывая страшного, мы должны открыть другим странам, поколениям наш русский опыт. Россия должна осмыслить для себя и других свой уникальный исторический опыт. Это оправдается, если мы найдем в себе силы рассказать...
Тут ни убавить, ни прибавить. Спасибо Вячеславу Всеволодовичу за правдивый, хотя и горький рассказ! Спасибо Елене Якович за прекрасный фильм!
_____________
«Вячеслав Всеволодович Иванов. И Бог ночует между строк». Фильм 1-й
«Вячеслав Всеволодович Иванов. И Бог ночует между строк». Фильм 2-й
«Вячеслав Всеволодович Иванов. И Бог ночует между строк». Фильм 3-й
«Вячеслав Всеволодович Иванов. И Бог ночует между строк». Фильм 4-й
