Когда он позвонил в дверь, по моим меркам было совсем раннее утро — я только-только сварил кофе. Если у тебя первый выходной за много дней, ранние визиты мало радуют, и все же я открыл.
Невысок. Лысоват. Одет неброско. Ничего примечательного. Вот только глаза... глаза из тех, что хочется назвать настоящими.
— Извините за беспокойство... Я — инфей, — представился он. — Мне бы хотелось рассказать вам о нас, это займет совсем мало времени...
Видимо боясь, что я не дам ему договорить, незваный гость сыпал словами все быстрее и быстрее, фразы становились короче:
«Движение основано учеными, изучавшими способы обмена информацией... Мы не политическая партия... не сборище сумасшедших... не секта...»
Как едет крыша у ученых, мне прекрасно известно. Еще в универе, пока учился на системотехника, довелось сталкиваться с самыми разными заскоками моих учителей. В целом все это можно было свести к одному — старый комплекс физиков, не ставших лириками. Технари то и дело стремятся, в отместку лирикам, проверить алгеброй гармонию. Математики занимаются историей.
Программисты ощущают страсть к дизайну или музыке...
Инфей изящно всплеснул руками, и они застыли в древнем жесте, означающем дружбу и добрые помыслы.
— Понимаете, наши руки — это... это что-то вроде разъемов у компьютера...
Клянусь Святым Процессором, да будет всегда еще один, превыше его по тактовой частоте, у визитера не было возможности заглянуть в мою комнату, заваленную «железом»!
—Ладони... пальцы... микротоки...
Т-а-а-а-к... От конкурентов что ли? Но на засланца не похож — глаза... настоящие такие глаза. А вообще-то все прямо как в бородатом анекдоте: «... приходишь на пляж, а там — станки, станки....» Блин! Это же первый выходной. Мы наконец-то сдали комиссии совершенно новый считыватель, — пока еще опытный образец. У многих вместо замков давно уже шняги, исследующие папилярные узоры. А наш еще измеряет потенциалы в нескольких точках, так что вполне может узнать ваше настроение и даже состояние здоровья. И только я собираюсь отдохнуть от всего этого, как мне — микротоки... пальцы... ладони...
Все же заинтриговал, однако.
— Хорошо, пять минут хватит?
— Д-да, конечно...
— Пойдемте на кухню, кофе еще не остыл. И не тратьте время на частности — я в этом немного разбираюсь. Давайте по существу. Хорошо?
—Х-хорошо...
Он все равно был в некотором замешательстве. Будто я забыл сделать еще что-то. Ах, да-а-а-а... Пожимаю ему руку:
— Вадим.
— Сергей.
Кажется, он действительно говорит правду. Вот только откуда взялась у меня эта уверенность?
Инфей словно почувствовал вопрос, отвлекся от созерцания бликов на поверхности кофе, и снова заговорил.
—... извините, да. Еще раз извините. Честное слово, мы просто обходим квартиры, и я попал к вам совершенно случайно. Рад, что наткнулся на человека сведущего — проще объяснять. Я не от конкурентов... (мысли прочитал?..) Я действительно инфей, и меня действительно зовут Сергей (... верю, верю...) Видите ли, с одной стороны цивилизация объединила всех людей на планете, тем же интернетом например, с другой стороны — разобщила даже самых близких. Люди больше не спят всей семьей на одних полатях, не водят хороводы... Наши предки были не глупее нас, понимаете? Ведь хоровод — это обряд. Простое рукопожатие — нет, не то. Хоть и «микро», но это ведь ток, электрический ток. Должна быть замкнутая система. Тогда она в состоянии разрешить все свои проблемы... ну, проблемы именно этой системы, понимаете? Двое берутся за руки. Влюбленные. Семья. Они могут построить дом, посадить дерево, родить ребенка, и справятся с этим сами. Они берут ребенка за руки, и это уже маленький хоровод. Одна семья... две семьи... три семьи... (о, Бошетунмай!)... Деревенька. Хоровод чуть побольше. И деревня на Руси — это замкнутая самодостаточная ячейка, на которой испокон веков держалось государство. Вспомните, сколько философских копий было сломано по этому поводу... Да, движение тоже важно, посолонь естественно, но главное все-таки в том, чтобы просто взяться за руки... Еще раз повторю — тогда проблемы некоторой замкнутой системы будут решены. Это наше глубокое убеждение. Инфеев. Есть множество серьезных исследований на эту тему. Поверьте, там все излагается совсем не таким обыденным языком. Но это все теории. А главное — результат. Эксперимент. Видите ли, мы решили начать со следующей ячейки после семьи — дома. А этот дом выбрали потому, что он относительно небольшой, и в нем живет довольно много инфеев. Вот я, например, живу в соседнем подъезде. Мы с вами вполне могли встречаться...
Его лицо уже некоторое время мне действительно казалось знакомым. По-моему, это один из тех активистов, что вечно зовут на всякие субботники...
Инфей встретился со мной взглядом. Да-а-а-а, настоящие у него глаза.
— Глаза — тоже средство связи... — сказал он, улыбнувшись. —... и речь. И то, и другое — не так универсально, как руки. Два человека без труда поймут друг друга. Но представьте себе сто человек, и каждый пытается сказать что-то, или сразу посмотреть всем в глаза...
Улыбка его стала печальной.
— В конечном счете, получается так, что говорит только один. А остальные слушают. И смотрят ему в глаза. Это уже религия. Или политика. Повторяю — мы, инфеи, не секта, и не партия. И я не собираюсь звать вас на очередной субботник. Пока мы все не возьмемся за руки, я не могу принимать решения за весь дом. Понял это, когда стал инфеем. Может быть, нашей системе не нужны клумбы, чистый двор, детский уголок... Может, все это должно выглядеть не так, как я себе представляю. Собственно, я пришел к вам с единственной просьбой. Надеюсь, вас не затруднит. В 13:00 предлагаю всем жильцам встать вокруг дома, и взяться за руки. Всем. Иначе ничего не получится. Вернее, что-то получится, только вот чистота эксперимента будет нарушена. Совсем не хочется какого-то раздора в нашей ячейке, что-то вроде собрания старых времен, когда «за», «против» и «воздержался». В хороводе все «за». Придете?
Сумасшедший, право слово. Мне, в принципе, нравится его теория, но ходить вокруг дома... в хороводе... дурость, елы-палы... каравай, каравай, кого хочешь, выбирай...
— Попытаюсь, — ответил я уклончиво.
На прощанье он снова протянул мне руку. «Еще один», — прочитал я в погрустневших глазах. Прочитал...?
В 13:00 на улицу я не пошел. Но у окна сел... спрятавшись за шторой. Было какое-то чувство стыда.
Желающих проверить теорию инфеев пришло немного, меньше половины всех жильцов. Не знаю, смогли бы мы, даже все, оцепить наш дом, но энтузиастам это было явно не под силу. Видимо, поэтому они встали по периметру нашего двора. А потом взялись за руки и пошли посолонь...
Через некоторое время хоровод распался. Люди разошлись по подъездам, но вскоре вернулись — с лопатами, метлами, ведрами, носилками... Сергей работал наравне со всеми. Никто ими не руководил. Не бегал, не матерился, не махал руками. Инфеи почти не разговаривали друг с другом, тем не менее делали все четко и слаженно. С улыбкой.
Прошло часа два. Они снова встали в хоровод. Удивительно, но их стало больше — теперь внутри круга поместилась и территория детского садика...
* * *
Сегодня инфеи пригласили всех жителей района на площадь к зданию администрации. Это не митинг, нет. Хоровод водить. Заботливые отцы города на всякий случай (доверяй, но проверяй) перекрыли подходы подразделениями ОМОНа. Кстати, любопытствующих на «плашке» гораздо больше, чем инфеев. Сверху, из конторы, где мне в очередной раз пришлось зависать из-за нашей «железяки», это хорошо видно.
Вот инфеи стали организовываться в цепочки, но хоровод замкнуть не успевают. В толпе зевак вдруг взметнулись какие-то совершенно посторонние флаги и транспаранты, в прикрывшийся щитами ОМОН полетели камни и бутылки. В ответ хлопнули газовые шашки. Цепи «хранителей порядка» двинулись на площадь...
— Козлы-ы-ы-ы-ы-ы!!!
Ору, пытаясь разглядеть Сергея в бурлящей толпе. Инфеи то тут, то там пытаются замкнуть свои цепочки в маленькие хороводы, но мечущаяся толпа не дает им этого сделать. Один из хороводиков все же образовался... только для того, чтобы их рукопожатия укрепили наручниками. Я вспомнил глаза Сергея. Что, на амвон потянуло? Наивные — кто вам даст!!! Ну кто??? Кто? Вы же страшная сила! Не так уж глупы наши толстож... е политики. Неужели никто из вас, Сергей, до сих пор не задумывался о том, почему же хороводы на Руси так и не вышли за пределы деревень? Ученые... идеалисты... физики-лирики, мать вашу! Нас же годами приучали к тому, что говорит один!
Вот и сейчас говорю один. Не говорю — кричу. Бью кулаками по столу — подпрыгивает паяльник, скачут детальки очередной версии считывателя...
Ну вот что, отцы. Политики. Философы. И пр. Вершители, так сказать. Я сделаю это просто из чувства досады. Простенькую такую схемку на основе считывателя, которую может собрать каждый. Подсоединить к компу и зайти на www.infei.ru.
Держи наши руки, друг! Ладони, да... пальцы... микротоки...
История
Во мне умерла любовь. Чужая любовь. Любовь, пережившая того, в ком родилась. Любовь, с которой свыкся, как с родной...
Став сиротой, она скиталась по миру в белых одеждах, оставляя след разве что в капельках росы. Однажды прохладным утром я нечаянно вдохнул ее. Уверившись еще в юности, что бесплоден, погрязнув в физиологии и мелких житейских расчетах, я не сразу понял, что мое восприятие мира изменилось.
Каждый вечер я возвращаюсь домой одним и тем же маршрутом — тропинка через загаженный лесок, мостик, аллея старых тополей, пивной ларек, заменяющий в нашем районе клуб, сырой темный подъезд. Извивы тропинки, кочки, пеньки, мусорные баки, забулдыги — все сложилось в привычный орнамент, который давным-давно не приходит в голову разложить на составляющие.
— Ну ты чо, эта, мать?
Дядька еле стоит на ногах. Ему явно не хочется покидать компанию, но жена железно, как статуя Свободы, стоит на своем.
— Ты, изверг, ты что мне обещал? Больше — ни-ни!
Их лица некрасивы. Ее похоже на рельефную карту Алтая, его — Гималаев. Я скольжу по ним взглядом, удивляясь неожиданно обострившемуся зрению, и понимаю: в них живет любовь. А вижу это только потому, что отныне она живет и во мне. То большое и теплое, что шевелилось где-то в районе солнечного сплетения, а теперь растеклось по всему телу, и есть — любовь.
Я живу, прислушиваясь к каждому ее движению. Наблюдая за отношением моей гостьи к окружающему миру, пытаюсь составить портрет того, в ком она родилась. Не из обычного мужского ревнивого желания узнать кто же был у нее первым, нет!
Наоборот — я чувствую безграничную благодарность к этому человеку... человеку ли? Любовь повсюду — и в старых тополях на аллее, и в неистовых мартовских котах... Интересно, каково это — приютить в себе любовь, рожденную душистой ягодой земляники, чуть надкушенной жемчужными зубами юной девушки... ромашкой, которой только-только начали обрывать лепестки?
Не узнать... теперь никогда не узнать!
В этот день я проснулся с чувством звенящей пустоты во всем теле. Я казался себе своей собственной фотографией. Потолок снова стал низким и грязным — забытое ощущение! Природа не терпит пустоты — по венам вместо белых шариков потекли шарики ртути, желудок стал наливаться свинцом... Утыкаюсь лицом в подушку, и рыдаю в первый раз за много-много лет...
Где носило потом — не помню. Я искал ее повсюду, заглядывал в глаза встречным, с каждым разом убеждаясь, что разучился видеть в людях любовь... сволочи, гады, подлецы! Грязь! Грязь! Мир, ты — свинарник! Боже, как много во мне металла — еле переставляю ноги. Сяду-ка на скамейку...
— Вам плохо? Я могу чем-нибудь помочь?
Неровная челка, милый курносый носик и глубокие глаза, на дне которых уже разливается что-то знакомое, солнечно-теплое... В этот миг, показавшийся больше Вселенной, понимаю свою судьбу и смиряюсь с ней — отныне я сеятель, что рассыпает по душам зернышки любви. От этого еще больнее, но у боли появляется привкус амброзии...
Добавить комментарий