«Санкт-Петербург – узорный иней,
Exlibris беса, может быть,
Но дивный… Ты уплыл, и ныне
Мне не понять и не забыть».
(В. Набоков)
Из Санкт-Петербургского театрального института, что на Моховой, вышло много превосходных и талантливых актеров. И едва ли не главная заслуга в том мастера, педагога, режиссера, чья рука заставляет сверкать удивительными красками алмазы неограненные. Я лишний раз убедилась в этом, посмотрев спектакль «Белые ночи» на сцене Городского театра, самого молодого питерского профессионального театра. Играют в нем недавние выпускники театрального института, мастерской С.Д. Черкасского. Спектакль поставлен по одноименному произведению Достоевского, режиссер Борис Наумович Голубицкий.
Кратко обрисую сюжет. Молодой человек в одну из романтических белых ночей встречает девушку, понравившуюся ему с первого взгляда. Девушка рассталась со своим молодым человеком, который год назад покинул Петербург, теперь вернулся, но не спешит встретиться с ней. Наш герой помогает девушке написать письмо. В итоге расставшиеся молодые люди воссоединяются. Такова канва. Опытная рука мастера украсила ее разными нюансами, оттенками, пропитала духом Петербурга, духом его зыбких белых ночей, оставив простор и для воображения зрителей.
Сыграло ли здесь письмо ту же роль, что и письма Сирано де Бержерака? Почему бабушка девушки так строга с внучкой? Что собой представляет героиня – олицетворенную романтику или начитавшуюся романов барышню, которая только изображает из себя романтическую героиню?
Зритель волен решать сам. Спектакль одновременно ироничный и серьезный, не навязывает однозначные ответы, как и сама жизнь. Режиссер при постановке гармонично соединил приемы классического драматического театра и технику гротеска, дабы оттенить некоторые сцены, показать причудливость питерских белых ночей и заставить задуматься сидящих в зале. Оживил окна Петербурга, фонари и перила мостов, умело задействовав студенческие этюды.
Мне посчастливилось побеседовать с творцом, если хотите – с демиургом, под чьим руководством еще неопытные актеры сыграли замечательный спектакль. Не так часто в жизни встречается такое сочетание интеллигентности, обаяния и достоинства, которое я увидела в своем собеседнике. Чувствовалась выработанная годами интеллигентная аристократичность. Лично я убеждена, что аристократизм – понятие не социальное, а, в первую очередь, духовное. Речь Бориса Наумовича интеллигентна, во всех манерах чувствуется воспитание и уважение к собеседнику.
- Расскажите, пожалуйста, о некоторых особенностях постановки «Белых ночей».
- «Белые ночи» - моя юношеская любовь. Ещё будучи студентом, сделал отрывок из ночи первой со своим другом Сергеем Пожарским и его женой Светой Мининой. Показал мастеру. Но дальше этого дело не двинулось. Когда руководитель выпускного актерского курса Сергей Черкасский пригласил меня поставить с его студентами спектакль, я предложил «Белые ночи». Он принял предложение, и работа началась. Главным для нас было разгадывать смысл текста, а не повествовать его, как в большинстве постановок и фильмов. Для нас Мечтатель был Сочинителем, Созидателем, а не рассказчиком, он был человеком творческим. Вспоминая через 15 лет те ночи счастья, любви и страданий, он пытается уйти от безумия и одиночества. Молодые актеры увлеклись. Мы работали очень дружно и подробно. Эту постановку я посвятил своему рано ушедшему другу замечательному актеру и человеку Сергею Пожарскому. Сыграли там же, где показывали впервые с ним отрывок. Когда учение закончилось, бывшие студенты не захотели расставаться, хотя многих взяли в разные театры. Они решили сохранить наш спектакль в репертуаре Городского театра.
- Все получилось из задуманного? Вы довольны результатом?
- Легче всего понять, что не получилось. В оформлении. Достаточно взглянуть на чудные эскизы моего друга и замечательной питерской художницы Ирины Бирули к спектаклю и - на конечный итог. Есть надежда, что это всё-таки не конечный. Театр еще становится на ноги, они дорожат этим спектаклем. Так что, может быть, кое-что еще сделают. Костюмы, например, шьются. Ирина Бируля - тонкий и талантливый театральный художник, прекрасный живописец и иллюстратор книг, в том числе и Достоевского.
- Как Вы относитесь к модному ныне течению «осовременивать» классические произведения?
- Если классическое произведение не звучит как современное, то и браться за него не стоит. В этом смысле я за полное осовременивание. Это должно во всем проявляться, особенно в речи. Речь персонажей не должна быть архаичной, какой-то допотопной. Нет, очень важно добиваться сегодняшних интонаций. И если лексика классиков отличается от нынешней, то звучание речи может и должно быть узнаваемым. Это довольно трудно сделать. Но - надо стремиться! И способ актерской игры меняется каждые пять лет, как это не учитывать?
- Как Вы относитесь к спецэффектам?
- Для меня в театре есть лишь один спецэффект - это вспышка живой человеческой души, других не знаю. То, что сегодня используется как спецэффекты, свет, видео, музыка и т.д., либо прикрывает отсутствие главного - содержания, либо пытается заменить его. Не отрицаю ни один из них. Но если они - главное в постановке, мне не очень интересно.
На великого Николая Симонова в роли Сальери можно было ходить сколько угодно раз (что я и делал в молодости), а на эти "спец" второй раз не пойдёшь.
- Ваше отношение к импровизации на сцене.
- Самым великим мастером импровизации казался мне Аркадий Райкин. Много раз я видел его программы... Особенно популярен был его номер "Отчет на носу", где он вместе с чудной артисткой Ольгой Малозёмовой проделывал свои виртуозные импровизации. Зрители буквально от хохота сползали с кресел на пол. От их импровизаций всё казалось необыкновенно живым и сиюминутнорождённым. Но, глядя этот номер многократно, я заметил, что места для импровизаций были определены абсолютно точно и всегда неизменно повторялись. И сам текст этих импровизационных мест был твердо закреплен. Так я узнал, что великий импровизатор позволял импровизировать только на репетициях. А когда номер был готов и выходил к зрителям, - никаких отклонений не допускалось даже на миллиметр. Так что - "Закрой деверь с другой стороны!" - Аркадия Райкина считаю своим учителем театра, хотя лично познакомился с ним уже во вполне зрелом возрасте.
- Ваш любимый спектакль? Жанр?
- Любимый спектакль всегда - последний, даже если не всё удалось. Со временем узнается, был ли он победой твоей или поражением . "Но пораженье от победы..."
Станиславский считал, что если режиссер за долгую жизнь поставил по-настоящему три спектакля, то это его великая победа. А любимый жанр? Да, пожалуй, трагикомедия. Но тут я не оригинален. Сейчас это главный жанр нашей жизни. Даже - трагифарс.
- Какие модные направления в театральном искусстве Вам больше всего по душе?
- За модой не угонишься. Конечно, знать надо, какие спектакли сегодня "делают", а самому-то всё равно по-своему делать приходится. Я человек старомодный, хочется быть верным идеалам юности.
- Есть ли у Вас ритуал, с которого Вы начинаете проект?
- Насчет ритуала начала. Пожалуй, что нет. Каждый раз все по-разному начиналось, хотя в чем-то очень похоже: вот собрались все, что-то сказали, и - понеслось! "Священнодействуй или убирайся вон!"
- И в заключение последний вопрос - что Вас вдохновляет?
- Вот Вы спрашивали о ритуале начала, его у меня нет. А перед премьерой какой-то сложился. Тихонько хлопаю артистов ладошкой по спине, в том месте, где могут быть крылья. И они сами тянутся к этому - а меня! а меня! Говорят, что это их как-то заряжает, даже вдохновляет. Может, и правда - рука у меня лёгкая. Началось это со студентов моих, а теперь и на артистов перешло. Но это и меня вдохновляет - когда есть, кого хлопнуть по спине в том месте, откуда растут крылья...
***
Режиссер и молодые актеры создали на сцене удивительный мир, трепетный мир Петербурга белых ночей, когда стирается грань между реальностью и воображением, оживает сам город, фантазия переплетается с реальностью, романтизм с обыденностью. Вы можете сами в этом убедиться, заглянув Городской театр, на Литейный, 42.
Добавить комментарий