Sirotin_Construction_of_Berlin_Wall.jpg
57-летний Фредерик Кэмп, который просит называть его просто Фрэд, до того, как возглавил Атлантический совет, почти 30 лет работал в газете «Уолл-Стрит Джорнал». Им написаны также книги «Отечество: личные поиски в новой Германии» и «Сибирская Одиссея: путешествие в русскую душу».
В 2002 году он, американец, вошел в список 50 наиболее влиятельных европейцев, а также вошел в первую четверку журналистов в Европе. Он начинал корреспондентом «Уолл-Стрит Джорнал» в Лондоне, затем работал в Вене, открывал корпункт газеты в Берлине, освещал развитие движения «Солидарность» в Польше, реформы Горбачева в СССР и его встречи с Рональдом Рейганом, писал о войне в Афганистане, Ираке и Ливане, был, как журналист, свидетелем объединения его родной Германии и распада Советского Союза.
В название своей новой книги он ввел цитату из Хрущева, сказавшего, что Берлин 1961 года — это «наиболее опасное место на Земле». Фрэд Кэмп анализирует единственную встречу Кеннеди и Хрущева в Вене в июне 1961 года. Разговор между двумя крупнейшими лидерами того времени был, по мнению Кэмпа, взрывоопасным. За встречей последовало возведение Берлинской стены и затем — противостояние американских и советских танков у контрольно-пропускного пункта «Чарли» на Фридрихштрассе в Берлине. О Кубинском ракетном кризисе (в России его назвают «Карибским кризисом» — прим. ред.) написано гораздо больше, но именно Берлинский кризис, по мнению Кэмпа, привел к Кубинскому и к обострению ситуации в Холодной войне. Тогда в Берлине одна малейшая ошибка какого-нибудь нервного солдата или офицера могла превратить Холодную войну в горячую и даже в ядерную.
— В моей книге я утверждаю, что Кубинского кризиса не было бы, если бы Кеннеди более решительно повел себя во время Берлинского кризиса. Кеннеди позволил Хрущеву построить Берлинскую стену и отгородить Восточную Германию от Западной в надежде на то, что Кремль правильно поймет миролюбивые намерения Вашингтона и согласится на двустороннее сотрудничество. отказавшись от гонки ядерных вооружений. А Хрущев воспринял это как слабость, нерешительность и даже трусость американского президента. И тогда Хрущев решил, что Кеннеди проглотит и следующую пилюлю: советские ракеты на Кубе.
— Поэтому вы считаете Берлин 61-го наиболее опасным моментом тогдашней истории?
— Большинство историков считает, что самым опасным моментом в Холодной войне был Кубинский кризис. Но близкое, в ста метрах друг от друга, противостояние советских и американских танков у контрольно-пропускного пункта «Чарли» было не менее опасным. И в том, и в другом случае мир стоял на грани ядерной войны.
Из моей книги становятся очевидными две вещи. Первая — американцы совершенно не учитывали роль внутренней политики в СССР. Хрущев был сначала, возможно, наилучшей фигурой для улучшения американо-советских отношений, а не ухудшения. Вспомним, что в СССР была впервые полностью опубликована инаугурационная речь Кеннеди, и глушение радиостанции «Голос Америки» было ослаблено. Но на Хрущева оказывали давление неосталинисты, которые не могли простить ему разоблачения культа личности Сталина. Инцидент с У-2 в мае 1960-го, когда был сбит американский разведывательный самолет, фактически нанес удар по Хрущеву, которого его соратники обвинили в наивности его надежд на улучшение отношений с США. Наиболее консервативное крыло тогдашнего Политбюро ЦК КПСС подталкивало его к более жестким мерам в отношении США.
Америка, повторяю, никогда не понимала внутренней ситуации в СССР. Если бы Кеннеди понимал это, он иначе бы строил отношения с Хрущевым. В свою очередь, советская сторона не понимала особенностей внутренней политики США, не понимала, что молодому президенту, только вступившему в должность, требуется время для самоутверждения, для того, чтобы определиться со своими союзниками и противниками на мировой арене.
— Вы часто обвиняете президента Кеннеди в недопонимании, в неопытности, даже в слабости. Напрашивается вывод, что Америка, как и вся планета, оказывалась в наибольшей опасности тогда, когда президентом США становился человек нерешительный и малоопытный в международных делах...
— Я бы сказал, слабый президент, а вернее, кажущийся слабым. Даже если он не является таковым, он гораздо чаще подвергается испытаниям со стороны противника. Противник спешит воспользоваться случаем. Так было и во времена существования Советского Союза, так происходит и сегодня. Посмотрите хотя бы на поведение Ирана.
Другое отрицательное качество президента, когда в речах он гораздо решительнее, чем в делах. Именно в этом можно упрекнуть Кеннеди. Такая непоследовательность, такое противоречие между словами и делами заставляет нервничать не только противников, но и союзников США. Это затрудняет объединение сил союзников, которые не знают, что на самом деле мы хотим предпринять по тому или иному вопросу...
— Сегодня Хрущев воспринимается многими больше как комический персонаж истории, тогда как Кеннеди — как героический. В США Кеннеди входит в число наиболее любимых и почитаемых президентов. Но в вашей книге они выглядят иначе.
— Мне интересно в этой истории, что оба человека совершенно не понимали друг друга. Один — 43-летний сын мультимиллионера, другой — 67-летний сын шахтера, сумевший пережить все сталинские чистки и Вторую мировую войну. Он совсем не такой уж комический персонаж. Хрущев изо всех сил боролся за выживание в самые трудные времена истории своей страны и выжил в этой борьбе. (Но не следует забывать, какой ценой он выжил... — ред.) И не будем забывать, что он все же был реформатором. Хотя и стихийным, в чем-то более подсознательным. Он был очень уязвимым, даже легко ранимым человеком и подозревал, что Запад его не принимает всерьез. Поэтому Хрущев стремился доказать Америке, доказать сначала Эйзенхауэру, а потом и Кеннеди, что он — равный им по силе противник. А Кеннеди был по характеру ведомым, не инициировавшим действия, а отвечавшим на них, он был не импульсивным, как Хрущев, а рассудочным, и не был, я бы сказал, инстинктивным президентом, каким были, например, Трумэн или Рейган. В первый год правления нерешительность Кеннеди привела к многим ошибкам. Сам он, когда журналист спросил, можно ли написать книгу о его первых 12 месяцах на посту президента, ответил, о какой книге может идти речь, когда весь первый год был полон провалов в политике его администрации. Он сам считал провалами и высадку в заливе Свиней, и венский саммит, на котором, по словам самого Кеннеди, Хрущев его переиграл, и Берлинский кризис. Все это было до Кубинского кризиса 1962 года, когда Кеннеди проявил, наконец, решимость, и сегодня мы оцениваем его деятельность именно по этому факту. А в 1961-м году, по оценке самого Кеннеди, он выполнял свои обязанности плохо...
На мой вопрос, будет ли его книга «Берлин 1961» переведена на русский язык, Фрэд Кэмп ответил, что заявки на перевод пока нет.
