Выборочный тест
Мы с Кимом совершали плановый облет в режиме полувидимости, когда наш регистратор уловил одиночную точку в безлюдной местности на окраине маленького населенного пункта, где проживало около тысячи жителей. В общем-то, они не могли представлять для нас никакого научного интереса: слишком ограниченные, невежественные, без каких-либо задатков и особенностей. Просто был необходим очередной показатель среднестатистического жителя сельской глубинки.
Ким плавно и бесшумно опустил нас недалеко от точки, пульсирующей на топомониторе зеленым цветом, чтоб не спугнуть один объект и не привлечь ненужного внимания со стороны других объектов. Наш объект – пожилая женщина в сапогах и залатанном ватнике, пасла коз. Козы жадно и торопливо щипали молодую траву, безжалостно обрывали листву на кустарниках, а женщина с удовлетворением наблюдала за ними. Я направилась к ней.
Женщина заметила меня и, прищурившись, поднесла руку к глазам. Ее мозг лихорадочно перебирал варианты ответов на вопрос о том, кто я. В моем комбинезоне я скорее похожа на военнослужащую и поэтому, приблизившись, я просто произнесла:
- Здравия желаю!
Женщина, несколько растерявшись, дотронулась до своего лба и заправила выбившуюся седую прядь под линялый платок.
- Здравствуйте, - неуверенно протянула она.
Я просканировала ее. Простая бесхитростная женщина, много страдавшая и много пережившая. Ее аура приятно удивила – степень загрязненности была невероятно низкой, отчего не хотелось применять к ней привычные методы шокового воздействия и дезинформации.
- Вкусное, наверное, молоко у ваших коз?
Женщина облегченно вздохнула и улыбнулась, услышав обычный житейский вопрос.
- Вкусное. Но я бы лучше корову завела, а то с этими сладу нет.
- Не хотите пойти с нами? Увидите много интересного, это не займет много времени - около двух часов.
Женщина беспомощно хлопала глазами от неожиданного предложения. А я считывала все ее мысли, они были пронизаны страхом, суетой, тоской, болью и беспокойством.
- А как же козы мои? – наконец пролепетала она как-то обреченно, и на ее глаза навернулись слезы.
- Все будет хорошо, не беспокойтесь.
Я положила руку ей на плечо и почувствовала, как из кончиков пальцев моя энергия перетекает к ней. Женщина тут же выпрямилась, перестала ощущать беспокойство и пошла за мной. Она нерешительно взошла на челнок с поджидавшим нас Кимом, с любопытством озираясь по сторонам и рассматривая крайне необычный для нее летательный аппарат. Ким включил режим телепортации, и этот путь отложится в ее памяти как кратковременные провалы. Мы провели стандартную процедуру и показали ей несколько образцовых территорий, совершив посадку и позволяя ей пройтись по местности. Она, конечно же, была в крайнем изумлении и восхищении.
Учетчики ждали нас в овальном зале. Должно быть, на них так же, как на меня подействовала чистота ее ауры, потому что обошлось без каверзных вопросов и без привычных провокационных тестов, ставящих в тупик и приводящих в замешательство любого тестируемого. Они отнеслись к ней более сострадательно, чем к другим, и не стали подшучивать над мучительными темами нужды, болезней и несправедливости.
Женщина стояла перед ними словно перед комиссией, вытянувшись, чувствуя, что ее изучают. Пожизненная привычка беспрекословно подчиняться вышестоящим не позволяла ей задать интересующие ее вопросы и удовлетворить свое любопытство.
- Ну, как вам у нас? – спросил главный учетчик.
- Очень красиво! – восторженно ответила женщина. – Да не то слово, просто рай! Я как в раю побывала!
- А как вы там у себя поживаете?
- Грех жаловаться. Только радости мало в жизни.
Женщина всхлипнула:
- Мужа вот недавно потеряла, сама болеть начала, тяжело мне живется очень. Да и не только мне одной. Кумовья-то мои недавно померли один за другим…
Учетчик не дал ей договорить:
- Мы все знаем, не переживайте. Несколько ваших уже побывали у нас.
Дальше они стали задавать ей стандартные вопросы, угостили энергетиком в виде пищи, напичканным наночипами.
А я в это время переговаривалась с главным.
- Ну, как тебе она?
- Любопытный экземпляр, только и всего.
- Только и всего?! Аура такой чистоты нам давно не попадалась!
- Это еще ничего не значит. Скорее всего, она просто не успела ее загрязнить.
- Но она столько страдала, столько горя перенесла, столько пережила.
- Сожалею. Понимаю твои чувства, мне бы тоже хотелось надеяться, что у нее есть потенциал. Но ты выдаешь желаемое за действительное. Этот объект не запятнал ауру только потому, что не было подходящих обстоятельств. Впрочем, скоро ты и сама убедишься в этом.
- Но ведь можно дать ей шанс? Она заслуживает сострадания.
- Конечно. Только, боюсь, состраданием тут не помочь. Она еще не созрела. Между привычным знакомым страданием и незнакомым новым миром она выберет страдание. Ее сознание не готово принять новое. Ты не можешь осчастливить ее против желания. Но попытаться ты можешь.
Мы высадили ее на той же самой поляне, откуда забирали. Козы оказались на месте, никуда не разбрелись и бросились к хозяйке, как только завидели ее.
Заметно оживившись и налившись румянцем, женщина горячо поблагодарила меня за полет, за угощение. В этот момент у меня и мелькнула мысль, что попытаться стоит.
- Мы с вами еще встретимся, - сказала я, - пусть у вас на земле будет так же красиво, как у нас!
Я понимала, какую ответственность беру на себя, поручаясь за эту женщину, если она пройдет процедуру отбора. Но это стоило того: нет ничего приятней, чем возвращать рай потерявшим его.
Через неделю мы с Кимом приземлились недалеко от ее дома. Стоял тихий вечер, поселок погрузился в созерцание телеящиков, и мы могли не опасаться нежелательных свидетелей.
Женщина была во дворе и вытряхивала пыль с одежды. Увидев меня, она прищурилась и немного отступила к своему крыльцу.
- Здравствуйте, - я встала перед ней. – Вот я и вернулась за вами, как обещала. Полетите с нами еще раз? Только в этот раз на три дня.
- На три дня? – удивленно переспросила женщина, сжимая в руках одежду. – А как же козы?
Я ничего не ответила и лишь пристально посмотрела ей в глаза.
- Да как же коз-то оставить без присмотра? – пробормотала женщина.
Внезапно в ее глазах загорелся злой огонек.
- Вот что… никуда я с вами не полечу! – поджав губы, ответила она резко.
Учетчик в очередной раз оказался прав. Какая ирония - между раем и козами она выбрала коз!
- Ну, что ж, не буду настаивать, всего доброго вам, - сказала я и направилась к челноку.
Поединок
Я очнулся от жуткого свиста и неистового рева зала. Веки разлепить не удалось, поэтому я попытался приподнять голову, которая налилась свинцом и гудела, как растревоженный колокол.
- Влад, вставай! – резанул по моим барабанным перепонкам голос тренера над самым ухом.
Я стиснул зубы, подтянул под себя колени и, трясясь мелкой дрожью, медленно приподнялся, опираясь на локти. Наконец, мне удалось разлепить опухшие веки и различить лицо склонившегося надо мной арбитра.
- Аут? – закричал он.
Я осторожно мотнул головой, в которой трудились тысячи отбойных молотков.
- Я продолжаю бой, - заплетающимся языком просипел я.
Раздался удар гонга, и меня поволокли в угол, где несколько пар рук тут же принялось освежать, поить и растирать мое обмякшее тело.
- Не подпускай его с левого плеча! Плечо! У тебя слабая защита! Защищай левое плечо! В этом твое преимущество! Все его внимание на твоем плече! Отводи все его внимание на свое плечо! Заставь его раскрыться!
Слова тренера вылетали как раскаленные ядра из жерла боевой пушки и попадали прямехонько в мою больную голову. Я покорно кивал головой, хотя и половина смысла сказанного не достигала моего сознания, мечтая лишь о том, чтобы ледовый компресс скорей унял боль. Порез над левой бровью обработали и залепили. Кислород из баллончика освежил легкие, и только тогда я обрел способность разглядеть то, что творилось вокруг.
Тренер надрывался так, словно пытался криком впихнуть в меня новую силу и сверхспособности. Зрители взволнованно гудели, арбитр, свесившись с ограждения, совещался с членами судейской коллегии. А мой противник Арамис сидел в противоположном углу в окружении своего тренера и его помощников, которые массировали ему мышцы, обливали жидкостью и шептали на ухо волшебные советы.
- Эй, - рявкнул мне в ухо тренер, - слушай сюда! Не отвлекайся! Сделай этого ублюдка! Он твой враг! Враг!
Враг? Что-то очень сильно поразило меня в этом слове. Враг. Враг. Я смаковал и перекатывал это слово, как твердый камешек во рту, пытаясь уловить его смысл. Я и сам стал твердым камнем, который можно было расколоть одним точным ударом.
Враг. Противник. Почему? Это я делаю его врагом! И тем самым наделяю его силой и желанием растереть меня в порошок. Чем больше я делаю из него врага, тем большей силой его наделяю. Постой, постой…так выходит, я дерусь со своей же силой!
Я видел красное разгневанное лицо тренера со вздувшейся веной на лбу, видел головы зрителей, заполнивших все ряды, но я ничего не слышал. Я словно был за звуконепроницаемым барьером. Что-то очень важное коснулось меня, чего я никак не мог ухватить.
Противник! Это я делаю из него врага и сделал себя его врагом. Он видит во мне врага, видит противника, которого надо уничтожить. Я сам вызываю у него такие мысли. Не успел прозвучать звук гонга, а я уже стоял на дрожащих ногах, сбрасывая с себя все полотенца и отталкивая помощников. Зрители завопили и засвистели. Я осторожно ступал на полусогнутых ногах в середину ринга. Арамис тоже встал. В его глазах я уловил короткое удивление.
Ты мне не враг, думал я, а я не твой враг. Ты мне не враг, ты такой же простой парень, как я, вынужденный зарабатывать на жизнь мордобоем. Ты такой же бедолага, что и я, - я твердил все это про себя снова и снова, не сводя глаз с Арамиса. Я даже не защищался, Арамис мог сразить меня одним сильным ударом. Мог. Но он не был моим врагом. И я тоже не был ему врагом. Он кружил вокруг и не чувствовал меня своим соперником. А я чувствовал его неуверенность, граничащую с паническим изумлением.
Со стороны его группы поддержки прилетел резкий выкрик, и словно беспощадный звук хлыста на мгновение отрезвил Арамиса. Он очнулся и заехал мне по скуле, но не попал, а слегка коснулся моего лица, и, не удержавшись на ногах, полетел в противоположную сторону ринга. Напряжение в зале достигло максимума. Часть зрителей, привстав, багровая от криков, вопила:
- Ты че тормозишь, Арамис! Врежь ему! Вмажь этому дохляку!
Арамис решительно повернулся ко мне, пытаясь скрыть едва заметное смущение, и пружиня на полусогнутых ногах, направился ко мне. Должно быть, у меня был довольно нелепый вид – полуживой дохляк с заплывшим глазом, даже не делавший попытки защищаться. Арамис скакал вокруг, выбирая во мне подходящую точку для нанесения эффективного удара, согнув жилистые руки в локтях, и никак не мог решиться на удар.
Мой тренер продолжал вопить:
- Бей его, бей! Не упускай время!
Я понимал, почему Арамис медлил с ударом – у него не было к этому побуждения, потому что я перестал быть его противником. Он не мог ударить воздух, он не мог ударить ничто. Я превратился в ничто – всем своим существом, всем своим сознанием. Более того, я стал одним целым с Арамисом, а он не мог ударить самого себя. Я видел набухшие вены на его истекавшей потом шее, чувствовал все более возраставшую его растерянность и твердил про себя: мы одно целое, мы одно целое.
Глубоко внутри себя я, как никогда прежде, испытывал абсолютную ясность и спокойствие. Я стал гибким и прозрачным. Я больше не излучал образ врага, которого нужно ударить, уничтожить, разорвать. Я был невидим. Враг исчез. Смысл поединка исчез. Мы просто по инерции кружили в каком-то невероятном танце. А потом наш странный мистический танец с Арамисом был прерван очередным ударом гонга.
Зал разочарованно взвыл. Мы с моим бывшим противником разошлись по своим углам, где на меня тут же накинулась команда помощников со своими живительными инструментами, а тренер принялся впиливать в меня очередную порцию боевого духа. Я был спокоен и уверен и, словно резиновая кукла, терпеливо переносил все манипуляции со своим телом.
Внезапно тренер смолк, в зале поднялся шум, а в углу напротив произошла какая-то суматоха. Арбитр забегал быстро и взволнованно от рядов с судейской коллегий до угла моего соперника. Гонг почему-то запаздывал с оповещением о начале следующего раунда. Тренер вытягивал шею, пытаясь разобраться в происходящем. Наконец, арбитр, после переговоров с судьями быстрыми шагами вышел на середину арены и провозгласил:
- Дамы и господа! В связи с неожиданным ухудшением состояния здоровья бойца Арамиса Молниеносного - бой объявляется законченным!
Добавить комментарий