К 85-летию Андрея Тарковского (4 апреля) канал КУЛЬТУРА показал документальный фильм «Тарковские. Осколки зеркала» (реж. Ирина Изволова, 2012).
Каким-то образом я его в свое время пропустила и сейчас смотрела все четыре 25-минутные серии с неослабевающим интересом. Фильм, по-моему, замечательный. Режиссеру удалось рассказать о судьбе Андрея Тарковского, его детстве, его родителях, то есть о "корнях", вплетая в ткань фильма кусочки из картин самого Андрея Арсеньевича.
Все сыграло на удачу – и удивительные зимние пейзажи, и мужской закадровый голос, читающий отрывки из дневника режиссера, и прекрасно подобранная музыка... Но главной удачей фильма, человеком, который эту картину «сделал», - стала сестра Андрея, Марина Тарковская.
Костяк фильма, его документальную основу, составили кадры зимней поездки Марины Арсеньены в Юрьевец, уже в наши дни. Там, в заснеженном городишке, напоминающем какие-то детские сны, сидя в деревянном чудом сохранившемся «прежнем доме», Марина Тарковская не рассказывает – вспоминает о бесконечно ею любимом старшем брате.
Удивительно уже то, что родился Андрей Тарковский не в Москве, где познакомились и жили его родители, а в селе Завражье на Волге, рядом с Юрьевцем, забытым богом маленьком заштатном приволжском городишком. Мама Андрея боялась рожать в Москве и поехала «к своим», тем более, что Николай Матвеевич Петров, муж ее матери, был из благородной породы «земских врачей»... Так Андрей Тарковский получил в подарок «малую родину», с ее простором, медоносными гречишными полями, кустами и деревьями, чьи названия были знакомы ему с детства, с людьми, живущими в этом с виду простом мире. Позже, в войну, когда Андрей будет уже подростком, мама привезет их с сестрой в Юрьевец - в эвакуацию.
Что больше всего привлекает в воспоминаниях Марины Тарковской – их безусловная искренность, какая-то человеческая душевная нота, в них звучащая. Временами ей трудно говорить от нахлынувших чувств, но нет в ее словах желания слукавить, обойти острый угол... Это подкупает.
Нам, зрителям, за этим рассказом-воспоминанием начинает что-то приоткрываться. Мне, например, Андрей Тарковский предстал с какой-то иной, домашней стороны, со стороны «детства». Признаюсь, что много раз смотрела фильм «Зеркало», очень его люблю, но смысл картины всегда как-то от меня ускользал... Первоначально я восприняла его как некую шараду, разгадать которую я не могла, что не мешало однако получать от фильма художественное наслаждение.
Позднее начали проясняться отдельные эпизоды, но шла я к пониманию картины ощупью, без путеводной нити. И вот сейчас посмотрела на нее глазами Марины Тарковской... Марина Арсеньевна вспоминает, что была ошеломлена увиденным и проплакала весь сеанс; она восприняла фильм очень лично - как некое осмысление и «вытеснение» истории их семьи.
Брат сказал ей перед началом съемок «Зеркала» (1974), что хочет снять картину о «нашей сумасшедшей семье». Тогда Марина обиделась на эпитет «сумасшедшая». Семья была вроде бы обычная – отец-фронтовик, вернувшийся с войны без ноги, покинувший жену с двумя детьми за шесть лет до Великой Отечественной, мама – одна воспитавшая двух детей, тяжело работавшая, однолюбка, так больше и не вышедшая замуж.
И одновременно семья была непростая, ибо отец Марины и Андрея был поэт, и поэт выдающийся, а мама, всю жизнь его любившая, очень хотела видеть в сыне его продолжение, «художника», «творца». Что и получилось. Но это канва истории.
Если же заглянуть вглубь, то увидишь, как мучительно было Марии Вишняковой поднимать детей, по сути отказавшись от себя, ибо в юности она собиралась учиться на Литературных курсах, но так и не закончила даже Подготовительные – Арсений Тарковский позвал ее за собой.
А отец... человек вдохновенный, поэт, несший груз непризнанности, «непечатания», красавец, привлекший к себе не одно женское сердце, при всей его привязанности к детям – он их покинул.
В своем взрослом дневнике Андрей Тарковский вспоминает о ночном приходе отца, требовавшего от бывшей жены отдать Андрея. Мать сына не отдала, и мы слышим в фильме слова Андрея Тарковского, записавшего в дневнике: «Я бы никогда не согласился жить с ним, хотя мне всегда не хватало отца».
А вот о маме: «Все, что случилось со мной в жизни, - только благодаря моей матери». Если идти дальше вглубь, то наткнешься еще на один узел: Андрей Тарковский, не на словах знавший, что такое жить без отца, уходит из первой семьи, оставляя жену и сына Арсения.
Родители и сестра Андрея, любившие и жалевшие его первую жену Ирму Рауш, его ухода от нее не приняли... Андрей от них удалялся, перестал с ними видеться. Завязался еще один узел. Марина Тарковская говорит, что фильм «Зеркало», в котором брат-режиссер хотел объясниться сам с собой и со своей семьей, не только ничего не распутал, но еще больше запутал... И трудно было бы ожидать другого.
«Сумасшедшая семья» Тарковских отличалась редкой «стеснительностью»: родители стеснялись детей, дети – родителей. Андрей пишет в дневнике: «Я боюсь людей, которые выражают чувства». Я бы назвала это «стыдливостью слова». Некоторые важные слова с трудом произносятся, между близкими порой существует словесный барьер...
В стихах Есенина есть о чем-то похожем: «О любви в словах не говорят/, О любви вздыхают лишь украдкой/, Да глаза, как яхонты, горят». Чуткие к словам люди часто избегают «разговоров», боясь профанации...
Вот что пришло мне сейчас в голову. В фильме «Андрей Рублев» - его я считаю одной из вершин режиссера – протагонист-художник, в исполнении Анатолия Солоницына, говорит очень много. Он ведет долгие споры со старцем Феофаном о добре и зле, о русских людях, о Христе... Но вот настает момент – и он замолкает. Принимает обет молчания, становится нем – как его немая блаженная спутница, в чудесном исполнении Ирмы Рауш. А на экране возникает созданное им полотно – «Троица», творение, говорящее само за себя...
С горечью рассказывает Марина Тарковская о решении брата, принятом в 1984 году, стать невозвращенцем: «Это стоило ему жизни». Но это тяжелое решение было выстрадано, ему предшествовали долгие годы изнурительной борьбы - за свои картины, за сохранение авторского замысла, за выход фильмов на экран, против их оскопления цензурой... Борьба была неравной, художник изнемогал...
Бесконечную усталость и загнанность в угол фиксируют строчки дневника: «Я один. Мне страшно. Я боюсь. Мне невыносимо жить».
Как верно говорит сестра режиссера: «Если бы кто-то Андрея сильно поддержал в то время...». Увы, такого человека не нашлось. Родители и сестра были далеко, а новая жена, по-видимому, не считала пребывание и работу за границей жизнеопасными для мужа.
Да, за рубежом Андрей Тарковский снял два значительных фильма – «Ностальгию» и «Жертвоприношение». В них он предстал перед зрителем какой-то новой своей гранью. В этих лентах, как мне кажется, больше, чем в предыдущих, рассудка и интеллектуальной игры. Я бы сравнила их со стихами Бродского, написанными поэтом за границей. В них меньше чувств и эмоций, они более сухи и рассудочны - на манер западной поэзии.
И однако уйти от себя прежнего, от воспоминаний, от своего детства невозможно. Марина Тарковская заметила, что жена героя в «Ностальгии» необыкновенно похожа на нее... И это так! А мальчик в «Жертвоприношении» - разве он возник случайно? Разве он не из детства самого Андрея? Не из того времени, о котором гениально сказано в дневнике режиссера: «Я вспоминаю детство, когда я чувствовал, что я бессмертен»?
Мне кажется, что Марина Арсеньевна излишне категорична, когда говорит, что «за границей он отказался не только от всех нас – при всей его любви , - но и от самого сокровенного, от детства».
Полностью с этим согласиться трудно. Но какие-то нити, ведущие на родину, бесспорно были им утеряны.
Картина «Тарковские. Осколки зеркала», кроме того, что рассказывает об Андрее Тарковском и о «сумасшедшей» семье Тарковских, будит мысль, заставляет задуматься над вопросами, связанными с творчеством. Спасибо ее авторам, спасибо Марине Арсеньевне, которая ввела нас в святая святых для всякого творца - мир ранних детских впечатлений своего гениального брата.
***
«Тарковские. Осколки зеркала» Часть 1
«Тарковские. Осколки зеркала» Часть 2
