Одна наша женщина, изучающая английский на курсах, зашла в американский продуктовый магазин. Походила, разглядывая яства за стеклом, выбрала говяжий язык и обратилась к продавщице: -Give me this language please, – и еще показала на язык пальцем. -What? – спросила продавщица. Её «Что?» было очень удивлённое: What?! – И округлившиеся глаза...
Во время наших неспешных прогулок по прибрежным песчаным дюнам Шукшин рассказывал об аресте отца, которого обвинили в антисоветской деятельности и расстреляли в 1933 году, о том, как не просто жилось ему с клеймом «сын врага народа». Общаться с Шукшиным было легко и просто, он умел общаться на равных, не признавал обращения к нему по имени-отчеству и был не только удивительным и неповторимым мастером рассказа, но и постоянно интересовался укладом нашей жизни, особенностью наших профессий, ему всё хотелось знать, всё было интересно...
Моня шепнул Алику на ухо: “Сделай одолжение, зятек, отнеси мамашу к дороге. Она никому не доверит нести себя. Только тебе. Потому, что тебя она любит больше, чем свою дочку”. Алик раскрыл глаза. “Неужели”? “Говорю тебе, что это - чистая правда”. Теще помогли устроиться на Аликиной спине, как на ослике, и он поплелся с любящей его тещей на своем горбу...
Между забытьем и действительностью она с трудом открывала глаза. В такие минуты видела незнакомые лица. Сперва они приближались, затем плыли в сторону и растворялись освобождая место кусочку стены. Кто-то к ней обращался. Она искала глазами Адама, но рядом его не было. Обрывки мыслей путались в голове. Вскоре она вновь проваливалась в темноту. В моменты прояснения сознания тело ныло, пересохшие губы ощущали терпкое питье. Озноб проходил и возвращался...
Так оно и шло довольно долго — лет десять, а может, даже пятнадцать, дружба крепла, и друзей было водой не разлить. Каждый трудился в своём бизнесе, вечерами они часто ходили друг к другу в гости, вместе загорали на пляже в Санта-Монике и ездили в парки на пикники и один раз даже на круиз через Панамский Канал. Было всё просто замечательно, до тех пор пока… Пока черный чикагский сенатор по имени Барак Хусейнович Обама не решил стать президентом Соединённых Штатов. Вот тут и произошёл первый раздор между героями этой грустной истории...
Кто же он, Джордж Флойд? Почему после его смерти начались демонстрации и погромы почти по всей стране? Почему этого человека - наркомана с несколькими судимостями хоронили в золотом гробу и с большими почестями? Почему демократические члены Конгресса в его честь стали на одно колено, несмотря на то, что многие из них это сделали с большим трудом, ввиду очень солидного возраста?...
Следует напомнить, что целомудренная КПСС строго блюла нравственность законопослушной паствы и тщательно оберегала её от сомнительной литературы, где хоть чуточку попахивало эротикой, или, не приведи господь, сексом. Здесь вспоминается хорошо известный случай, когда почти сорок лет назад во время телемоста СССР – США целомудренная советская гражданка на весь белый свет выдала: «В Советском Союзе секса нет». Этим сенсационным заявлением дама американских телезрителей озадачила: большевики и здесь пошли другим путём?...
Всему виной был, наверно, красный кленовый лист. Он слетел с дерева и планером стал писать широкую спираль осеннего водоворота; мы с дядей Мишей зачарованно следили за его полетом; снизившись, лист совершил классическую посадку у самых наших ног и замер. - Вот и все, - сказал старик. - Но как красиво умер!...
— Пожалуй, начну с того, что первоклашки первой половины шестидесятых годов прошлого столетия носили в школу чернилки - непроливайки. — Что-то я об этих предметах слышал. Кажется, в старинном фильме пацаны экспериментировали. Действительно они непроливаемые или нет, - перебил потомок. — С твоего разрешения я продолжу. Топаешь в школу. В одной руке портфель, а в другой «чернилка». — Дед, а разве ранцев тогда ещё не изобрели?...
Боже ты мой, как всё в этом мире друг с другом связано, как переплетено! Совершенно далёкие друг от друга во времени или пространстве события вдруг соединяются меж собой какой-то таинственной силой, сцепляются невидимыми судьбоносными нитями и возникает совершенно непредсказуемый и порой даже невероятный эффект. Взять для примера хотя бы моё появление на свет. Могу представить себе такие важные для меня события...
Подобное стечение обстоятельств всегда безмерно удивляло меня: вот сидят рядом два человека за пятачком кухонного стола, две склоненные навстречу головы, неторопливая беседа, кружка чаю, пива или бокал вина... Что может быть обыденнее? Но в закоулках мозга каждого из них, в упакованных ячейками миллионах клеток, хранятся уникальные кадры жизни, сливающиеся в тысячесерийный фильм...
В литературе Станислава Лема будущее уже наступило. То самое будущее, которого люди ждали с начала двадцатого века. О нем много спорили ученые, о нем писали научно-популярные журналы, о нем рассуждали футурологи. И вот, наконец, оно явилось. Оно пришло не из мифов и древних пророчеств, обещавших человечеству много странных чудес, но из учебников по физике и математике, в которых логика всегда важнее человеческих чувств...
Заняв очередь, я дрожащей рукой перелистывал состряпанный опус. «Вечерело. Холодало. Искусственно образовавшаяся водная поверхность на глазах изменяла физическое свойство, переходя из жидкого в твёрдое состояние. Соседи, видя эту метаморфозу, разом вспомнили о наличии в богатом русском языке значительного количества непечатных выражений. Они и были высказаны вашему покорному слуге, а также в адрес глубокочтимой организации, именуемой Водоканал!»...
Ее отъезд пришелся на сложное время. Мировая и Гражданские войны, как и последующая революция, не лучшим образом сказались на состоянии железной дороги - главной транспортной артерии России. Составы то и дело отклонялись от положенного маршрута, перебои с топливом вызывали их простои. Кроме того, по пути следования вагоны подвергались налетам то белых, то красных, то банд грабителей...
Когда он проходил мимо одного из четырёх главных циркуляционных насосов, которые и прокачивают воду первого контура через реактор, фланец насоса разгерметизировался и вода первого контура окатила мастера ЦО Бориса Гирша с головы до ног. Радиационный инцидент. Смывать горячей водой нельзя – раскроются поры тела и воду радиоактивную из пор будет не выковырнуть. Смыли тёплой водой и попытались отмыть тело «шилом», как моряки называют спирт. Помогло мало...
Мод – это искушение героя, его соблазн, говоря библейскими параллелями, - его Лилит. И герой в этой ситуации не остается безучастным, он живой человек, и как всякий живой человек, тянется к красоте, капризу, изысканности. Тема красоты как некой параллели к ригоризму и религиозной морали проходит через весь фильм. Иначе как истолковать сказочно прекрасный скрипичный концерт Моцарта, звучащий в исполнении Леонида Когана, на чье выступление в канун Рождества направились приятели? Кстати, Леонид Коган указан в «действующих лицах» фильма...
Этот вопрос снова встал на недавней программе «Наблюдатель», которую вела Фекла Толстая. Разговор шел о двух «Евгениях Онегиных», романе в стихах Пушкина, и опере («лирических сценах») Чайковского. Начну с филолога, Егора Сартакова, доцента МГУ. По его мнению, в «Евгении Онегине» Пушкина главный герой совсем не Онегин. Кто же?-Автор,- отвечает доцент. В доказательство приводится статистика - больше текста в так называемых «лирических отступлениях», чем в рассказе об Онегине. Ой ли? Не подсчитывала, навскидку кажется, что это не так, хотя даже если и так, ни о чем это не говорит...
Главной в спектакле оказалась совсем не опера-сказка, а «психологическая драма», переживания матери и ребенка-аутиста. Спору нет, пели оба на высочайшем уровне, вообще вся музыкальная часть оперы – игра оркестра (дирижер Ален Альтиноглу), пение солистов и хора – не могла не вызвать восхищения. Но действие распределялось неравным образом между тем, что происходило тут, в пространстве, где нашли приют два несчастных человека, и тем, что находилось за прозрачной пеленой, где жила сказка, где жили фантазии юноши о счастливой «полной» семье...
Чай, возникающий и в живописи ("Чаепитие в Мытищах", кустодиевские купчихи, черемонно выкушивающие чай из кузнецовской чашки), упоминается в русской поэзии и восемнадцатого и девятнадцатого столетий, и, понятно, нового и новейшего времени. Особенно примечательна состоящая из стихотворных новелл книга"Самовар" Бориса Садовского, заметного поэта Серебряного века. Далее в мозгу вертятся строки Блока:" За верность старинному чину! За то, чтобы жить не спеша! Авось, и распарит кручину. Хлебнувшая чаю душа!" И мандельштамовское "Чай с солью пили чернецы..." И винокуровское: "Когда в гостях за чашкой чая, Терзая ложечкой лимон..."
300 лет Карло ГОЦЦИ (1720- 1806), великому итальянскому сказочнику-драматургу... Как в русском Серебряном веке его творчество оказалось кстати! Тут у нас и замечательный журнал "Любовь к трем апельсинам", издававшийся доктором Дапертутто (т.е. Мейерхольдом) - в другую эпоху всё это отозвалось в ахматовской "Поэме без героя". Тут,понятно, и "Турандот" Вахтангова. И музыка Прокофьева (а там, у них, Пуччини). И, если вдуматься, великая, по-своему, и для своего (и нынешнего!) времени актуальная сказочная драматургия Евгения Шварца не возникла бы, не будь блистательного венецианского образца...
Я считаю. что счастье в жизни (или скорей полноценная его замена, и - прав Жуковский, заметивший, что мире есть много прекрасных вещей и кроме счастья) - в обладании марксовским двухтомником Афанасия Афанасьевича. И я, редкостный счастливец, обладаю этой радостью ("Радость - Страданье - одно!" Блок) в полуторном размере. Один том - из уцелевших книг погибшей отцовской библиотеки, а двухтомник - мое позднее сладостное приобрения. Обладаю я и разными изданиями советского времени, но консистенция неизбывной радости-страданья в них несколько понижена усилиями цензуры-редактуры.
День рождения Георгия Валентиновича ПЛЕХАНОВА (1856 - 1918). Классика ортодоксального марксизма, революционера и общественного деятеля, литератора. Одновременно интернационалиста и патриота России (во время русско-японской войны событием Конгресса Второго Интернационала стало рукопожатие П. и японского социалиста Сен Катаямы, но в годы мировой войны неприязнь к кайзеровскому милитаризму, к германскому империализму привела П. к оборончеству). Победившая в революции фракция устранила единомышленников П, но лично к нему большевики относились с величайшим пиететом.
В семь лет нашу дочку Катю приняли во французскую спецшколу. На два года младшая сестра Нина скандалила, чтобы водили и ее, и ходить в детский сад без Кати решительно отказалась. После нескольких попыток забросить ее туда насильно, от Нины не менее решительно отказались уже воспитатели. Она угрюмо сидела дома, и у нас появилась шальная мысль определить ее в Катину школу в шесть с половиной лет.
Подписка на рассылку
Подпишитесь на рассылку, чтобы быть в курсе последних новостей журнала ЧАЙКА и получать избранные статьи, опубликованные за неделю.