Николаю Александровичу Тарасову 100 лет в этом году (не знаю точной даты, и в Википедии, где немало сказано о нем интересного, она не указывается. Но, по-моему, весной..). Был он чрезвычайно известным спортивным журналистом и куда менее известным поэтом. Некоторые его стихотворения помню, отдельные строки иногда повторяю. Правда, благоговея перед поэтическим словом, он, должно быть, долго стеснялся собственных опытов, печатался нечасто и тот факт, что он сам является истинным поэтом, был установлен поздно. Его знали, как друга и благодетеля поэтов. Многие ему обязаны. Ну, например, Тарасов, являясь редактором газеты "Советский спорт", впервые опубликовал - в этой своей газете - юного Евтушенко. Можно сказать,"открыл" его. И так далее...
Я познакомился с ним на заре туманной юности (которая протекала всё же намного позже туманной зари Е.А. Евтушенко). Очевидно, тогда я был талантливей, чем сейчас (нет иллюзий... - а что вышло, то вышло). Но мои ранние стихи произвели на Тарасова (тогда редактора могучего журнала "Физкультура и спорт") такое впечатление, что я, некоторое время болтавшийся без дела и заработка, был немедленно командирован в три союзные республики (Казахстан, Киргизию и Таджикистан) с поручением взять (фактически, конечно, написать) пространные интервью у трех министров (председателей комитетов) физкультуры и спорта - поездка была впечатляющая и давшая пищу для наблюдений и размышлений. Кроме того мне было заказано стихотворение, и я (единственный раз в жизни и, хочется верить, последний) сочинил стихи по заказу. Это стихотворение ("Вратарь") получило годовую премию журнала. С тех пор не переиздавалось. Завещаю его и впредь не перепечатывать. Но премия была кстати.
Предполагалось, что я стану работать в журнале литературным сотрудником в отделе, которым будет руководить Александр Павлович Нилин (ныне автор популярных книг о выдающихся спортсменах). Однако вскоре я нашел для себя другое занятие, более близкое к моему литературному ремеслу. Незадача у Тарасова вышла и с Нилиным. Который был командирован в город Кинешму для написания концептуальной статьи о проблемах провинциального спорта...С моей-то дилетантской точки зрения все проблемы провинциального спорта сводились, примерно, к отсутствию лыжных палок в продаже. Однако,многоопытный А.П. Нилин в своей шедевральной и обширной статье разработал дерзновенную концепцию. Иллюстрировав её положения, многочисленными примерами из жизни кинешемских спортсменов.
В чём была ошибка корреспондента... Все-таки журнал был многотиражным и один номер попал даже в Кинешму. Последовали оттуда ужасающие звонки в редакцию. Выяснилось, что все физкультурники, с которыми московских интервьюер вел живой и содержательный разговор, давно находятся в мире ином. Нилин, получив командировочные, поехал, разумеется, не в Кинешму, а в более привлекательный Ленинград, где провел время с куда большим толком, чем-то могло бы быть в Кинешме (все же дивной жемчужине Верхнего Поволжья, где мне позже случалось бывать). А сведения о состоянии кинешемского спорта и о наиболее ярких его именах были натурально получены путем междугороднего звонка и длительного разговора с секретаршей местной физкультурной организации.
Это происшествие привело Тарасова в такое умоисступление, что он даже, сидючи за редакционным столом, сочинил обращенное к злодею стихотворение. Увы, моя память удержала лишь самое начало этой инвективы: "Я послал тебя в Кинешму! Ты же..."
Печально, но вскоре попыткам Тарасова оживить журнал пришел конец. Один видный спортивный журналист, выступая в Домжуре, заявил нечто возмутительное с точки зрения нашей ортодоксии. Что пора перестать валять дурака и надо признать наш спорт (якобы любительский и формируемый трудовыми коллективами) профессиональным. Этот человек, числившийся спецкором журнала, был личным другом Николая Александровича, и Тарасов (которому по номенклатурной должности полагалась бы знать неписаные законы) промедлил с его увольнением. После этого он сам был уволен и исключен из партии (вступил в блокадном Ленинграде). Несколько позже он нашел себе работу ответственного секретаря в одном из небольших спортивных журналов, но это было подобно падению с небоскреба.
Пожалуй, здесь я должен сказать несколько слов о собственном отношении к спорту. Откровенно говоря, я по большей части к нему равнодушен. Хотя от всей души желаю своим соотечественникам честных побед и одолений - от них сердце мое трепещет... В советское время, полюбив Грузию, я был болельщиком тбилисского "Динамо". Сейчас футбол я смотрю только высококласный. Не так давно вспомнил один давний, легендарный матч между Францией и Германией. который по драматизму был подобен двадцать четвертой (ненаписанной) трагедии Шекспира. И даже сочинил (теперь уж по своему хотенью) стихотворение, упомянув в нем славные в мире спорта имена героических Платини и Руменниге. Однако, приводить здесь своих стихов не буду, ибо подобает мне напомнить о стихах призабытого Николая Тарасова.
В заключение этой заметки скажу, что вполне применимыми к искусству кажутся мне два правила спорта. Первое (закон каратэ): "Падая, нападай!" И второе (из бокса): "Не откроешься, не ударишь!"
Николай Тарасов
* * *
Зонтики.
зонтики...
Ветер,
Зимнее солнце в окне.
Мальчиком в красном жилете
входит к Сезанну Мане.
Только когда это было -
красок смешенье
- и где?
Время качнулось
и сплыло,
чуть отразившись в воде...
Вы ошибаетесь,
сударь:
было
и где,
и когда,
но неизвестно
откуда
и неизвестно
куда.
