Выборы 1988 года в Израиле показали, насколько расколото было израильское общество по отношению к интифаде. Она была главной темой предвыборных дебатов. Как относиться с этому движению? Половина Израиля стояла за переговоры с палестинцами, вторая – за «железный кулак». Результаты соответствовали настроению: мелкие крайние правые и левые партии получили минимально одинаковое количество голосов, Ликуд во главе с Шамиром - 40, Авода во главе с Пересом -39. Перес стал вице-премьером, Шамир – премьер-министром уже без какой-либо ротации на все четыре года. Это был пик его карьеры.
Он уже был премьером, но только потому, что Бегин неожиданно ушел в отставку, освободив ему место. Шамир шел на выборы с лозунгом подавления интифады, потрясшей израильское общество. Если в программе Переса предусматривалось достижение компромисса с палестинцами, то Шамир говорил о том, что любая уступка угрожает существованию Израиля как государства.
Об этом человеке стоит сказать несколько слов. Он, как и многие израильтяне его поколения, потерял семью в Холокосте. Провел двадцать лет в подполье, был членом боевой организации «Иргун», лидером ее боевого крыла «Стерн Ганг», почти десять лет работал в Моссаде. Все это не могло не наложить отпечаток на свойства его характера: он был подозрителен, молчалив, некоммуникабелен и крайне неохотно делился информацией даже с друзьями. Если они вообще у него были. Поэтому не вызывает удивление, что его отношение к арабам не знало оттенков: враги, желающие уничтожить Израиль и сбросить евреев в море.
Но это совсем не означало, что Шамир не хотел мира. Именно из-за желания мира он и был неуступчив в вопросах территорий и беженцев. Однако такая позиция никак не способствовала достижению хоть какого-то соглашения. О Шамире говорили, что это человек двух измерений. Первое – длина Израиля, второе – его ширина. Если измерять его историческое видение Израиля в дюймах, то он не отдаст ни одного. Поэтому ни о каком промежуточном соглашении, где надо было бы поступиться частью территории, не могло быть и речи. Его кредо можно было обозначить следующим образом: мир и безопасность – двойники. И достигаются эти цели только через сильный Израиль в безопасных границах.
Но отмахнуться от интифады не удавалось. Часть израильтянбыла уверена, что ее замыслили и воплотили в жизнь в штаб-квартире ООП в Тунисе. Потому ее задачей было уничтожение Израиля, но никак не получение палестинцами независимости. Но ситуация в самой ООП менялась. Прежде всего, из-за изменения политики СССР в этом регионе. Советы сократили военную помощь Сирии и стали убеждать руководство ООП признать Израиль на основе резолюции ООН 242. Не будем забывать, что именно СССР был главным патроном ООП практически во всех вопросах. Но самое большое, на что были согласны в Тунисе, это на разделение Палестины на две части согласно плану ООН от 1947 года. На этих условиях Арафат никогда не нашел бы партнеров со стороны Израиля. Понимая это, он официально изменил свою позицию и перешел к признанию резолюции ООН 242. Но партнеров по переговорам со стороны Израиля все равно не нашел. Израильтяне не верили в его искренность. Как, кстати, и американцы.
А почему евреи должны были верить Арафату, если он не менял программы своей организации? В ней отрицалось разделение Палестины и содержался призыв к установлению только палестинского государства. Почему евреи должны были верить его медоточивым речам, когда в Израиле взрывали автобусы, расстреливали людей и нападали на евреев за границей? Кнессет Израиля в 1989 году принял резолюцию, в которой подтверждалось, что Израиль не будет разговаривать с ООП. После терактов Ицхак Шамир успешно противостоял всем призывам к переговорам. Народ был на его стороне. Израильтяне пошли дальше – они упрекали США, что те ведут переговоры с террористами. Под израильским давлением американцы шаг за шагом занимали все более жесткую позицию на тунисских и других переговорах. Они не были заворожены дипломатией Арафата.
Но интифада-то продолжалась. И в Израиле появились «диссиденты». Стали раздаваться голоса, что закон, принятый Кнессетом в1986 году,запрещающий контакты с ООП, устарел. Приходит время переговоров. Даже Рабин, проповедник жесткого курса в отношении участников интифады, высказался в пользу контактов с палестинцами, назвав их единственной силой, представляющей арабское население. Шамиру не удалось провести закон, лишающий иммунитета членов парламента, которые встречались в Европе с палестинцами. В обществе стали задаваться вопросам, не слишком ли большую цену платит страна, пытаясь удержать оккупированные территории. Пришло понимание, что ближневосточный конфликт - это, во-первых, конфликт уже не с арабскими государствами, но, прежде всего, с палестинцами, и во-вторых, без разрешения его никакого прогресса в этом регионе не предвидится. Интифада создала новую ситуацию.
George_H._W._Bush_President_of_the_United_States_1989_official_portrait.jpg
Шамир не сидел сложа руки в надежде на то, что интифада сама себя изживет. Он внес свои мирные предложения, принятые в Вашингтоне с «осторожной поддержкой». Суть их заключалась в том, что интифада должна прекратиться, после этого можно будет провести выборы делегации, представляющей палестинцев на переговорах с Израилем по поводу установления окончательного статуса этих территорий. Но только после окончания интифады и восстановления мира и порядка на территориях. Без этих условий провести какие-либо легитимные выборы без запугивания и насилия со стороны ООП было невозможно.
Буш сделал упор на установление самоуправления на первом этапе, дав понять, что дальнейшую судьбу Палестины можно решать поэтапно. При этом он ссылался на кэмп-дэвидские соглашения, в которых говорилось о двух этапах.
В мае 1989 года Кнессет утвердил план выборов на территориях. Перефразируя Ходжу Насреддина, можно сказать, что дело осталось за малым: уговорить палестинцев. Конечно они отвергли план. Причин привели много. Выделим две главных. Первая – выборы исключали ООП из процесса. И вторая – палестинцы, проживающие не на территориях и в Восточном Иерусалиме, в выборах не могли участвовать. Палестины увидели, что их за нацию не считают. Арабские лидеры последовали примеру и тоже отвергли план.
С другой стороны, многие члены партии Ликуд полагали, что Шамир слишком далеко зашел в уступках палестинцам. Сторонники жесткой линии смотрели дальше выборов и считали, что они будут только предтечей дальнейшего развития событий: приведут к переговорам о разделе территории и, в конечном итоге, к ее разделению. На чрезвычайном заседании ЦК Ликуда были предложены такие ограничения по поводу этих переговоров, что они сводили план Шамира практически на нет. Более того, Ликуд отверг план президента Египта Мубарака, который был поддержан Госсекретарем Бейкером. Десять пунктов этого плана включали признание Израилем результатов выборов, свободу агитации, отсутствие израильских войск на избирательных участках и присутствие иностранных наблюдателей, и так далее… То есть план этот делал выборы легитимными в глазах мировой общественности. Надо заметить, что левые Израиля не возражали против плана египтянина. Кабинет Министров раскололся надвое: шесть – шесть. Опять тупик.
Был еще план Бейкера. Он предусматривал встречу в Каире, включение в список палестинской делегации двух представителей беженцев и одного жителя Восточного Иерусалима (их личности должны быть одобрены Израилем). Там много чего предусматривалось, Бейкер проделал огромную работу, убедив ООП и египтян дать согласие на его предложения. Но подробности уже неинтересны, ибо в конечном итоге этот план тоже был отвергнут противниками всяких соглашений. Пропасть между позициями США и Израиля росла.
Шамир сумел сформировать правительство большинства без Аводы. Новый кабинет отверг даже его собственный план, которому к этому времени было уже больше года.
В своих показаниях Конгрессу Бейкер обрушился с критикой на Израиль и симоволически дал тому номер телефона Белого Дома со словами: «Позвоните по этому номеру, когда будете готовы к серьезным переговорам». Палестинцы и арабы аплодировали.
Но вместе с тем, американцы заблокировали предложение Совета Безопасности послать международную делегацию для проверки условий на Западном Берегу и в секторе Газа. Они оказались в одиночестве, но Израиль не предали. Более того, они прервали контакты с ООП в июне. Причина проста – террор! Присовокупить сюда можно отказ Арафата осудить атаки палестинцев. Рассматривая ситуацию того времени, поражаешься, насколько ООП и его руководство было слепо, надеясь, что акты террора сломают евреев. Психологический эффект был достаточно сильным – гибли в основном мирные люди, но израильтяне только теснее сплачивались вокруг противников всяких переговоров с террористами.
Их можно понять. У человека погибли близкие от акта террора. Ему все равно, кто их убил: бандиты Абу Нидаля или террористы Арафата. Для него это палестинцы! Ему, как и любому израильтянину, уже неинтересно, какие между этими убийцами существуют отличия.
Кроме того, противники переговоров имели вполне резонные соображения: Ближний Восток - это не Европа, где государства после двух страшных войн уже научились решать возникающие проблемы мирным путем. Ближний Восток – это регион насилия и войн. Здесь достаточно появиться воинствующему диктатору – пусть не сегодня, в будущем. Он, получив поддержку своего народа, разорвет все договоры, подписанные с Израилем, и атакует страну уже с позиций не террористической группировки, но другого государства. И такая возможность может возникнуть на территории Западного берега и Газы!
Эти доводы получили косвенное подтверждение, когда Саддам Хуссейн вдруг атаковал Кувейт!
Потому инициативы Мубарака, Бейкера и ООП тихо затухали одна за другой. Интифада стала выдыхаться к середине лета 1990 года. Как всегда в таких случаях, палестинцы начали искать виноватых среди своих. Это вылилось в убийство людей, подозреваемых в сотрудничестве с Израилем. Таких только в 1991 году оказалось больше 150 человек. Можно смело сказать, что Шамир начал побеждать! Политический климат в стране изменился.
В это же время произошло событие, переключившее внимание всего мира с Израиля на Кувейт, который был мгновенно захвачен Ираком. Заслуживают внимания позиции сторон. Палестинцы и иорданцы встали на сторону агрессора. Израильтяне сразу же напряглись, но не потому что диктатор захватил маленькую страну. Из-за позиции Иордании. Разведка донесла, что король концентрирует войска на границе с Израилем. Евреям только этого не хватало. А если король пропустит иракские войска через свою страну, объединится с ними, то атака на Израиль будет неминуемой. И тогда на сторону двух Хуссейнов может встать весь арабский мир! В этом конфликте Кувейт обождет. Сначала надо покончить с евреями.
До израильтян дошло, что Иордания - это еще и буфер между Ираком и Израилем. Ситуацию с соседом надо было разрешать немедленно. Дело не допускало отлагательств. Начали с того, что изменили тон в отношении короля и самого королевства. Дали понять, что заинтересованы в сохранении его режима. Затем Шамир встретился с королем в его резиденции в Лондоне. В той же самой, где король так неудачно встречался с Пересом. Опять же был подан кошер по заказу короля. Но эта встреча закончилась иначе. Эхуд Барак, бывший тогда Замначальника Генштаба, прояснил королю ситуацию и в ответ получил его честное слово, что никаких нападений не будет и второй Хуссейн не введет свои войска в королевство. Честного слова короля оказалось достаточно, чтобы напряжение на границе спало и израильские войска вернулись к обычному режиму.
На совещании в Каире, посвященном защите Саудовской Аравии от возможной атаки Саддама Хуссейна, только две делегации выступили против этой защиты: ООП и Ливия. Как вышло, что Арафат не побоялся пойти против всего арабского мира, от поддержки которого зависела само существование его организации, остается загадкой. Он публично заявил о военной поддержке Ирака. Поведение, на первый взгляд, странное. Но Арафат учитывал настроения палестинцев. Несмотря на интифаду, Израиль не дрогнул. Арабы Израиля были глубокого разочарованы и считали, что именно недостаток военной силы привел их к поражению. Саддам Хуссейн казался им единственной, пусть призрачной, надеждой. Военная мощь Ирака, сломившего Кувейт в считанные дни, была весьма наглядной. Атака на королевскую фамилию казалась палестинцам началом революции в арабском мире. Они тем более оказались на его стороне, ибо С. Хуссейн проводил прямые параллели между оккупацией Кувейта и Западного берега с Газой. Почему, вопрошал он, весь мир требует моего ухода с бывшей земли Ирака и не требует этого от Израиля?
Конечно саудовцы ответили подобающе: потребовали сменить руководство ООП и прекратили всякую помощь. ОАЭ выслали из страны представителей Арафата. И так далее…
А как из-за этой позиции пострадал в Израиле имидж Арафата, даже невозможно описать. Он сразу же потерял поддержку тех, кто ратовал за переговоры с ним. Как! Этот человек встал на сторону мерзавца, который обстреливает «Скадами» нашу страну! О каких переговорах с ним вообще может идти речь!
Ситуация для палестинцев, проживающих на оккупированных территориях, осложнилась еще одним весьма существенным обстоятельством: евреи из СССР наконец-то стали приезжать в страну. Только в декабре прибыло 35 000! Ежемесячно в страну обетованную прибывали до 20 000 человек. За один только 1991 год вклад россиян в рост населения составил 135 000! Подавляющему большинству нужна была работа. Естественно, что вновь прибывшие вытесняли палестинцев с насиженных мест. Советским евреям было больше доверия – они-то не убивали своих работодателей, как это порой делали арабы.
Оставим иронию. Поговорим серьезно о советской иммиграции и ее влиянии на ситуацию в Израиле. Об этой иммиграции и ее роли в жизни страны написаны статьи, эссе, доклады, научные работы и даже книги. Переоценить ее значение невозможно. Именно эта иммиграция превратила провинциальную в плане науки страну в империю хайтека. Десятки тысяч людей с высшем техническим и гуманитарным образованием повернули страну в сторону новейших достижений в электронике, компьютерной технологии, медицине… В общей сложности за время перестройки в СССР и после нее в страну переселилось больше миллиона человек. Для такой крошечной страны, как Израиль, это «нашествие» оказалось и благом, и тяжким бременем, с которым страна, увы, не всегда справлялась должным образом.
Не надо об этом забывать. Остро встали проблемы с расселением вновь прибывших, с их устройством на работу… Люди знали английский, пусть кое-как, но не иврит. Русских иммигрантов надо было обучать не только новому языку, но и новому отношению к работе, просто новому отношению к повседневной жизни. Но Израиль справился в конечном итоге. Уехавших в другие страны (в СССР вряд ли кто вернулся) было сравнительно немного. Страна ощутила себя в новом качестве. Этот миллион добавил израильскому народу уверенности в своей непобедимости перед любым агрессором. Они изменили даже демографическую ситуацию на оккупированных территориях. Достаточно сказать, что, если с 1968 по 1990 года количество новых строений увеличилось на 20 000, а общее количество поселенцев уменьшалось из-за интифады, то только в 1991 году построили 13 000 новостроек! В этом же году общее количество поселенцев возросло на 112 000! Именно тогда Шарон, тогдашний министр строительства, получил кличку «бульдозер». И это были не просто укрепленные форты, где евреи отсиживались в осаде. Поселения можно смело назвать городами. С отелями, учебными заведениями, фабриками и автобусными линиями, коммерческими центрами, супермаркетами, бассейнами, клубами… В них проводились израильские чемпионаты. Попробуйте разрушить такое «поселение». К этим городам прокладывались дороги, обходившие арабские деревни. Появление таких городов говорило и еще и том, что люди перестали бояться интифады.
Такое стало возможным в большой степени благодаря приезду в страну советских евреев. Это великое переселение изменило демографический и политический характер страны. Таких изменений страна не знала со дня своего основания. По значению своему советская иммиграция не уступит результатам великой Шестидневной войны!
Война за освобождение Кувейта закончилась 26 февраля 1991 года полным разгромом Ирака. За время войны на Израиль за одну неделю упали 39 «Скадов», большая часть которых приземлялась в пригородах Тель-Авива. Интересно, что днем еще 17 января пресс-секретарь министра обороны Израиля заявил по радио, что граждане могут спать спокойно, ибо Ирак уже разгромлен. А вечером на страну упали первые восемь «Скадов». Это была первая воздушная атака на Израиль с 1948 года. «Скады» обладали технологией каменного века, их называли «летающими мусорными ящиками». Но противоракетные установки «Патриот» оказались еще хуже. Не было сбито ни одного «Скада». Химических боеголовок на них не было, как не было и больших людских потерь. Но они все же были! Можно добавить сюда более тысячи разрушенных домов. Общий ущерб составил более 250 миллионов долларов. И израильтяне большую часть своего свободного времени проводили в закрытых помещениях из-за постоянной химической угрозы. Поэтому понятно было раздражение евреев, которых администрация Буша настоятельно попросила не отвечать на обстрелы, из-за боязни развались хрупкую антииракскую коалицию между Вашингтоном и его арабскими союзниками. Однако Д. Чейни, бывший у Буша Министром обороны, по дипломатическим каналам предупредил С. Хуссейна, что Израиль готов атаковать Ирак с помощью неконвенциального оружия, если Скады будут начинены химической отравой. То есть Хуссейну дали понять, что у Израиля оно тоже есть! Диктатор не рискнул поднимать ставки.
Кувейтский кризис усилил позиции Шамира. Проведи он выборы весной 1991 года, его партия получила бы значительное преимущество. Но никак не подавляющее, ибо у сторонников компромисса нашлись свои доводы после этой войны. Они заключались в том, что сегодня, в девяностые, Израиль должна выручать не столько территории, сколько технологическое превосходство. Когда был захвачен Синай, пространства этого полуострова были защитой от внезапного нападения танковых армад египтян. Но сегодня ракеты С. Хуссейна беспрепятственно долетали до Израиля и наносили значительный ущерб. Стране крупно повезло, что она обошлась минимальными человеческими потерями. Верующие люди всерьез утверждали (а попробуй поспорь с фактами), что Бог держал над страной руки. А следующее поколение ракет может быть более точным и сильным проникающим оружием. Поэтому стратегическая важность территорий отходит на второй план. И было еще одно немаловажное событие: союз США с арабскими государствами, даже такими, как Сирия! Американцы могли потерять интерес к Израилю как к стратегическому союзнику. Доктрина президента Никсона могла быть задвинута в чулан. В тот момент чего не хватало Израилю, так это красноречивого оратора, такого, как Черчилль, сумевшего в начале войны с Гитлером найти слова, сплотившие английский народ вокруг своего лидера. Как писал журналист: «Скажи хоть что-то, Шамир! Мы не требуем от тебя красноречия Черчилля, но не молчи»! Шамир молчал. Но в январе 1992 года он вызвал маленький взрыв недовольства, связав приезд советских евреев с «большим Израилем». Иммигрантов можно понять: они ехали за лучшей жизнью, но не «осваивать целину» в виде строительства поселения. Причина молчания Шамира стала понятной после его поражения, когда в интервью газете Маарив он сказал, что поражение лишило его возможности расширить строительство поселений, и за десять лет совершить демографическую революцию на территориях. Пятьсот тысяч евреев должны были жить на Западном Берегу и в Газе. Без этого не было смысла говорить об автономии, ибо Израиль превратился бы в палестинское государство. Сделай он такие заявление перед выборами, поражение его партии могло бы стать сокрушительным. А для выборов манифестом его партии стал лозунг достижения мира «через постоянные и серьезные усилия». Но без уступки даже пяди территорий.
Шагая к избирательным участкам, евреи точно знали разницу между двумя основными партиями и их лидерами. Они делали выбор между экспансионистской территориальной политикой правых и миром на основе компромисса, между строительством новых поселений и получением американского займа, между абсорбцией советских иммигрантов внутри Израиля и тратой весьма скудных ресурсов на строительство Великого Израиля. Главным вопросом было будущее еврейского государства. Каким оно будет? Меньшим по территории, но еврейским и демократическим, или все же большим территориально (что очень важно для безопасности страны), но с постоянными конфликтами внутри его с арабами со всеми вытекающими из этого последствиями.
Немалую долю в поражение Шамира на выборах 1992 года, помимо Буша, откровенно вмешавшегося в избирательный процесс, внесли и «наши» люди. Большинство их попало под влияние пропагандистов Аводы, которые убеждали их, что «худой мир лучше доброй ссоры». Надо отдать должное хорошей работе агитаторов. Они умело воспользовались неопытностью вновь прибывших и их трудностями первого периода проживания в новой стране. Люди думали тогда, что смена правительства повлияет на их жизнь в лучшую сторону. Они еще не освободились от советских стереотипов, когда им рассказывали о справедливой борьбе палестинского народа за свои права. Они считали, что арабы тоже хотят мира. Их голоса оказались решающими. Шамир, победивший интифаду благодаря своей железобетонной неуступчивости, проиграл.
Партия Рабина, возглавившая коалицию из умеренных партий, сразу же изменила отношение Израиля к строительству поселений. Было объявлено, что во время мирных переговоров с палестинцами, проживающими на территориях, новых поселений не будет. В Кнессете в первом же чтении прошел закон, снимающий запрещение на несанкционированные контакты с ООП. Но террор продолжался, несмотря на жесты доброй воли. На поведение Хамаса и Исламского джихада миролюбивые жесты Аводы не повлияли.
Но все же появились робкие надежды, что девяностые будут отличаться от восьмидесятых и в итоге приведут к столь желанному миру между палестинцами и евреями. Оставались «пустяки»: убрать поселения, забыть обо всех вложениях Израиля в Западный берег и Газу, прекратить акты насилия во всем регионе, прийти к компромиссу по поводу границ, определить статус Восточного Иерусалима, добиться от ООП не только устранению пунктов Хартии, в которых призывается уничтожить Израиль, но получить признание права Израиля на существование… Все эти «мелочи» достались девяностым в наследие от предыдущих десятилетий, и надеяться на то, что они будут как-то разрешены в ближайшие годы, значит быть наивным идеалистом.
Президент Буш (1989-1993)
Джордж Герберт Уокер Буш родился в 1924 году. Отец его был сенатором и банкиром, то есть по происхождению сын являлся членом американского истеблишмента. В 17 лет, когда началась война,он отложил поступление в колледж, пошел служить стране летчиком. На сегодняшний день он остался последним живым крупным политиком в мире, воевавшим во Вторую Мировую войну. После войны поступил в Йельский университет, по окончании переехал в Техас, стал нефтяником и попутно миллионером к сорока годам. Но эта сторона его жизни не имеет отношения к нашей теме. Политика! Буш стал конгрессменом почти сразу же после начала своего бизнеса. В 1971 году стал представителем США в ООН и проработал в этом качестве два года. В 1980 году пробовался на праймериз. Проиграл. Рейган пригласил его в свою команду в том же году в качестве вице-президента. Он оставался им до конца правления его патрона, выиграл президентские выборы на волне его популярности, благодаря удачной фразе: «Читайте по моим губам – никаких новых налогов» - и стал президентом одного срока в 1989 году, ибовсе же повысил налоги, да и миллиардер Росс Перро вмешался в выборы, отняв у Буша значительное число голосов. Говорят, что Росс Перро сводил какие-то личные счеты. Все могут богачи.
Все вышеперечисленное хорошо известно. На первый взгляд, этот президент не оставил яркого следа в истории страны. Еще один из многих. Попытка найти материалы, свидетельствующие об его отношении к евреям, закончилась неудачно. Не было у него разговоров о том, какие евреи хорошие. Серая мышка… Но есть и другие мнения. Кем был на самом деле Джордж Буш-старший можно найти в разного рода публикациях. Читателю будет интересно, хотя сразу скажу, что к евреям этот материал отношения не имеет. Вот что говорил о нем советский разведчик:
«Много ли вы слышали про отца Джорджа Буша-младшего, кроме того, что он был Президентом США четыре года. Знаете ли вы о политике «Удушения Кастро» в 60-е годы, в итоге которой нам пришлось завозить Фиделю бензин из Европы? Эту политику придумал Джордж Буш. В курсе ли вы, что именно он возглавил операцию по «Удушению Че Гевары» в Боливии? (Отвлекаясь от монолога советского оперативника могу заявить, что мое уважение к Бушу резко возросло: Че Гевара был садистом и леваком.) Известно ли вам, кто «окружил» Вьетнам в Индокитае? Кто вытащил старого Дэн Сяо Пина из китайского зиндана, куда его посадили по приказу самого Мао – и поставил этого человека во главе Китая? Кто создал Медельинский кокаиновый картель в Колумбии? (Вот в это я мало верю. Буш сражался с картелем не на жизнь, а на смерть, но войну не выиграл). Кто уничтожил героиновый «Золотой треугольник» в Индокитае? Кто целовался с талибами? Кто стоял за сделкой Иран-контрас? Все один и тот же человек. Скажу откровенно – не было еще в ЦРУ руководителя, более ненавидимого нашей Конторой чем этот Буш. Не было в ЦРУ руководителя, которым бы в нашей Конторе восхищались бы больше чем Джорджем Бушем. В самих США этот деятель был «фигурой умолчания». Его не любили – и его не любят. Его боялись – и его боятся».
Даже если поделить все сказанное анонимным разведчиком на десять, то все равно становится ясным, что Джордж Буш был человеком совсем непростым.
Во время войны в Персидском заливе его посетила израильская делегация с просьбой разрешить им поучаствовать в боях коалиции. Израильтянам не нравилась их пассивная позиция. Сначала Буш в качестве аргумента выдвинул результаты опроса населения в Израиле. Они указывали на нежелание большей части израильтян (80%) вмешиваться в войну. На евреев этот аргумент впечатления на произвел. Тогда Буш заявил (для него это было важнее прямого участия Израиля в войне), что израильские самолеты могут достичь Ирака только нарушив границы какого-либо арабского государства. Буш пошел навстречу израильтянам в их просьбе увеличить военные поставки, но наложил «вето» на их вмешательство, дав понять им, кто в доме хозяин. Израиль впервые в своей истории ощутил чувство бессилия, ибо не мог защищать свое население от атак арабов.
Позиция Буша в этом конфликте заслуживает внимания. Он поставил Израиль в двусмысленное положение. Во-первых, Израиль был участником войны только как цель для атак С. Хуссейна. Во-вторых, Израиль, бывший красноречивым адвокатом многонациональных сил, оказался самым пассивным участником коалиции во время войны. Доктрина Израиля воевать на чужой территории и максимально защищать свое население не была исполнена. Самый злейший враг Израиля стрелял по его территории, а ответом было молчание. Это молчание и было самым большим «вкладом» Израиля в победу коалиции – она не развалилась. Но Израилю от этого было не легче. Цели войны с точки зрения израильтян не были достигнуты: С. Хуссейн остался на своем месте, сохранил свою армию, его способность создавать неконвенциальное оружие не была поколеблена. Буш не посчитался с мнением маленькой страны, превратив ее из союзника в препятствие. Прими Израиль участие в боях, Саддам Хуссейн мог бы и не уцелеть. Точность и сила ударов израильской авиации уже тогда были легендарными. Но американский Президент почему-то не поставил такой задачи, как устранение иракского диктатора. Эта ошибка дорого обошлась всему миру. Изменение его отношение к Израилю сказалось и на том, что он стал настаивать на участии евреев в пресловутом мирном процессе.
Когда речь заходит о возможном решении арабо-израильского конфликта, то стоит вспомнить высказывание одного из Римских пап: «есть два решения – реалистичное и чудодейственное. Первое – это когда вмешиваются высшие силы и решают эту проблему. Второе, когда стороны договариваются сами». Но есть еще третий вариант решения – вмешательство США. Мадридская конференция 30 октября 1991 года была примером такого вмешательства. Самым серьезным за всю историю существования Израиля. Ее темой было выполнение решений Совбеза 242 и 338, а также обмен территориями за мир. Что выделяло ее из других конференция подобного рода, так это присутствие палестинской делегации, пусть в составе иорданской. То есть Израиль как бы согласился говорить с ними напрямую. Это было значительное изменение в его политике непризнания.
У Буша появились серьезные основания для созыва такой конференции: закат СССР и его практический уход с ближневосточной арены – арабы осиротели! Кроме того, арабский радикализм в лице Саддама Хуссейна понес поражение и был выбит из игры. Буш вдруг понял, что на сегодняшний день он единственный, кто может решить проблему Ближнего Востока, не оглядываясь на вторую супердержаву, просто потому, что она исчезла. Можно войти в историю! Было от чего закружиться голове. Кроме того, король Иордании горел желанием загладить свою вину перед Западом за его поддержку Ирака, и сразу же согласился на совместную палестино-иорданскую делегацию. ООП дало согласие не участвовать, предпочитая управлять палестинской делегацией из-за кулис. Сирийцы, ливанцы и египтяне, потеряв советского патрона, тоже решили поучаствовать.
Не хотел участвовать основной игрок – Израиль в лице Шамира. Он использовал тактику промедлений и уверток. Ему пришлось выкрутить руки. А как можно было это сделать, помимо экономических рычагов? Все остальные способы давления на Израиль не работали. Шамир отвергал их с порога. Но экономика оказалась его ахиллесовой пятой. Проблемы, связанные с растущим потоком иммигрантов из СССР, привели к тому, что страна оказалась в экономической зависимости от Америки. И Буш это использовал по полной программе. Он отказался гарантировать заем в 10 миллиардов, необходимый Израилю. Это было равносильно запрету банкам дать деньги. Мягко говоря, это был грубый шантаж.
Американской помощи Израилю надо уделить несколько строк. К моменту Мадридской конференции общая сумма составила 77 миллиардов долларов, и она продолжала поступать в размере 3 миллиарда в год. И Буш искренне считал, что он и его страна ничего евреям Израиля и США не должны. Он был прав, если не помнить о позорном отношении Штатов к евреям перед Второй Мировой войной и во время ее. Буш помнил другое: за него во время выборов 1988 года проголосовали только 5% процентов евреев. Поэтому он не чувствовал угрызений совести, когда предложил Шамиру выбор: удержание захваченных территорий или помощь США.
Шамир поехал в Мадрид. Одним из условий конференции было отсутствие всяких предварительных условий. Поэтому запрет на строительство новых поселений в этот период рассматривался израильтянами как нарушение этого принципа. В то же время, они понимали, что строительство просто подорвет эту конференцию. Но они пошли на это, потому что Мадрид был им не нужен: перед встречей было объявлено о новых планах строительства, конечная цель которых было увеличение поселенцев на занятых территориях в два раза.
Начало конференции многого не обещало. Шамир выступил с речью, полной обвинений в адрес арабов, назвал их виновными во всех бедах региона и отказался признать хоть какое-то изменение в их политике по отношению к Израилю. Все арабы хотят уничтожения Израиля (тут трудно спорить с оратором, ибо так оно и было), и различие заключается тольк в методах. Настаивая на том, что проблема не в территориях, но в нежелании арабов признать право Израиля на существование, Шамир приблизился к отрицанию основы, на которой собралась вся эта конференция – выполнение решения Совбеза и мир в обмен на территории.
Резким контрастом прозвучала речь представителя палестинцев Д-ра Абдель Шафи. Забегая вперед, можно сказать, что это было единственное выступление по существу вопроса. Палестинец коротко затронул прошлое, полное вражды и ненависти двух народов друг к другу и призвал к добрососедству и отношению друг к другу как к равным. Взаимность должна заменить вражду и превосходство. Наша общая безопасность взаимна, как взаимны сегодня страх и кошмары наших детей. В его речи были не только призывы и лозунги. Он предлагал конкретные многоступенчатые шаги по урегулированию этой сложной проблемы. И впервые было сказано, что будущее независимых палестинцев может быть не в создании собственного государства, но в конфедерации с Иорданией. Такого никто еще не слышал. И больше никогда никто не услышал. Палестинцы постарались об этом забыть. Особенно ООП. Сами хотели править. Какая там конфедерация! В общем, его речь была более конструктивной и примирительной, нежели самые «мирные» предложения ООП. Важен был тон ее подачи – мягкий, спокойный, убеждающий. Ни одного обвинения!
Главным в этой речи было доказательство, что в палестинском народе появилась и окрепла своя интеллигенция, способная ясно выражать свое мнение, не зависящее от взглядов главарей ООП. Половина делегации составляли доктора и профессора университета.
И казалось, может быть исторический прорыв! Нет… Сириец (непримиримый до неприличия) в своем выступлении поставил все на свои старые места. Это были тупые обвинения Шамира в прошлом терроризме и не менее тупые обвинения в терроризме государства Израиль. Он размахивал портретом Шамира в молодом возрасте и кричал, что этот человек уже тогда убивал мирных посредников и был террористом, а сегодня угнетает арабов, и прочая галиматья… Кто-то сравнил поведение сирийца с поведением летучей мыши при дневном свете. Позиция Сирии точно показала, насколько темен и страшен режим Асада. А ведь Израиль был готов на компромисс с Сирией относительно Голанских высот. Но не будем больше писать об этом. Главным для нас является позиция Шамира.
Ведь он, к огромному сожалению, был не совсем прав (а он выражал мысли соратников своей партии), когда говорил, что арабы до сих пор отказываются признать право Израиля на существование. А как же мирный договор с Египтом? Разве это не признание? Разе не является пусть косвенным, но признанием тот факт, что арабы (не только египтяне) сели за один стол с евреями?
С другой стороны, Шамир был абсолютно прав, когда говорил о том, что Израиль выполняет резолюцию Совбеза 242. Ведь он отдал Синай в ответ на договор с Египтом!
В общем, конференция выродилась во взаимные обвинения между сирийцами и израильтянами. Обвинения эти стары, как Израиль. И главным было то, что из-за позиции сирийцев арабский общий фронт развалился. Палестинцы были раздражены попытками сирийцев сменить тему на арабо-израильскую. Они-то приехали для разговора об их судьбе. И что получили… Единственным для них утешением послужило то, что наметился хоть какое-то подобие американо-палестинского альянса.
Буш, разраженный неуступчивостью Шамира и явным провалом конференции, в которую он вложил столько сил, начал сближаться с палестинцами (не с ООП). Умеренная позиция, высказанная палестинцами, облегчила задачу Буша сдвинуться в их сторону, к чему он, надо признать, уже склонялся. Он давил на Иерусалим с целью склонить их к повторной встрече, но уже в Вашингтоне. А Шамир хотел только прямых переговоров и не был заинтересован в повторении мадридского балагана. Буш настаивал! Шамир отодвинул встречу на 9 декабря и сказал, что он приедет только для установления даты и места прямой встречи с палестинцами. Буш не уступил. Итог? Когда Буш назначил встречу на этот день с той же повесткой дня, что и на мадридской конференции, и арабы приехали в Вашингтон, израильтян они там не нашли.
В этот день Шамир произнес речь, фрагменты из которой стоит воспроизвести: «Даже если они будут неустанно трудиться для достижения мира, израильские лидеры не помыслят о сдаче Иерусалима, Западного берега, Газы и Голанских высот». Как бы в подтверждение его речи Израиль объявил об очередном поселении возле арабского города на Западном берегу.
Шамир добился своего: в Вашингтоне начались двусторонние переговоры. Пять раундов ничего не принесли. Израильтяне тянули время, утверждая, что реальные переговоры уже дают результаты, мирный процесс продвигается своим порядком, но по существу ничего не предлагали. Одним словом все сводилось к формуле: «Мы встречаемся, мы разговариваем, и это уже большой прогресс». По выражению И. Рабина, эти переговоры свелись к «толчению воды в ступе».
На израильскую общественность примирительная позиция палестинцев произвела большее впечатление, нежели на Шамира и его коллег. Сам премьер оказался меж двух огней. Левые упрекали его в искажении принципов сионизма – строительство поселений оказалось важнее, нежели судьба приехавших из СССР евреев. И в том еще, что он испортил отношения с США, главным союзником Израиля. А справа его обвиняли в том, что он двигается слишком быстро к признанию права палестинцев на самоопределение. А там уже недалеко и до появления палестинского государства. Шамир убеждал американцев, что готов к переговорам и хочет достичь соглашения, а правым говорил, что не уступит и пяди. «Во имя Израиля ложь допускается», говорил он. Потом, в мемуарах, он обвинял Буша в том, что тот хотел сбросить Ликуд. Было это, не было этого - сегодня уже вряд ли кто узнает истину.
Совсем недавно история повторилась: Нетаньяху и его лагерь обвиняли Обаму в аналогичном вмешательстве.
Выборы замаячили на горизонте, когда два министра правых партий подали в отставку, выразив протест против мирного процесса, который, по их мнению, был смертельно опасен для Израиля. В пользу Шамира говорил десятимиллиардный заем, гарантированный американским президентом. На четвертой встрече в Вашингтоне Шамир сказал, что строительство поселений будет продолжаться.
Буш и Бейкер поняли, чтоШамир несгибаем. Они почти открыто заявили, что финансовое будущее Израиля под большим сомнением, если говорить о займе. Вот тогда Нетаньяху, бывший в то время замминистра, сказал, что больших негодяев, нежели Буш и Бейкер, он не помнит за свою жизнь. За эти слова он стал персоной нон-грата, но не в Штатах - в Белом доме.
Буш выиграл. К власти пришла партия Ицхака Рабина. Но американскому президенту не пришлось долго радоваться поражению железобетонного Шамира, уход которого открыл дорогу в Осло. Там после тайных, долгих, и изнурительных переговоров свершились исторические перемены в палестино-израильских отношениях. Случилось прежде немыслимое – Рабин и Арафат пожали друг другу руки. Но это случилось уже при Президенте Билле Клинтоне. В ноябре 1992 года он сам проиграл Биллу Клинтону и как участник выбыл из ближневосточной драки.
Литература:
- Avi Shlaim. The Iron Wall
- Jon Meaham. Destiny and Power
Добавить комментарий