День рождения Максимилиана РОБЕСПЬЕРА (1758 - 1794).
Знаменитый кровожадный революционер и притом выдающийся оратор был также стихотворцем, то возвышенным, то жизнерадостно-веселым ( впрочем, стихи не настолько замечательны, чтобы остаться в поэтических антологиях; остались в качестве документа...). Преуспел в изучении древних языков. Будучи лицеистом, на парадной церемонии приветствовал присутствующего короля в изящной и пространной речи. Стоял под дождем, мокрый .Король, сидевший в карете (были видны только его ноги) утомился и умчался. Карета забрызгала юнца грязью - такое не забывается! И не прощается.
Образ этот издавна существует в русской поэзии. По большей части этим инициатором террора у нас восхищались. Чтение произведений видного французского историка Жюля Мишле вдохновляло русских радикальных революционеров разных партий, которые ощутили себя наследниками якобинцев. Роман Анатоля Франса "Боги жаждут" добавил пылу, а между тем позже позволил репрессируемым в сталинскую эпоху идейным партийным функционерам, насколько это возможно, смириться со своей участью, как с чем-то героически-закономерным. Да, "Революция пожирает своих детей" (это сказал Демулен, казненный во воле бывшего друга - Робеспьера). В советской поэзии возник сильный образ гонца, посланного Робеспьером через толщу времен к Ленину. В 1918 году у кремлевской стены был воздвигнут памятник Робеспьеру. Увы, не сохранился, как все эти хрупкие, порою талантливые памятники "монументальной пропаганды" (жаль - свидетельства эпохи, артефакты, да и скульпторы тогда были талантливей нынешних; впрочем, дело вкуса).
Однако, остановимся на стихотворении выдающегося поэта Константина СЛУЧЕВСКОГО, которое в советское время не печаталось. Мне кажется, это совершенно объективный и рельефный портрет исторического лица.
ГОЛОВА РОБЕСПЬЕРА
На полках одного из множества музеев
Заметен длинный ряд голов больших злодеев,
Убийц, разбойников, внушавших людям страх,
И успокоившихся в петлях, на кострах.
Пестро раскрашенные лица восковые
Глядят из-под стекла как будто бы живые,
И веет холодом и затхлостью гробов
От блещущих очей и выкрашенных лбов.
Но между тех голов, и лысых, и косматых,
Безусых стариков и женщин бородатых,
Как будто в чуждую среду занесена,
Заметнее других покоится одна.
Скула и челюсти жестоко перебиты,
Но зоркие глаза бестрепетно открыты,
В них неожиданный, негаданный покой:
Глядят - удивлены, познавши мир иной...
Нет, не разбойник ты! Ты кровью обливался
За то, что новый склад судеб тебе мечтался,
И ты отравлен был чудовищной мечтой
С ее безжалостной, ужасной простотой -
Но силой этой же чудовищной мечты,
Сказавшейся в другом, в свой срок погиб и ты.
