На днях мы со Славой Цукерманом справили год с того момента, как он начал работу над документальным фильмом о жене Сталина Надежде Аллилуевой.
Я помню солнечное нью-йоркское зимнее утро, когда, наливая мне в белоснежную высокую фарфоровую чашку кипящее белой пеной традиционное капучино (своим умением варить которое он гордится ничуть не меньше, чем способностью снимать фильмы), Слава сообщил мне о телефонном звонке из Москвы. Звонила продюсер Мира Тодоровская с идеей снять фильм о жене Сталина.
Я прекрасно знал, что Слава годами собирает материал о Сталине, имеет кучу идей для фильмов о нём — “сталиноведение” можно назвать славиным хобби.
Но еще я знал, что Слава заканчивает писать два новых сценария для художественных фильмов. Сценариями этими он крайне доволен, считает, что идеи этих фильмов — лучшее, что ему пришло в голову за многие годы и полон планов как можно скорее приступить к съёмкам
И вдруг — жена Сталина!
Не буду делать секрета, что лично я приложил немало старания к тому, чтобы склонить “чашу весов” в сторону Аллилуевой. Впрочем, это было не очень трудно. Мог ли человек, столь интересующийся Сталиным, отказаться от шанса самому открыть папки сталинских архивов и побеседовать с теми, кто знал Сталина лично?!
Славин интерес к теме превзошёл его собственные ожидания. “Жена Сталина — Надежда” — единственный документальный фильм в долгой кинокарьере Цукермана, над которым он работал больше года. Многочисленные интервью со свидетелями, сегодня разбросанными по разным странам мира, сотни прочитанных книг, непрекращающаяся работа в архивах (монтируя фильм в Нью-Йорке, Цукерман почти ежедневно давал по телефону пространные указания в Москву директору картины Лидии Радовской, добывающей для него в российских архивах дополнительные материалы), — на все это и ушёл год, в течение которого Слава не добавил ни строчки к своим на время отставленным сценариям, не снял ни метра плёнки для чего либо иного.
И вот фильм закончен.
На самом первом просмотре картины в Нью-Йорке в зале неожиданно появилась Нея Зоркая — легендарный российский кинокритик, историк и теоретик кино, и после просмотра, окруженная журналистами произнесла свой приговор: “Фильм — выдающееся творческое достижение. Монтаж — великолепен!”
В Москве был просмотр для студентов высших режиссерских курсов, которыми руководит старый друг и соратник Славы Цукермана по первым киноопытам Андрей Герасимов. Первая реакция на фильм молодых московских кинематографистов оказалась весьма неожиданной: больше всего им понравилось, как Цукерман прочёл текст к своей картине. “Ай да американец! — говорили студенты, — вряд ли русский актёр мог бы прочесть текст лучше!”
Когда об этом сообщили Цукерману, он, конечно, порадовался, но при этом добавил: “Особой моей заслуги здесь нет. Всякий режиссёр, проработавший над публицистическим фильмом больше года, прочтёт текст лучше любого актера. Ведь в тексте этом его собственные выстраданные мысли!”
Фильм закончен. Однако, судя по всему, не для Цукермана.
О фильме пишут, о фильме говорят по радио, и первый, самый неожиданный, результат всего этого — в доме Цукеремана раздаются многочисленные телефонные звонки с сообщениями о неизвестных до сих пор историкам источниках информации о Надежде Аллилуевой. Некоторые сведения — просто сенсационные. И Слава снова садится к монтажному столу, чтобы внести новый материал.
Фильм, как и все фильмы Цукермана, необычен. Он больше похож на знаменитый “Расемон” Куросавы (в котором одна и та же история, рассказанная разными её героями, представляется разной), чем на обычный телевизионный фильм. Родственники героини и историки, проинтервьюированные Цукерманом, каждое событие в жизни Надежды Аллилуевой описывают по-разному. И Слава считает, что каждому надо дать шанс высказать свою точку зрения.
На мой взгляд, в фильме слишком много интервью, особенно с людьми мне не симпатичными, высказывающими откровенно просталинистские идеи. (Должен признаться, что не все со мной в этом согласны. Так, например, наш со Славой общий друг — режиссёр Борис Фрумин, — считает основным недостатком фильма как раз то, что интервью в нём слишком мало.)
В фильме также множество хроникальных кадров, фотографий, исторических документов — многие из них сенсационны и публикуются впервые. Кроме этого — множество компьютерной анимации, объединяющей и обогащающей исторические материалы, а иногда превращающей их в образные и ёмкие символы. Так через весь фильм проходит образ розы: загадочная символическая чугунная роза на постаменте надгробия Надежды Аллилуевой по ходу фильма оживает и становится реальным и важным атрибутом последнего дня жизни героини.
Коллаж из противоречивых и разнообразных мнений и документов, при помощи виртуозного, воистину симфонического монтажа, уникальным образом сливается в фильме Цукермана в единую монументальную картину — трагический портрет женщины и портрет эпохи.
Фильм разрушает давно сложившиеся стереотипные представления. Так, много лет существовала широко распространенная легенда, что Сталин был аскетом и совершенно не интересовался женщинами. Фильм Цукермана однозначно опровергает эту легенду. Историки в один голос утверждают, что Сталин имел множество любовниц и никогда не упускал случая завести новую. Да и супружескими обязанностями не пренебрегал: медицинская карта жены Сталина свидетельствует о том, что за 14 лет жизни с вождём она сделала 10 абортов.
“Жена Сталина — Надежда” — не первый фильм Цукермана на спорную и болезненную тему. До сих пор его фильмы никогда не вызывали ничьих личных обид. Так, в Израиле Слава снял фильм об истории Православной церкви в Иерусалиме. Представители этой церкви в тот момент судили израильское правительство. Однако, фильм не только получил Первый приз на Всемирном фестивале телефильмов в Голливуде — он одинаково понравился и сионистам, и деятелям православной церкви. Слава считает, что причина тому — его принцип беспристрастного освещения правды.
“Тем, кто не хочет услышать о Сталине ничего, кроме славословий, конечно, угодить трудно, — говорит Слава, — я и не стараюсь. Однако мне было бы неприятно, если бы фильм обидел членов семьи Аллилуевых, бескорыстно помогавших мне этот фильм сделать. Аллилуевы — удивительная семья: все они ярки, талантливы, бесконечно обаятельны. Тех из них, кого я узнал лично, я искренне полюбил. Родство со Сталиным принесло этой семье неисчислимые трагедии. Тем не менее — это родство. И, конечно же, членам семьи больно, когда интимные подробности семейной жизни выносятся на публику. Что же делать? Жизнь вождей — достояние не только родственников, но и всего человечества. Только абсолютное знание правды о трагических фактах истории может предотвратить их повторение. Сегодня знание и понимание исторической правды в России необходимо как никогда”.
Слава гордится тем, что некоторые из его исторических фильмов не только помогли людям понять историю, но и сами стали историей, классикой.
В те же самые дни, когда шли первые просмотры фильма “Жена Сталина — Надежда”, Американское общественное телевидение — “Public Television” — показывало нобычайно популярный документальный многосерийный фильм “Евреи и цивилизация”. Мы сидели и разговаривали со Славой Цукерманом, вместе с тем пробегая разные каналы телевизора. Вдруг Слава резко остановился на одном канале. “Смотри — мои старые кадры!” В фильм были включены кадры пожара Иерусалимского Храма, подожженного римлянами, снятые Цукерманом в Израиле для фильма “Из Иерусалимского камня”. Разрушение храма — одно из самых главных событий еврейской истории. Через несколько десятилетий после того, как Цукерман снял впечатляющие символические кадры великого пожара, описанного Иосифом Флавием, кадры эти стали включаться почти во все фильмы, касающиеся еврейской истории и истории христианства. И уж если включались до сих пор, то, конечно же, будут включаться и в будущем. Эти тридцатилетней давности кадры сегодня приобрели свойство всем известного исторического документа. В истории кино мне знаком только еще один подобный случай: кадры инсценированного штурма Зимнего Дворца, снятые Эйзенштейном, включаются теперь во все фильмы об Октябрьской революции.
А теперь вернемся к той сенсационной информации, которую Цукерман получил уже после окончания работы над фильмом.
“Сегодня, к примеру, — рассказывает Слава, — я говорил по телефону с подругой детства Василия Сталина, которой двенадцатилетний Василий рассказывал, что видел, стоя за занавеской, как его отец стрелял в его мать. Есть и другие подобные новые данные”.
Я спрашиваю Славу, изменят ли новые данные концепцию его фильма: ведь в фильме приводятся многочисленные “свидетельства” и того, что Надежда Аллилуева покончила жизнь самоубийством и того, что её убил Сталин.
“Конечно же, нет, — отвечает он,— новые данные, как и старые, ничего не доказывают, а только обостряют постановку вопроса. Я не судья, не прокурор, я — режиссёр. Моя задача предоставить зрителям реальные факты в такой форме, чтобы они вызвали максимум размышлений. Люди обязаны знать и понимать своё прошлое. И судить его сами. Они вправе знать всё и доказанные факты и легенды”.
...Я не режиссёр — я зритель. Если бы режиссёром этого фильма был я, то закончил бы его призывом произвести эксгумацию останков Надежды Аллилуевой. Если можно и нужно было изучать останки царской семьи, как же не произвести эксгумацию, которая ответит на вопрос: был ли Сталин, и сегодня остающийся для многих непогрешимым идолом, убийцей собственной жены?
Добавить комментарий