СтандАрт

Опубликовано: 17 февраля 2006 г.
Рубрики:

Не открывая глаз, Борис пошарил рукой по постели. Пусто. Очень хорошо. Значит, оставив спящего хозяина, гости ушли и никого не забыли. А ведь могли, кстати. Или, что еще хуже, очередная энтузиастка, возомнившая себя музой, могла остаться по собственной инициативе, чтобы “бескорыстным служением Художнику внести свой скромный вклад в умирающее искусство”. Как-то одна такая затаилась среди неоконченных скульптур, заснула, а Бориса чуть инфаркт не хватил, когда в предрассветном сумраке одна из фигур зашевелилась.

“Отчего так получается, — подумал он с тоской. — Вроде уже настроился работать, но стоит заявиться очередной компании абсолютно тебе неинтересных, ненужных и совершенно пустячных людей, как ты с радостью все бросаешь и присоединяешься к общему веселью”.

В студии стоял космический холод — на ночь Борис открыл окна, чтобы избавиться от дыма, запаха объедков и перегара. Дым за ночь выветрился, но отвратительный застарелый табачный запах остался. И тут уж могло помочь только одно — освежить его первой за день сигаретой.

Зазвонил телефон. Говорить ни с кем не хотелось, но это мог оказаться заказчик, и Борис взял трубку.

— Да?

— Привет. Это Ирина.

— А, привет.

— Мы направили к тебе очередную претендентку.

— О, черт...

— Что-то не так?

— Я же просил предупреждать заранее, — вздохнул Борис.

— Ну, извини, так получилось. А что, не вовремя? У тебя там кто-то есть?

— Слава богу, никого. Легенда стандартная?

— Да. Погоди, сейчас взгляну. А, вот: претендентка на “Мисс Россия”, блондинка, зовут Елена, знакома с тобой около месяца. Предполагается, что у тебя заказ на скульптуру в стиле “ню” и ты упросил ее позировать. Матрица ментальности стандартная, тип два с небольшими вариантами. Возможный коэффициент интеллектуальности — девяносто. Два-три дня тебе хватит?

— Господи, как я устал, ты бы знала.

— Не разменивайся по мелочам, — усмехнулась Ирина, — или ты все музу ищешь?

— Уже не ищу. Выродились музы. Общая дегенерация и деградация, стандартизация красоты и полный упадок нравственности...

— Боже, как тебя скрутило. Ну-ну, не отчаивайся. Кстати, часикам к трем жди еще одну. Выставим на “Мисс Европа”. Зовут Инга, коэффициент...

— Знаешь что, дорогая...

— Знаю, знаю. Вечером жду отчет. Пока.

Борис посидел на кровати, собираясь с силами. Надо бы хоть немного прибраться. Он принес мусорное ведро, покидал в него бутылки и, стараясь ничего не рассыпать, завернул в газеты остатки еды. Так, теперь создать рабочую обстановку. Он заварил кофе в термосе, задрапировал подиум, установил свет и огляделся, проверяя все ли на месте. Глина или пластилин? Пусть будет глина.

Когда Борису предложили эту работу, он, помнится, возгордился необычайно. Еще бы! — признание как ценителя и знатока, как хранителя классических традиций и эталона прекрасного. “Доллз инкорпорейтед”, якобы модельное агентство пачками клонирует красоток, вживляет память, выставляет на очередную “мисс”, а потом собирает призы и рекламные контракты. Схема чрезвычайно проста — как это раньше никто не додумался! А он только оценивает внешние данные. Экзаменатор, консультант, тестировщик...

В дверь настойчиво позвонили. Ну, знаток и хранитель, пора за работу.

— Доброе утро, любимый, — у девушки было миленькое личико с пухлыми губками и широко распахнутыми васильковыми глазами, — извини, я немного задержалась.

Чмокнув Бориса в щеку, Елена прошла в студию. Он вытер помаду и поплелся следом.

— Вау! Новый музыкальный центр! Очень красиво.

Борис вспомнил, что давно не давал “Доллз” описание своей студии. Хотя Ирина недавно приходила сюда, могла бы и освежить программу ложной памяти.

— Угу, я его вместо будильника использую.

— Фи, как это обыденно, — Елена сморщила носик, — я люблю праздник, ты же знаешь. Заведи что-нибудь красивое, — она прошла за ширму и зашуршала там одеждой.

Борис послушно поймал музыкальную программу. Под заупокойную мелодию кто-то сообщал слушателям о своей несчастной судьбе.

— А почему так холодно? — спросила Лена из-за ширмы.

— В холоде ты лучше сохраняешься, — хмуро пробормотал Борис.

— Что? Не слышу! Ты хочешь, чтобы я заболела?

— Ни в коем случае. Я тебе калорифер поставлю.

Он включил обогреватель и стал разминать глину, смачивая ее водой. Лена показалась из-за ширмы, закутанная в махровую простыню. Взойдя на подиум, огляделась, вздохнула мученически.

— Что мне делать?

— Сейчас подумаем.

— А ты не мог заранее решить, что будешь лепить?

Рассказать, что помешала очередная компания? Нет, лучше не надо. Не дай Бог, упреки, не приведи Господь, слезы. Или того хуже — скандал.

— Мне нужно поймать движение, — заявил Борис, — я не могу представить все в голове. Так, — он потер ладони, — ты не могла бы повернуться, поднять руки? Нет, простыню, пожалуйста, сними.

— Это обязательно?

“Ты с ними построже”, — напутствовала его Ирина.

— Опять? — спросил Борис. — Мы же договорились. Я не в состоянии лепить обнаженную натуру с одетой женщины.

— Ты хоть понимаешь, что мне не по себе?

— В постели ты не такая стеснительная.

— Это совсем другое, — она, похоже, не удивилась. Значит, Ирина ввела в память интим. — Ты ведь меня рассматривать будешь!

— О, черт, — Борис с маху шмякнул кусок глины о фанеру, — я же скульптор! Это все равно, что врач. Ты ведь не стесняешься на приеме у врача?

— Ну, хорошо, хорошо. Я сделаю, как ты хочешь. Но мне это непросто, так и знай! Скажи, ты меня любишь?

— Да.

— И я тебя тоже.

Она скорбно вздохнула и опустила руки. Простыня скользнула по бедрам и сложилась у ног пушистым сугробом. Приподняв голову и чуть отведя назад плечи, Лена устремила глаза вдаль. Кроткая покорность судьбе и готовность вытерпеть ради любви любые испытания отразились на ее лице. На щеки взошел румянец, чуть задрожали полные губы.

— Ты этого хотел? — спросила она звонким голосом.

Борис почувствовал себя Торквемадой на допросе обвиненной в колдовстве девственницы.

— Почти, — буркнул он, — расслабься, пожалуйста. И не надо такой жертвенности.

— Какой ты нудный, Стойков.

— Представь, что ты просто стоишь... в очереди, что ли. Или ждешь автобус.

Обходя подиум по кругу, он разглядывал ее тело, оценивая с точки зрения формы. Пожалуй, все безукоризненно.

“Даже слишком, — подумал Борис. — Тонкая талия, высокая девичья грудь с темными шишечками сосков, в меру широкие бедра, упругие ягодицы. Девичество, переходящее в женственность. Я бы предпочел какой-нибудь маленький изъян, присущую только ей индивидуальность. Говорил ведь Ирине, что стандарт стандартом, но нельзя наделять всех идеальной фигурой. Так нет же, штампуют своих “мисс”, как лепешки для пиццы”.

Лена, поворачивая голову, следила за его реакцией.

— Что ты там рассматриваешь? Целлюлит? — забеспокоилась она, пытаясь заглянуть себе через плечо. — Не может быть!

— Все в порядке. Подними руки.

Позабыв о маске смущенной девушки, она с видимым удовольствием подняла руки и, заложив их за голову, немного прогнулась, справедливо полагая, что грудь от этого только выиграет.

— Так хорошо?

— Угу.

Чего-то явно не хватало. Ущербность какая-то в ней ощущалась. И фигура божественная, и личико симпатичное... не омраченное интеллектом... Кукла — она кукла и есть. Настроение испортилось.

“Дам отрицательный отзыв, а она займет призовое место и что тогда?” — спросил себя Борис. И сам же ответил: “Опять лишат меня премии, вот что. Ну, и черт с ними. Художник не продается, во всяком случае, не за те гроши, которые платит “Доллз”.

Он вернулся к куску фанеры, снова намочил руки и принялся сосредоточенно, боясь упустить возникшее состояние, разминать глину. Сегодня мы не будем ваять очередную “Радость бытия”. Сегодня мы постараемся передать миру нашу “Печаль”. Нет, “Усталость!” Да, точно. Но это будет моя усталость. Не пресыщенность, не отвращение, а просто “Усталость”. Моя вселенская, непреходящая, всеобъемлющая...

— Мне долго так стоять?

— Присядь, пожалуйста. Можешь представить, что ты устала?

— После любви?

— Нет. Просто устала. От работы, от жизни. Подумай о чем-нибудь грустном. Опусти плечи и наклони голову.

— Но тогда не будет видно лицо.

— Мне сейчас главное — передать форму.

— Ну, хорошо.

Лена присела на подиум и, пригорюнившись, опустила голову. Некоторое время Борис сосредоточенно работал, поглядывая на нее. Постепенно под пальцами возникала фигурка женщины со склоненной головой. Волосы полускрыли лицо, светлой волной легли на плечи и грудь. Она как бы прислушивалась к себе, перебирая, словно бусинки на нитке, прошедшие годы. Раздумывала о том, что в жизни не удалось, многое ли еще предстоит... Борис убрал стекой лишний материал и замер на мгновение. Конечно, в идеале, надо чтобы модель не изображала усталость, а действительно чувствовала изнеможение, но это — когда перейдем к деталям. Надо будет заставить ее позировать вечером, а лучше ночью! Под утро, когда больше не хочется ласк, когда любовь становится пресна, как черствый хлеб, когда ни одной мысли в голове и хочется только спать, спать...

Неожиданно Лена всхлипнула.

— Что, что такое? — забеспокоился Борис.

— Ты же сам предложил подумать о чем-нибудь грустном, — она всхлипнула снова, на этот раз громче.

— Ну, не до такой же степени, чтобы расплакаться.

— Все, все, я больше не буду, — она вытерла ладонью глаза и шмыгнула носом, — а ты правда меня любишь?

— Конечно, — преувеличенно бодро ответил Борис.

— Но мы до сих пор не купили кольца.

— Какие кольца?

— Ну, если мы помолвлены, то совершенно необходимо купить кольца.

“Господи Боже, — ужаснулся Борис, — это еще что? По легенде я просто попросил ее позировать. А собственно, чему я удивляюсь? Практически все непрофессиональные натурщицы считают, что позирование в обнаженном виде — лишь прелюдия к близким отношениям. А близкие отношения полагают, чуть ли не началом совместной жизни. Да, наверное, мы были близки. Ты это помнишь, дорогая, я — нет. У тебя память имплантированная, у меня — природная, своя, настоящая. Но если каждую близость считать помолвкой... Впрочем, вспомнил он, помолвка еще ни к чему не обязывает”.

Борис прикинул финансовые возможности. Недавно две работы ушли в частную коллекцию. Слава богу, мода на домашнюю скульптуру возвращается. А “Доллз”, конечно, деньги вернет.

— Ах, кольца... безусловно, кольца надо купить.

— Ты — чудо, — Лена вскочила и, подбежав, прильнула к нему, — как я тебя люблю! Заканчивай быстрее и пойдем. Я знаю отличный магазин.

Подняв руки, чтобы не испачкать ее, Борис закрыл глаза и вздохнул:

“Никогда не мог отказать красивой женщине, а бабы это чувствуют и вьют из меня веревки... Ладно, когда натуральные, а то ведь клон, “барби”, чебурашка. Не могу я сказать: дорогая, мы просто добрые знакомые. Ты — модель, я — художник, давай ограничимся этим”.

Он почувствовал, как ее горячее тело все сильней прижимается к нему, опустил взгляд на приникшую к груди светлую голову и попытался высвободиться. Не удалось. Держали его крепко.

 

Кольца под стеклом, играя всеми гранями камней, бросали радужные блики на лицо склонившейся к ним Елены. Актинии, подумал Борис, настоящие актинии. Притаились в полутьме моря и ждут жертву, завлекая ее переливами красок. Продавщица, интимным шепотом представляя товар, выкладывала коробочки, в которых на черном бархате уютно покоились бесполезные побрякушки.

— Важно, чтобы украшение сочеталось с цветом глаз, подчеркивая их безупречностью формы, но не затеняя природным блеском оправленного в металл камня. Вам, несомненно, нужно носить только золото! Лучше, конечно, платину с золотыми инкрустациями. Современный дизайн предполагает использование в таких украшениях исключительно бриллианты.

— Вот это колечко, — как бы в задумчивости, Лена надела на палец массивное кольцо с камнем, размером в половину кирпича, — как тебе, любимый?

Борис сразу понял, что вернуть кольцо теперь можно только вместе с пальцем.

— Хм... — он прокашлялся, — мне кажется, по знаку Зодиака...

— Бриллиант и платина, — холодно прервала его продавщица, — не говоря уже о золоте, подходят всем знакам Зодиака. С этим кольцом изумительно сочетаются вот эти серьги, кулон и браслет, — обратилась она к Лене. — Для свадебного гарнитура...

— У нас только помолвка, — твердо заявил Борис.

Расплачиваясь в кассе, он позлорадствовал, что эта консультация обойдется “Доллз” в круглую сумму.

— Надеемся еще не раз увидеть вас в нашем магазине, — сладко пропела продавщица, провожая Елену до дверей.

“Только без меня”, — подумал Борис.

На улице, отставив руку с кольцом в сторону, Лена полюбовалась игрой камня.

— Как я люблю дорогие подарки. Скажи, мы ведь будем сюда заходить, милый?

— Каждый день.

— Ах, как я тебя люблю. Однако, мне пора. Я тебе позвоню, — она чмокнула его в щеку.

Борис смотрел, как она уходит. Вся такая воздушная, легкая, как перышко, беззаботная, как стрекоза в начале лета. Один из образцов современной женщины. Впрочем, только ли современной? Беспечность, беззаботность, неумение или нежелание заглянуть в завтра, предвидеть хоть какие-то последствия... Всегда так было. Что сейчас, что десять, двадцать, наверное, и сто лет назад. Жванецкий писал, что женщины бывают двух типов: прелесть, какие глупенькие, и ужас, какие дуры. А в дополнение рядом должен быть кретин, который превозносит женщину только за то, что у нее от природы смазливая мордашка, ноги от подмышек и чрезмерно развитые молочные железы.

Борис посмотрел на часы и огляделся в поисках такси. Скоро его ждет встреча еще с одной ипостасью современницы.

продолжение следует

Добавить комментарий

Plain text

  • HTML-теги не обрабатываются и показываются как обычный текст
  • Адреса страниц и электронной почты автоматически преобразуются в ссылки.
  • Строки и параграфы переносятся автоматически.
To prevent automated spam submissions leave this field empty.
CAPTCHA
Введите код указанный на картинке в поле расположенное ниже
Image CAPTCHA
Цифры и буквы с картинки