«Советский спорт» - старейшее спортивное периодическое издание России. В свое время единственная спортивная газета большой страны, которая по популярности стояла в первом ряду центральной прессы и распространялась ежедневно неслыханным по современным меркам пятимиллионным тиражом. «Советский спорт» знали, читали, любили. И до сих пор, когда говоришь: Валерий Кудрявцев – люди помнят, что долгие годы этот человек был его главным редактором.
26 октября Валерию Георгиевичу исполнилось бы 75.
Об этом человеке написано только несколько сухих фраз. Ну, жил, в такое-то время работал… И, можно подумать, что его жизнь и работа, действительно, прошли так, как для Маяковского прошли когда-то Азорские острова. Наверное, это отсутствие информации связано с одной простой вещью. Любую сильную личность одни сильно любят, другие так же сильно – нет. Недруги и завистники ничего не написали. А тот, кто понимал, любил и любит до сих пор не смог, или, вернее, не захотел сузить до слов то мощное и безграничное, что было в этом человеке. Что можно было сказать казалось «ложью» – скупее, глуше, слабее. Это и сейчас так останется.
Но тогда для чего же вообще на этом свете существуют слова?..
Статьи и репортажи Валерия Кудрявцева могли бы стать иллюстрацией к классической цитате из журналистских учебников: «Хорошо пишет не тот, кто хорошо пишет, а тот, кто хорошо думает». Взять хотя бы несколько заголовков его материалов - «Все мы движемся по жизни. Разница только в скорости», «Жизнь складывается из воспоминаний», «В мире перессорившихся людей». Или вот еще один - «В наших великих и безумных снегах даже реки времени замерзают…»
Вот это последнее, о реках времени, это всего лишь о совещании в Российском комитете по физической культуре. А совещания, да еще о каких-то проблемах с какими-то спортивными клубами, как известно, достаточно скучная вещь. Но репортаж, большой, в двух колонках на полполосы, не дочитать невозможно. Даже не репортаж, а эссе обо всей нашей меняющейся и неменяющейся спортивной и неспортивной жизни: «… я стою на бывшем госкомспортовском крылечке, и жизнь этого дома наводит меня на размышления о том, что реки времени, вливаясь на безбрежные российские просторы, каким-то странным образом замедляют свой бег, а иногда и просто останавливаются…» И дальше – текст с потрясающими цитатами из интервью председателя Московской думы 1911 года Гучкова, речи Главнонаблюдающего за физическим развитием народонаселения Российской империи генерала Воейкова… Даже можно узнать, на каком спортивном документе Николай IIединственный раз поставил свою подпись – оказывается, на списке спортивных клубов, где написал, что находит их число «явно недостаточным»…
Этот человек писал интересно. И жил так же – в нем было место всему. Кроме серости.
Его журналистская карьера после окончания в 1961 году факультета журналистики МГУ началась, как и положено, с журналистики – конкретно: с внештатной работы в «Советском спорте», журнале «Спортивная жизнь России» и должности редактора отдела техники кино и телевидения в издательстве «Искусство». А потом будто с ног на голову: ушел «в люди» - не только дав однажды, но и сдержав обещание это сделать. Во время своих странствий в магазине «модной обуви», как Горький, не служил, но где только ни работал – матросом на теплоходе «Свияга» Хлебниковского судоремонтного завода, грузчиком станции Москва-Павелецкая, ближе к зиме сколачивал фруктовые ящики на Кавказе, был каменщиком совхоза «Хумушкурский» в Грузии. География трудодней в это в чем-то бездомное время во многом зависела от температуры воздуха – это как беспризорники из «Достояния республики» в холода подавались на юг и говорили: там тепло, там яблоки…
Удивительный случай. 22 ноября 1963 года, в тот же день и практически в тот же час, что стреляли в Джона Кеннеди, на противоположной стороне земного шара, в Абхазии, стреляли в Валерия Кудрявцева. От пролетевшей у воротника пули остался где-то внутри запоздалый страх, но в конце концов – одно воспоминание…
А потом снова была журналистика, та самая жизнь, которая – «ради нескольких строчек…» Переплетенные между собой и разбросанные по миру события, командировки, чужие судьбы. Работа до поздней ночи, красных глаз и нервных срывов. Та рутина и та романтика второй древнейшей профессии, которая для большинства попавших в нее людей становится наркотиком.
Чтобы писать, надо было много читать. Валерий Георгиевич читал не просто много, но и читал разное. В молодости хотел прочесть всю ленинскую библиотеку, но одолел только книги на букву «А», на остальное никакой жизни бы не хватило. Слишком правильным никогда не был – еще в школе настрочил шпоры по фадеевской «Молодой гвардии», размножил их, сфотографировав, и съездил в знаменитый Краснодон – продал таким же школьникам-экскурсантам. Остапом Бендером мог быть, когда надо. Работая рядовым журналистом, умудрялся проходить сквозь жесткие милицейские кордоны – классически, как в кино, бросал емкое «Пресса!» и только чуть подвынимал из кармана рубашки и быстро опускал обратно красную журналистскую «корочку», не давая охранникам осознать отсутствие пропуска и добавляя себе журналистского веса двумя фотоаппаратами, вернее, одним: предусмотрительно расчехленный «Зенит» висел на груди, а закрытая пустая кобура от него перекидывалась через плечо и создавала впечатление второго…
На одном из совещаний в редакции Советского спорта..jpg
Потом из боевой журналистики на несколько лет ушел – но, как показала жизнь, для того, чтобы вернуться. Прослушав курс в Академии общественных наук, был назначен инструктором отдела пропаганды ЦК КПСС, курировал всю спортивную прессу и разного масштаба спортивные мероприятия. Самым масштабным из них в тот период стала московская Олимпиада. А один из самых больших «идеологических» переполохов в отделе пропаганды по поводу этой Олимпиады был связан со сценарием церемонии закрытия, когда олимпийский мишка под песню Пахмутовой и Добронравова и слезы зрителей взлетал над Лужниками, прощаясь с Москвой. В этом начальство усмотрело факт не стыкующегося с партийной идеологией христианского вознесения, и Валерию Георгиевичу стоило немалых усилий оставить не тронутой цензурой эту тронущую душу многих людей символическую концовку… За работу, связанную с Олимпиадой, Кудрявцев получил Орден Почета.
Став в 1984 году главным редактором, остался пишущим журналистом. И соревнования освещал, и интервью делал, и оргвопросы на себе замыкал. Часто уже в 7 утра был на ногах, создавая себе список дел на день. А на ночь глядя ехал в типографию – вел сам практически каждый номер, привыкнув быть ответственным за всё и до конца.
Придумал и, наверное, процентов на 80 сам делал приложение к газете – «Советский спорт+8», еженедельное и разностороннее издание на восьми полосах. Об интересных рекордах, научных достижениях, медицинских тонкостях. Делал достоянием широкой общественности приходившие ему, как главному редактору, эксклюзивные дайджесты иностранной прессы. Давал в переводе сценарии фильмов о спорте, из которых редкие бывают хорошими, с умными мыслями и без ложного пафоса – так, печатался, например, «Рокки». Этот фильм могли знать тогда в Москве, но до провинции видео еще практически не доходило. «+8» растиражировало это кино. В еженедельнике печатались рассказы о боксе и боксерах Хемингуэя, Джека Лондона – Кудрявцев мотивировал это тем, что не все возьмут в руки книгу, газету читают чаще, и ей легче донести литературу до масс.
Ценил разное: силу воли, порядочность, способность говорить просто и, по большому счету, то, что думаешь.
Требовал многого: быстроты, ума, точности и способности говорить не только просто, но и по делу.
Однако профессиональную требовательность люди часто воспринимают как личное оскорбление. И то, что они не дотягиваются до сильного человека, отталкивает их от него. Приехав однажды из командировки, Валерий Кудрявцев неожиданно узнал, что из редакции ушли 14 основных журналистов. На самостоятельность каждый имел право, тем более что начались те самые 90-е: за демократией и свободой ринулись многие. Дело не в этом – просто те, кто ушел за этой свободой, ушли не по-мужски и даже не по-английски: мелко, тихо, несмело и неоткрыто.
Многие могли бы в такой ситуации сломаться. И газета могла бы умереть. Но она выжила – благодаря той внутренней силе, энергии и здоровью человека, которого иногда называли «майор Вихрь». Благодаря и за счет всего этого…
Француз Бюффон когда-то сказал: «Человек – это стиль». Дед любил повторять это. И его стиль жизни совершенно отчетливо проявлялся на бумаге - чёткий, ясный, светлый.
«Да, в великих и безумных снегах России даже реки времени замерзают. И только по прорубям видно, что совсем-то они все же не останавливаются.
Текут, однако…»
Катерина Кудрявцева
