Ну вот видите. Глава государства, оказывается, просто не знал, что по бесланской школе № 1 били из гранатометов, огнеметов и танковой пушки. Вообще понятия не имел, что операция была не ювелирная. И что жертв так много.
Ну, не доложили. И по телевизору не показали. И газеты как набрали в рот воды. А которые не набрали — тех не доставили. Да и некогда главе государства газеты читать, тем более — в Сочи.
Так что он, собственно говоря, был не в курсе. Но теперь, когда родители погибших детей все ему рассказали, — непременно разберется. Уже и приказ такой отдал, соответствующий.
Несчастные родители вышли от него якобы с просветленными лицами — это-то пресса не упустила сообщить.
Потому что — так надо понимать — кроме личной страшной утраты, их мучило еще и сомнение: неужели этот человек — не самый человечный в мире?
И вот теперь они хоть отчасти утешены. Он ни сном ни духом. Он ничего не знал.
И поэтому нет смысла задавать ему главный, роковой вопрос. Которого, между прочим, никто еще не посмел сформулировать. Поскольку ответ, в общем-то, очевиден.
Вот этот вопрос: а как вы собирались спасать заложников? Какой у вас, собственно говоря, был план? Какие идеи?
Только это и хотели бы услышать родные погибших: что катастрофа произошла по несчастной случайности; что не взорвись ни с того ни с сего одна граната в спортзале захваченной террористами школы — никакого штурма, конечно же, не было бы.
Или был бы не такой. Ни беспорядочной стрельбы из всех видов оружия. Ни пожара. Применили бы какую-нибудь хитрость, затянули бы переговоры, выцарапывали бы детей — выторговывали бы — хоть поодиночке (Аушеву же удалось! вывел целую группу), — короче, победили бы темных злодеев умом и умением; у нас ведь такие специалисты, такие профессионалы; не может быть, чтобы не придумали, как выручить заложников.
И не может же быть, что и не думали об этом. Что сходу списали в неизбежную убыль несколько сот жизней, в том числе детских. Что сразу поступила директива: переговоры исключены! позора, как в Буденновске, не будет! будет непоколебимость! чтобы впредь неповадно! — и оперативный штаб решал одну-единственную проблему: как скрыть от местного населения, что все решено. Что дети приговорены. Во имя непоколебимости.
Там, в Беслане, люди не в силах в это поверить и до сих пор.
Да ведь и в самом деле невероятно. Не каменные же сердца у начальников, не из киселя же — мозги.
2 сентября прошлого года, ночью, перед отъездом в Беслан, я и то писал — и собирался напечатать:
“…на Вас вся надежда, господин президент. На какой-то Ваш абсолютно непредсказуемый поступок.
Потому что штурм-то, к сожалению, предсказуем. Если враг не сдается, его уничтожают, и так далее.
Но ведь в Вашем распоряжении лучшие умы великой страны. С ними вместе — не может быть, что Вы не придумаете что-нибудь другое. Не тривиальное. А такое, что весь мир ахнет. И зауважает Вас. И нас.
Вы правильно сказали приезжему какому-то королю: необходимо сделать всё, чтобы спасти заложников. Сделать для этого всё.
Всё — это не просто много. Это даже не всё возможное. Это просто всё.
И если это всё будет сделано — Россия, вот увидите, всей грудью вздохнет. И начнет выздоравливать.
Потому что больна она — дефицитом доброй воли.
Я, конечно, не про людей — про государство. Про его инфантильное упрямство...
Да что говорить. Вы сами все знаете. Но сейчас не до того, чья правота когда-то была правей. Сейчас вообще все ерунда, кроме того, что происходит в спортзале бесланской школы №1. И в Вашем сердце.
Потому что решается судьба”…
Такой вот наивный лепет. Кто же знал, что уже через 12 часов текст протухнет. И что адресат совершенно ни при чем.
(Это, между прочим, песенка Дуремара в кинофильме по “Золотому ключику”: “А я тут ни при чем! Совершенно ни при чем!”)
Но хоть бы и причем. По всей по правде — разве справедливо всю вину взваливать на него, на его присных, вообще на государство?
А мы-то с вами, господа народ? Разве не предчувствовали, чем все кончится? А ежели предчувствовали — отчего не вышли 2 сентября миллионными толпами на улицы городов: дескать, делайте что хотите, а только чтобы дети обязательно остались живы?
Вышли бы — спасли бы.
Не вышли — не спасли.
Это, значит, у нас такие сердца, такие мозги.
Вот и все. А сострадать поздно. И мемориалы разводить.
В Беслане памятников достаточно. Сталин позолоченный, Ленин серебристый.
Тоже непоколебимо стоят, олицетворяя принципы, которыми мы не поступимся ни за что. Детьми — чужими — дело другое.
Добавить комментарий