- Василий Павлович, как-то в Северной Вирджинии зашел я в книжный магазин вместе с одним нашим общим знакомым, который слушал ваш курс лекций в университете Джорджа Мейсона, где вы преподаете. Студент ваш мне сказал, что он не раз встречал вас в этом магазине. И на самом престижном месте, рядом с другими бестселлерами, мы увидели вашу книгу "Новый сладостный стиль" в переводе на английский - "The New Sweet Style". При мне купили один ее экземпляр. Я ее покупать не стал, думал, почитаю по-русски, в оригинале. Как книга "шла"?
- Плохо. Цифры продаж были разочаровывающими. Разошлось не больше семи тысяч экземпляров. А в середине 80-х годов другой мой роман "Ожог" имел совсем другой тираж - 30 тысяч экземпляров. Такая закономерность - чем лучше я пишу, чем ближе я приближаюсь к недостижимому идеалу, тем меньше коммерческий успех книги.
- В чем же дело? Насколько мне известно, практически все ваши книги были переведены на английский и выходили в свет в солидных издательствах. Все книги привлекали внимание критики, имели большую прессу. Причем, их и хвалили и ругали, а это всегда вызывает любопытство у читателя, желание самому разобраться, что хорошо и что плохо. "Новый сладостный стиль" даже называли "великим американским романом".
- Интерес критики не вызвал интереса у читателей. Мои книги печатались в основном в гигантском издательстве "Рэндом-Хаус". А вот роман "Кесарево свечение", который я считаю своей вершиной, недавно не был принят этим издательством. Мне сказали, что он написан все в том же капризном, серьезно-комическом ключе и возможно даже в более аллюзивном, диковинном и литературно-отстраненном стиле. И вслед за этой литературщиной добавили, что новый роман не покроет аванса.
Этим "отказом от дома" я вовсе не обескуражен. Я люблю сам процесс создания романа. Он значит для меня больше, чем контракт с "Рэндом-Хаус". Я считаю себя полным анархистом, и я нахожусь весь во власти художественной метафоры. Когда я пишу роман, то я не считаюсь ни с чем, и свойственные мне гротеск, ироническая интонация, - они меня отталкивают от массового, общепринятого ощущения мира и, наоборот, ставят в некую позицию одиночества, чему я очень рад.
Но интерес публики к беллетристике падает. Издательства получают доходы на выпуске других книг. Все большими тиражами выходят книги по политике, философии, истории, антропологии. Огромным спросом пользуется мемуарная литература.
- Согласен. Однако так было всегда. Это не мешало увлекаться и художественной литературой. В любом крупном американском магазине полки забиты беллетристикой. Прочитаешь аннотацию к иной книге из разряда бестселлеров и создается впечатление, что более великой книги не было написано за всю историю человечества. Но этот "шедевр" через месяц уже всеми забыт. И это опять-таки было всегда... Великие произведения рождаются далеко не каждый год, и даже десятилетие. На полках рядом с однодневками много прекрасных книг, высок и интерес к классике. Хотя она не идет ни в какое сравнение по тиражам с книгами Даниэллы Стил, Сидни Шелдона.
- Это халтура. Это развлекательная жвачка. Кумирами публики, живущей в мире пейджеров, в потоке мелькания видеоклипов становятся посредственные писатели, потому, что они предлагают более или менее приемлемый синтаксис.
- А может быть художественная литература сдает свои позиции потому, что жизнь похлеще любого романа? Если бы мне 10 сентября прошлого года попал бы в руки роман о терактах в Нью-Йорке и под Вашингтоном, я бы отложил этот роман в сторону и сказал, что такого быть не может, потому что не может быть никогда. Но ведь 11 сентября то, что раньше казалось немыслимым, произошло. Я сейчас с большим интересом прочитаю серьезную книгу о терроризме, с хорошей документальной основой, чем самый что ни есть лихо закрученный роман о террористах.
Кстати, вы автор вызвавшей в свое время бурной дискуссии статьи "Хватит вилять хвостом". В этой статье, написанной после трагических событий 11 сентября вы писали о том, что хватит вилять хвостом перед силами зла. Сильно мир изменился после того черного вторника?
- Очень существенно, я бы сказал. Очень серьезные изменения произошли в умах. До этой трагедии мы старались не думать о грозящих опасностях, что, собственно говоря, присуще человечеству. Старались как-то лицемерить, в общем-то, сами с собой и с окружающими. Мы виляли хвостом все время. Когда я говорю "мы", я имею в виду интеллигенцию мировую, в том числе и российскую. Мы виляли действительно хвостом, мы пытались подогнать то, что существует, к нашим стереотипам, к нашим либеральным системам, которые мы создали с самыми лучшими, благими намерениями. Они возникли в результате исторического развития, Это очень большое достоинство человеческой расы, стремиться сделать все как можно лучше. Но очень часто это все оборачивается, увы, какими-то моментами лицемерия. Сейчас возникает такая суровая действительность, когда приходится отказываться от того, что называется политической корректностью. А между тем, мы должны признать, что политическая корректность, возникшая в последние десятилетия на Западе, очень близка по каким-то своим параметрам к парадигме российской интеллигенции, возникшей еще в прошлом веке.
- Кто ведет с нами войну - ислам или фанатичное направление в исламе?
- Говоря "ислам", я не имею в виду весь миллиард мусульман. Но я бы сказал о чрезвычайно активной части этого ислама. Речь идет не только о криках и угрозах. Все это уже перешло к динамиту и кошмарным заговорам против человечества. Я имею в виду не террористов самих по себе, но и тех, кто их вдохновляет - определенную часть духовенства, в этом нет никакого сомнения, она разжигает страсти. Эта война долгое время была односторонней, потому что не Запад нападает на ислам, а наоборот. Непонятно даже с прагматической точки зрения, чего же им надо. И в то же время исламский мир получал грандиозный доход от индустриальных стран, от Запада, от системы мировой торговли. Они могли бы жить, отстраиваться, как Саудовская Аравия, Кувейт, другие страны залива. Но их идея разрушения Запада - это маниакальная идея, это психиатрия, это комплекс скорпиона. Вспомним известную притчу о скорпионе, которого перевозит лягушка через опасный ручей. А он потом "в благодарность" ее ужалил. Эта война, навязанная людьми, которые непонятно чего хотят, за исключением идеи всеобщего разрушения.
- Некоторые ваши коллеги - и ученые, и писатели, причем серьезные ученые и писатели - считают, что третье тысячелетие будет тысячелетием борьбы мировых цивилизаций и, возможно, победы ислама, который ни перед чем не останавливается, чтобы утвердить свое господство. На этот счет в последние годы выпущено немало книг и исследований, в которых их авторы пытаются заглянуть в будущее.
- Вы имеете в виду Хантингтона и других. Это близко к тому, что сейчас начинает проявляться. Но Хангтигтон проводит линию разделения западного и восточного христианства. А это, как мы сейчас видим, неверно. Восточное христианство оказывается на западной стороне этой линии. Если дальше так пойдет, то может оказаться, что действительно ситуация усложнится.
О тысячелетии нам говорить сложно, что происходит за тысячелетие предугадать трудно. Даже в древние времена и во времена темных веков - и то, столько произошло всего, а что же можно сказать о темпах развития цивилизации сейчас, в наше быстротекущее время. Но в ближайшее время -не знаю. Хотя в принципе я не представляю, как ислам может вести полномасштабную войну против Запада. Это невозможно. Запад, если столкновение начнется всерьез, уничтожит все это.
- Как это можно уничтожить, ведь речь идет о миллиарде населения нашей планеты, о целой мировой цивилизации?
- Речь не идет о миллиарде населения, а о структуре. Миллиард населения никогда не бывает виноват ни в чем, а виноваты меньшинства этих миллиардов, виновато активное и агрессивное меньшинство. Большевиков была кучка, и нацистов была кучка, однако они обратали все эти миллионы и миллиарды.
Этот миллиард мусульман совсем ни в чем не виноват, чтобы подвергать его идеологическому варианту религии. Агрессивное меньшинство, духовенство пытается превратить религию смирения в идеологию ненависти. Только духовным развитием мы можем остановить эту спекуляцию, страшную, кровавую и террористическую спекуляцию религиозными идеями.
Мне хочется подчеркнуть, что ко всей этой истории очень правомочен медицинский подход. Как мне представляется из существующей информации - это психиатрия. Если говорить об Усаме Бен Ладене и о мулле Омаре - это люди с нездоровой психикой, они одержимы мегаломаническими идеями. Это чистой воды мегаломания, ощущение себя Мессиями, страшно опасная вещь.
А если говорить о прямом столкновении, то дело в том, что исламский мир непроизводителен, он потребитель. Он не может производить средства для полномасштабной войны, он их только покупает на свои нефтедоллары.
- Люди с нездоровой психикой, как вы говорите, Бен Ладен и мулла Омар до сих пор на свободе и где-то ухмыляются в своем укрытии. Но из-за этих людей с нездоровой психикой уже погибло немало людей, виновных и невиновных, а бандиты неуязвимы и вынашивают планы новых пакостей.
- Война, к сожалению, не проходит без жертв невинных, ни одна война. Если вспомнить Вторую мировую войну, когда союзники применяли тактику выжженной земли в Германии, то представьте себе, что там погибло гораздо больше невинных людей, чем нацистов. Увы, это так. В данном случае, к сожалению великому, идея нашего классика о слезинке маленькой девочки не работает. Если дрожать над этой слезинкой и забывать о тысячах жертв, взорванных в один момент на Манхеттене, то как здесь сведешь все эти счеты!
- Тот же классик, Достоевский, говорил, что красота спасет мир. Красоты в этом мире хватает. Но спасла ли она мир?
- Нет, к сожалению, не спасла.
- Как-то вы говорили о том, что наше время разбивает стереотипы. И упоминали об одном из российских и мировых стереотипов - нельзя обвинять целый народ. Так можно или нет обвинять целый народ за какую-то веху в его истории?
- Народ обвинять нельзя целиком. Но необходимо, чтобы он все-таки понял свою вину. Так или иначе, народ отвечает за действия своих сыновей и дочерей, даже если их меньше, чем большинство. Все-таки тот процесс, который происходил в Германии, в западной ее части после Второй Мировой войны и всех ужасов, с нею связанных, он очень благотворный, мне кажется. Там это осознание своей вины, как народа, было очень сильным. Это даже видишь по выражению лиц людей старшего поколения, когда находишься в Германии, уж не говоря про все действия властей, попытки как-то компенсировать людям, причиненное страдание и признание всего, что произошло. Это самое главное.
Не мешало бы и русским побольше бы разобраться в том, что мы натворили из-за большевиков. Я упоминал и народ хуту, который вырезал народ тутси за несколько дней. Мы забываем об этих трагедиях и на форумах говорят о тех геноцидах, которые действительно прошли в мире совсем недавно, когда сотни тысяч людей истребляются по каким-то этническим принципам, не полностью понятным людям, участвующим в этой склоке.
Как это можно отрицать? Мы ни причем, мы не знали, наше дело маленькое. Нет, так нельзя! Для чего вообще человечество существует? Оно существует для колоссального духовного совершенствования. Еще Ницше об этом писал. И без этого теряется всякий смысл существования человечества.
- А чем вы объясняете, что мы живем уже в третьем тысячелетии, далеко уже пошли вперед по пути цивилизации, а борьба между этносами, между религиями, кажется, все больше обостряется. Причем идет борьба нового со старым, цивилизации с темными временами, как вы говорите. Ведь отнимите у талибов их автоматы Калашникова и гранаты, ведь только это у них приметы дня сегодняшнего, а остальное - десятый век.
- Конечно. Там еще я заметил много джипов. А вообще я замечаю - лица афганцев симпатичные. И тоже вроде бы они ни причем. И в то же время как такие симпатичные ребята могут так издеваться над своими женщинами! Как может в голову прийти, женщину запечатать в такой кокон, в тюрьму ходячую.
А столкновение религий - видимо от того, что сознание очень сильно отстает от технологий. Технологии уходят вперед, а сознание остается на том же уровне мышления людей Аравийского полуострова третьего-пятого веков нашей эры. Европа дальше ушла. Ислам все-таки самая молодая ветвь единой религии. Это же одна и та же религия одного Бога, только толкования другие, другие пророки. Вот их пророк появился на 600 лет позже Иисуса, однако книгу написал больше под влиянием все-таки Ветхого Завета, чем Евангелия. Там столько противоречий на каждой странице, там очень много ощущения мести, вечного огня. На одной странице говорится Бог милосерден, на той же странице говорится, что Бог мстительный. В Евангелии такого не найдешь.
- Можно ли, на ваш взгляд, в обозримом будущем реально если не искоренить терроризм, то задержать его развитие и эффективно с ним бороться? И те ли пути борьбы выбраны, которые сейчас применяются?
- Я думаю, что бороться можно только так, как сейчас происходит. Объединение Америки и России в данном случае будет играть решающую роль. Россия раньше стала жертвой террора, чем Америка. И очень долго этого не могли понять, считали по старой привычке, что Россия - это страшная, подавляющая сила, что она подавляет гордый и маленький народ сталинскими методами. А это ведь в данном случае совсем не так. Эти ребята за независимость, конечно, но они, прежде всего за независимость своей воли борются и ужасны все эти акты массового террора, взрывы домой со спящими людьми, жуткая жестокость к пленным, вообще к русским... Если говорить о геноциде, то надо говорить об угрозе геноцида славянского населения Кавказа и других народов Кавказа. Тут все не так-то просто. И я думаю, что основные очаги терроризма нужно устранить любыми имеющимися средствами. Я имею в виду организованный терроризм. А вообще терроризм видимо никогда не устранишь, он в человеческой природе.
- Как вы считаете, то, что произошло 11 сентября, это трагедия, страшная, но ограниченная во времени и в пространстве или первые залпы третьей мировой войны?
- Я не думаю, что это первые залпы третьей мировой войны. Но все-таки это определяет какую-то тенденцию и если будет прервано, искоренено в этой фазе, то дальше пойдет более благоприятное развитие. И к тому же мы избавимся от своей самоуверенности.
Я хочу провести аналогию с символизмом российским, с началом прошлого века. Символисты, когда начался двадцатый век, были охвачены страшными предчувствиями в течение долгого времени. Они собирались на террасах, на балконах, пытались расшифровать закаты, говорили о том, что идет конец света, Апокалипсис. Масса стихов была об этом написана. Возникала апокалиптическая культура.
А вот начало этого века мы встретили в состоянии полнейшего благодушия и самодовольства, как будто все уже решено, как будто наши последние достижения в области Интернета и мобильных телефонов уже дают нам власть над Вселенной, над судьбой. И вдруг проявился этот страшный факел Апокалипсиса, горячий и опасный и я думаю, что этот опыт не пройдет даром, мы все будем осторожнее. И последующие поколения тоже.
- И все же нередко слышится вопрос - это борьба двух цивилизаций или борьба просто цивилизованных людей с терроризмом?
- Я думаю, цивилизованные люди, попавшие под удар, борются с террористами, пришедшими из исламского мира. Пока еще рано говорить о том, что эта тенденция может охватить весь ислам и произойдет чудовищная бойня между христианами и исламом.
Я встречал массу мусульманских ученых, интеллектуалов, с широким кругозором, с великолепным вкусом. Это совсем не те люди, с которыми хочется воевать. И не надо воевать. К сожалению, в глубине этой религии возникли бесноватые священнослужители, возбудившие часть молодежи.
- Как, на ваш взгляд, этнические проблемы в Америке существуют? Мы не раз с вами беседовали и вы выражали беспокойство в связи с тем, что англосаксонские корни в Америке размываются и Америка становится другой. Не лучше и не хуже, но другой.
- Она и становится другой. Но что меня ободряет во время этого кризиса, замечательное, совершенно изумительное поведение американских меньшинств, полное осознание своей приобщенности к этой нации. Скажем, афроамериканцы изумительно себя ведут. И латиноамериканцы, и другие группы. Ощущение осознания себя американцами. И в этом есть определенная надежда. Может быть, тут действительно произойдет какой-то процесс, при котором останется и англосаксонский фундамент и сыграют свою роль новые культурные группы.
- В ведущих американских газетах и журналах в этом году появлялось немало статьей о том, что некоторые афроамериканцы - а их становится все больше - требуют компенсаций за годы рабства, причем речь идет о значительных суммах, чуть ли не о триллионах долларов. Документы собираются о предках. Некоторые компании уже извинения приносят. Сегодня речь о выплате гигантских сумм всерьез не идет, но что может быть завтра в условиях политкорректности?
- Вот это пример лицемерия колоссального. Что же это такое, почему отвечать за то, что происходило четыреста лет назад, когда шла торговля. Тогда пусть найдут и в Африке тех людей, которые продавали в рабство своих же. И вообще вопрос рабства, почему это навешивается только на европейцев? Рабство существовало в арабском мире, например, колоссальным образом было развито. В Мавритании до сих пор есть рабство. В Судане есть рабство. Судан проводит геноцид по отношению к темнокожей части своего населения, христианской, кстати говоря, это в южной части Судана. В Индии очень неблагополучно, когда речь идет о так называемых неприкасаемых, положение их почти рабское.
- И в то же время преступление одних не умаляет преступления других. Изымали в течение столетий из привычной среды миллионы людей, привозили в чужую им страну, продавали, перепродавали, разлучали мужей и жен, родителей и детей, вспомним художественную литературу, "Хижину дяди Тома"... А ведь все это было в жизни.
- Сейчас афроамериканцы - это естественная часть американского народа. О какой компенсации может идти речь! Большинство американцев не имеют никакого отношения к работорговле. Если искать корни, то это окажется какая-то ничтожная группа людей. Если говорить о таких прецедентах, то почему русским потомкам крепостных не предъявить иск потомкам помещиков и дворянства?
Добавить комментарий