Редакция ЧАЙКИ представляет читателям пародию на мемуары генетика академика Дубинина «Вечное движение», написанную почти полвека назад Михаилом Голубовским и ходившую в самиздате в качестве анонимной. Ныне пародия «Вечное выдвижение» обретает автора. Надеемся, что она будет интересна не только генетикам, но и всем читателям нашего журнала.
Публикуемая ниже юмористическая пародия никогда не публиковалась. Она была пущена в научный самиздат в 1973 г. анонимно и упоминается в разных работах по истории советской генетики. Немного о ее предыстории. Трагическая судьба советской генетики ныне хорошо известна. Об этом - статьи и интервью в «Чайке» историка биологии и публициста С.Е. Резника, автора замечательной и самой полной биографии Н.И. Вавилова в контексте его времени.
После снятия Хрущева в октябре 1964 г. и ухода Лысенко с социальной и научной арены, генетика не «пришла в себя». Так получилось, что вскоре среди генетиков произошел раскол. Академик Николай Петрович Дубинин, известный ученый и организтор науки, в свое время активно выступал против Лысенко. Он был в 1966 г при полной поддержке научного сообщества избран директором Института общей генетики. Но через год многие генетики покинули институт. Они не выдержали авторитарного стиля руководства и поддержку одной явной фальсификации.
Медные трубы оказались трудным испытанием. Стремясь сохранить власть, академик решил опереться на руководство партии. КПСС вплоть до своего роспуска в ноябре 1991г. простирала свои «совиные крыла» над всей идеологией и культурой. Осенью 1973 г. после хвалебной рецензии в «Правде», «Политиздат» выпустил стотысячным тиражом мемуары Дубинина «Вечное движение». «В борьбе за монополию автор платил за поддержку ЦК запрошенную цену: он снимал с партии и карательных органов ответственность за трагедию генетики и перекладывал ее на генетиков старшего поколения», - такое заключение делал историк науки В.В.Бабков.
Генетики, прошедшие через трудные времена лысенковщины, были поставлены в трудное положение. Они безмерно возмущались. Но обсуждать и критиковать в печати эту мемуарную книгу, изданную под эгидой ЦК партии, шансов не было. Тогда я и написал эту пародию . Образцом послужила ходившая в самиздате как раз в начале 1970-х пародия критика Зиновия Паперного «Чего ж кочет?» - на роман главного редактора журнала «Октябрь» писателя-сталиниста Вс. Кочетова «Чего же ты хочешь»? Паперный блистательно спародировал стилистику и тренд изделия Кочетова. Приведу только две фразы - в начале и в середине пародии.
«Советская девушка Лера Васильева вышла замуж за итальянца Спада, тезку Муссолини. Вначале ее муж назвался просто Беном, и она, ни о чем не подозревая, поехала с ним в Италию к Бениной матери. Все там было не так, как в Москве. В магазинах были товары. Это было пугающе непривычно. «Что-то тут не так», - насторожилась Лера».
«А между тем, Порция Браун, как все враги, не дремала. На этот раз она собрала в комнате Ии советских парней и девушек и с маху бросилась в диверсию. Испытанное средство – индивидуальный половой террор. – Разрешите стриптиз считать открытым, господа! – весело закричала мисс, привычно расстегивая пуговицы на блузке. – Товарищи! - раздался голос Ии, - за что боролись? Наша правда выше голых фактов.. Вспомним взятие Зимнего, раскулачивание кулака, обеднячивание бедняка, пять в четыре, мир во всем мире...»
За эту пародию, которую он открыто читал, З. Паперный в 1970 г. был исключен из партии.
Текст моей пародии состоял из почти дословного цитирования фраз и утверждений книги Дубинина, но с добавлениями элементов иронии, пародирования или клоунады. Это позволяло посмеяться над самовозвеличиванием автора. Его постоянным подчеркиванием правоты в драматических дискуссиях тех лет. Юмор и ирония и позволяют снизить нарочито пафосный или сусальный стиль «Вечного движения», которое я назвал выдвижением. Подобно запомнившемуся мне гарику Игоря Губермана: «Я государство вижу статуей / Мужчина в бронзе, полный властности / Под фиговым листочком спрятан / Огромный орган безопасности».
Я послал анонимно один вариант пародии знакомому в Ленинград. А другой, чуть-чуть измененный, послал в Москву. Вариации допустил – чтобы проследить потом циркуляцию пародии. Никому об авторстве не говорил. Прошли многие годы, у меня у самого как-то не осталось текста пародии.
В конце 1980-х патриарх цитологии и защитник науки В.Я. Александров работал над своими записками современника «Трудные годы советской биологии»(1993). В одной из бесед в эти годы, Владимир Яковлевич поведал мне следующее. В 1974 году он навестил своего друга, выдающегося генетика академика Бориса Львовича Астаурова. Он был тяжело болен и прикован к постели. Вдруг он вынул из-под подушки и с улыбкой посоветовал почитать В.Я. анонимную пародию «Вечное выдвижение». Уже один этот целительный или смягчающий болезнь юмор оправдывает ее написание! И вот спустя 15 лет в 1988 году Владимир Яковлевич предложил мне почитать этот текст . Я ответил, что давно уже читал и хорошо знаю, кто автор...
В 2010 году мне стало известно о появлении пародии в интернете на сайте, созданном в 2002 году биологом и историком науки В.А. Куприяновым. Сайт посвящен десятилетию выпуска курса биологов Ленинградского университета 1987 - 1992 гг ( http://bpf.1987.narod.ru). Там в начале стоят слова: « Мы поступили в Ленинградский университет, а закончили Санкт-Петербургский...Мы были первым курсом, который не сдавал научный коммунизм и последним, который сдавал экзамены по истории КПСС и политэкономии социализма. На нем кончилась эпоха». Я связался с В.А. Куприяновым, и он сообщил в письме интересные детали самиздата : «Мне эта рукопись досталась от одной знакомой, когда я учился на первом курсе, а она работала в ВИЗРе... К этому моменту я уже прочел "Вечное движение" и читать "Вечное выдвижение" было дико смешно. Поскольку мне дали текст на короткое время, а дома была печатная машинка, я тут же перепечатал его в четырех, кажется, экземплярах, и начал показывать сотоварищам. Текст был довольно популярен среди моих однокурсников. Некоторые фразы помню наизусть до сих пор, вроде "на этом пути многие допустили достойные сожаления ошибки, но не я" или формула "Лотси, Бэтсон и Де Фриз - автогенетики и метафизики" и т. д. вплоть до "Добжанский и Тимофеев-Ресовский - отщепенцы и невозвращенцы. Родина не может им этого простить, а я не могу забыть" (письмо автору от 20.3.2010).
ВЕЧНОЕ ВЫДВИЖЕНИЕ
Записки одного ген-секса
Госполитиздат. 1973. 100 000 экз.
Когда я увидел свет – природа трепетала в майском тепле обновления, синее небо недвижно сияло в замечательном морском городе Кронштадте и струилось в его пенном бреге. Революция вошла в мое сердце. Помню, на параде 1 мая 1919 года я стоял позади вождя и одобрительно улыбался. Так нас фотограф и снял. Спустя 40 лет поэт Павел Железнов написал:
Заснятый рядом с Ильичом,
Входил он в жизнь вперед плечом.
И пусть был ростом метр с кепкой –
Зато в истории он крепко!
Древние греки думали, что земля стоит на трех китах. Моя жизнь имеет три источника, три основных краеугольных камня. Я понял это в 16 лет. Я прочел произведение великого англичанина «Происхождение видов» и вышел в сад: ревела буря, дождь шумел, яркие звезды пылали над сверкающим холодом ночи. Светлая грусть стеснила сердце, и в него навсегда вошли революция и материализм. Я стал твердокаменным. Третий камень я приобрел после чтения «Войны и мира». Во мне загорелся ровный и мощный огонь любви к новой России и ее творцам, ко всему русскому народу, особенно к его женской половине.
Принимавшая экзамен по геологии Вера Александровна – молодая женщина с чудными темными глазами под соболиным изгибом бровей, поставила мне отлично и предложила мне остаться у нее (на кафедре). Но напрасны были ее совершенства. Я навсегда отдался во власть своей звезды (генетики). Судьба гена была уже в моих руках, однако мне требовались лаборанты.
Вдруг в лабораторию на Семеновском бульваре, постучав каблучками, вошли две высокие молодые девушки и предложили себя (на место лаборанток). Так начались первые опыты, и весть о них стала достоянием многих в Москве. Потом я познакомился с одной миловидной, очень строгой девушкой. Все ее существо было подчинено одному страстному желанию – помочь ученым. Вскоре, идя по трудным дорогам генетики, я встретил на площадке трамвая очаровательную молодую блондинку. «Вы тоже на съезд?» - спросила она приятным грассирующим голосом и вдруг подмигнула мне. От волнения я выронил рулон моих рисунков к докладу. Теперь она известный цитогенетик, член–корреспондент АМН А.А. Прокофьева-Бельговская, а я стал признанным главой советской генетики – ГЕН-сексом.
Первые радости славы пришли ко мне, когда я играл в самодеятельном театре. Но артистом я не стал, а полез ступенька за ступенькой внутрь гена. Я понял, черт возьми, что ген так же неисчерпаем, как и атом. С тех пор меня называют ГЕНиальным. Бедный Серебровский не мог ничего понять и остался автогенетиком. Сначала он просто присутствовал, а потом отсутствовал.
Вскоре я стал модным профессором, ученым советской формации. Наконец, впереди, сквозь белую пелену муаровых снегов Сибири, которые мерцали синими, фиолетовыми и хрустальными вспышками, мне было обещано звание академика. Но Семенов сказал Лаврентьеву: «Ничего, побудет немного в членкорах».
И с безумным рыданьем к столу я припал. Ах, зачем же Семенов такое сказал...!
Поступательное движение генетики замедлилось, в итоге она пошла извилистым и трудным путем.
На этом пути многие допустили достойные сожаления ошибки, но не я. Мне всегда приходилось занимать единственно верную, гуманистически продуманную позицию марксиста-диалектика, ведя вперед и наполняя бурлящей силой паруса на корабле советской генетики. Правда, на заре туманной юности я был испуган и потрясен, когда купил у букиниста книги старых философов – Шопенгауэра, Ницше, Фихте, Канта и стал листать их. Повеяло угрожающим нам цветением растлевающего сознания буржуазной философской мысли. Отбросив книги этих реакционеров, я взял в руки ленинский «Материализм и эмпириокритицизм» и, получив окончательный ответ на все проклятые философские вопросы, понес в себе победоносный оптимизм. Остальные генетики в прошлом и настоящем продолжают ошибаться. Лотси, Бэтсон и де Фриз – автогенетики и метафизики. Гальтон – антрополог-реакционер, Кольцов – евгеник, скрытая контра, Серебровский – путаник, которого так и не приняли в партию. Добжанский и Тимофеев-Ресовский – невозвращенцы и отщепенцы. Было два неплохих человека - Сидоров и Шапиро, так и те подделали данные с расщеплением 3:1. Один мой коллега как-то назвал меня «голоштанным марксистом», но после 1937 г. мы с ним уже не встречались.
Годы мелькали в напряженной работе, и я так и не заметил, был ли, например, 1937 г. , или сразу наступил 1948-ой. Как-то в 1920-е годы из Москвы уехал куда-то мой учитель Четвериков, да так и не вернулся в Москву. Затем куда-то уехали и не возвратились многие генетики во главе с Вавиловым. Правда, двух невозвращенцев мне удалось увидеть потом: Тимофеева-Ресовского и Добжанского. Они остались живы, но родина не может простить им этого, а я не могу забыть. Не может забыть этого и Трофим Денисович Лысенко и другие генетики-патриоты, которые горячо любят свою родину и ее народ.
В науке есть два пути. Один - извилистый, сложный, стихийно-материалистический. Так шли и идут буржуазные генетики и мои учителя. Но я пошел другим путем, взяв в руки факел передовой философии и освещая им все вокруг. Это помогло мне первому, после журнала «Химия и жизнь», обратить внимание Академии Наук на колоссальную стратегическую проблему генетики – получение малосольных огурчиков. В статье «Актуальные вопросы современной генетики» (Изв.АН СССР, сер биол. 6, 1972) я поведал о том, что «путем трансдукции, т.е. внесением гена с помощью вируса, раннему сорту огурцов был привит комплекс генов, ответственных за молочно-кислое брожение. Так был получен новый сорт огурцов, обладающих замечательными вкусовыми качествами. «У этих форм клеточные мембраны стали значительно более проницаемы для ионов натрия». Конечно, ученые старой формации, такие как Кольцов, Четвериков, Серебровский, не смогли бы вовремя разглядеть это выдающееся открытие. А между тем, если интенсифицировать процесс всасывания ионов, то тогда прямо с грядки можно будет снимать огурцы крепкого посола! («Химия и жизнь», 4, 1972).
У меня были три юные жены. Всех их я любил. Но больше всего я люблю сейчас Пушкина, моего умного, страстного друга. Наши судьбы во многом сходны. Он писал стихи, я рифмованную прозу. Зависть и злоба всю жизнь сопровождали солнце нашей поэзии. То же и у меня. Пушкин до конца демократичен и народен. И я тоже всем сердцем люблю свой народ, живу его думами и несу в душе его жизнь. Народ любит и знает меня - Пушкина тоже. Помню, не мог без слез читать рассказ о том, как Пушкин, гуляя близ Одессы, случайно забрел в расположение батарейной роты, и опешивший офицер крикнул: «Господа, ведь это Пушкин!». Батарея дала залп, а молодежь восторженно подхватила поэта под руки. Я не мог сдержать слез – ведь со мной было то же самое.
С моей последней женой мы ехали на «Победе» по Советскому Союзу. Спидометр показывал 11 236 км. Вдруг стройный сержант ГАИ сказал «нарушаем» и потребовал права. Изумленный, он вскричал: «Выходит, Вы однофамилец того генетика, который, изучая ступенчатый аллелизм в локусе «скьют», обнаружил эффект положения гена «коитус интераптис»* и определил концентрацию летальных мутаций в популяции?». «Нет, - возразил я, - я и есть тот самый Дубинин». Рука сержанта инстинктивно метнулась к фуражке, и, придя в себя, он промолвил: «Езжайте, товарищ Дубинин».
В 1970 г. в городе Жиздра Брянской области я пошел в баню. Когда я набирал воду в шайку, ко мне подошел какой-то простой человек и задумчиво сказал: «Не правда ли, три к одному – какой закон! Как много дум наводит он..!» Я удивился. «Что Вы, я вас сразу узнал, – ответил он. - Вы академик Дубинин, известный генетик, недавно получили Ленинскую премию. Разрешите потереть Вам спину?»
Я ощутил глубокое чувство благодарности своей судьбе. Я счастлив, что работа нашего поколения неотразимо слилась с жизнью народа в этом ВЕЧНОМ ВЫДВИЖЕНИИ.
_______________
*Примечание: здесь пародируется название одной мутации у дрозофилы : «прерванная кубитальная жилка крыла» под названием «кубитус интераптис» (прим. автора).
Комментарии
Михаил Голубовский. Из прошлого века. История одной пародии
Уважаемый Михаил, спасибо за чудесный новогодний подарок! Прочитали Вашу пародию (на Дубининское выдвижение-самовосхваление) с большим удовольствием и получили наслаждение и от сути, и от стиля и языка, от того, как классно Вы это сделали. Я, конечно, не специалист, но уверен, что у Вас есть ген юмора (и ещё небольшой геник насмешки)
Добавить комментарий