Эзотерическая страничка Письма живого усопшего

[продолжение, начало в № 4 от 05 сентября 2003 - № 1(12) от 09 января 2004]

Письмо 27

Вам было бы очень трудно представить себе по одним моим словам разницу между вашей жизнью и нашей. Начиная с различия субстанции, и не только субстанции наших тел, но и субстанции окружающих нас естественных предметов.

Вас поражает выражение “естественные предметы” в применении к этому миру? Может быть, вы воображаете, что мы превзошли Природу? Но нет существа и явления вне пределов её. Даже Бог не составляет исключения. Природа есть.

Представьте себе, что вы провели шестьдесят или семьдесят лет в теле, которое упорно склонялось к ожирению, становилось неподвижным и ревматическим до потребности ложиться от времени до времени в постель для более или менее удачной починки. А затем представьте, что вы внезапно переменили это тяжелое тело на легкое и эластичное. Можете вы себе представить это? Должен сознаться, что для меня это было бы очень трудно еще недавно.

Облекшись в эту легкую форму, которая светится достаточно сильно, чтобы освещать пространство вокруг себя, когда ее не погашает более резкий свет солнца, вообразите себя переносящейся с места на место, от одного человека к другому, от одной идеи к другой. С течением времени даже привычка к питанию замирает постепенно. Нам более не надоедает голод и жажда; хотя я, например, и до сих пор подкрепляюсь от времени до времени легкой пищей, которую можно назвать микроскопической в сравнении с мясными обедами, которые я истреблял на земле.

А затем, нас более не мучает тысяча и одна мелких земных обязанностей. И к тому же здесь более доверия к настроению другой души. Обязательства здесь не в обычай — я говорю о связующих обязательствах. Обыкновенно — хотя бывают и исключения — желания бывают взаимны. Когда мне хочется увидать друга, в это же время и он испытывает желание быть со мной, и нас, естественно, несет друг к другу. Общения здесь необычайно прекрасны, но и одиночество бывает также полно очарованья.

По прошествии первых двух или трех месяцев я более не чувствовал себя одиноким. Первое время напоминало мне рыбу, вынутую из воды. Почти все испытывают это, кроме разве духовных людей, которые не связаны земными цепями или земным честолюбием. Я так сильно боролся с идеей умирания, что мое новое состояние казалось мне вначале бедствием, и я носился кругом под впечатлением, что буду терять ценное время, которое могло бы быть с пользой употреблено в борьбе и напряжении земной жизни.

Ко мне на помощь явился Учитель; но он был слишком мудр. чтобы нянчиться со мной даже и в самом начале. Он напомнил мне несколько основных принципов и предоставил применять их самому; постепенно, по мере того, как я овладевал этими применениями, я овладевал и собой. И только после этого начала заниматься передо мной вся красота и все чудо моего нового состояния, и я понял, что вместо потери времени я приобретал огромный опыт, который послужит мне впоследствии.

Я входил здесь в общение со многими людьми, людьми всех ступеней умственного и нравственного развития, и должен сознаться, что человек с совершенно ясной идеей об истинном значении жизни и о возможностях эволюции — встречается здесь так же редко, как и на земле. Нет, мы не делаемся внезапно всемудрыми только потому, что меняем ткань своего тела.

Человек, бывший тщеславным на земле, окажется тщеславным и здесь, хотя в последующей своей жизни самый закон реакции — если он перешел меру тщеславия — может послать его назад скромным и даже застенчивым человеком, на время, по крайней пока реакция не истощится.

Я часто жалею людей, которые проявлялись в жизни как рабы деловой рутины. Многие из них не могут отделаться от этого и здесь, и вместо того, чтобы наслаждаться, они снова и снова возвращаются к своим старым “делам” и тратят время над различными задачами, тактическими или финансовыми, пока не приходят почти в такое же изнеможение, как до своей “смерти”.

Как вам известно, здесь есть учителя. Немногие достигают размера моего собственного Учителя; но многие берут на себя помогать вновь появившимся душам. Помощь предлагается всем, хотя принимается эта помощь не всегда. В таком случае она предлагается снова и снова, ибо те, которые жертвуют собой для других, делают это без надежды на признание или награду.

Если бы я вздумал писать ученый трактат о посюсторонней жизни, я бы начал совсем иначе. Прежде всего я отложил бы свою работу лет на десяток, пока все мои факты не были бы распределены по местам и снабжены ярлыками; а затем я бы начал с самого начала и продиктовал бы вам книгу такую скучную, что вы заснули бы над ней, и мне пришлось бы подталкивать от времени до времени, чтобя вы подобрали выпавший из вашей руки карандаш. Вместо того, я решил писать вскоре после прихода сюда, и мои письма действительно письма путешественника из чужой страны. Они передают его впечатления, иногда его ошибки, а иногда его провинциализмы и местные предрассудки. Но, во всяком случае, это не пересказ с чужих слов.

Мне приятно, что вы держите мою фотографию на вашем камине; это помогает мне приходить. В фотографии заключена большая сила.

Недавно я набрасывал для вас картины на канве ваших сновидений, чтобы показать вам ничтожество и тщету некоторых вещей. Вам известно, что мы можем делать это? Возможность для так называемых мертвых влиять на живых огромна, если только существует симпатическая связь. Я уже указывал вам, как охранять себя от нежелательных влияний, и потому вам бояться нечего. Я всегда буду своевременно предупреждать вас, если будет малейшая опасность с этой стороны. Я уже провел вокруг вас магическое кольцо, через которое только самые могущественные духи могли бы переступить, то есть не сам, а с помощью Учителя провел я этот круг. Вы выполняете наше дело, и поэтому имеете право на наше покровительство. Что “каждый работник достоин своей платы”, эта аксиома верна в обоих мирах.

Только вы сами можете уничтожить поставленную преграду. Если бы вы по неосторожности открыли доступ для нежелательных воздействий, мы поспешили бы ее замкнуть снова. Из этого вы усмотрите, что я уже достиг некоторой доли авторитета; да, я имею право сказать это уже и теперь. Вы удивлены?

Письмо 28

Я слышал однажды, как один известный мне человек назвал этот наш мир “миром игр”, ибо, сказал он, “мы все здесь дети, и мы создаем ту среду, которая для нас желательна”. Как дитя во время игры превращает стул в башню или в скачущего и топочущего коня, точно так же можем и мы в этом мире осуществлять все, что создает наше воображение.

Не заставляла ли вас иногда поражаться эта абсолютная живость воображения у детей? Ребенок говорит просто и с убеждением: “Этот вот коврик — сад, а та половица в полу — река, тот стул — замок, а я в нем король”.

Почему он говорит все эти вещи? Как может он говорить их? Потому что — и в этом все дело — он подсознательно все еще вспоминает здешнюю жизнь, которую он сравнительно так недавно покинул. Он перенес с собой в земную жизнь нечто из своей утраченной свободы и силу своего воображения.

Но это вовсе не означает, что все вещи в этом мире — одно воображение; вовсе нет. Здешние объекты из тонкой материи так же реальны и сравнительно так же вещественны, как и у вас; но кроме того, здесь есть еще возможность творить, и притом из материи еще более тонкой — из той, которая составляет субстанцию мыслей.

Если вы создаете что-либо на земле из плотной материи, вы прежде всего создаете то же самое из субстанции мысли; но разница между вашим творчеством и нашим, та, что пока вы не окружили создание вашей мысли плотной материей, вы не верите, что это невидимое создание действительно существует вне вашего собственного воображения. Тогда как мы здесь можем видеть создания мыслей других, если мы и они того хотят.

Мы также можем — и я это говорю для вашего утешения — видеть ваши создания мысли, и прибавляя силу нашей воли к вашей, мы можем помочь вам осуществить их в материальной форме.

Иногда мы строим здесь, в нашем четырехмерном мире, постепенно и продолжительно, в особенности, если желаем сохранить свое создание для других, чтобы оно пребывало на долгое время. Но для всех высокоразвитых духов мыслеобразы видны всегда.

Конечно, вы понимаете, что не все духи высоко развиты. На самом деле, только весьма немногие ушли очень далеко от вас; но наиболее тупой человек владеет здесь тем, что все вы утеряли — верой в создание своей собственной мысли.

Та сила, которая делает творчество возможным, не покидает душу, когда последняя вновь облекается в материю. Только сила эта вскоре угасает, и воображение теряет свою уверенность благодаря недоверию взрослых, которые постоянно твердят ребенку: “Это только игра, этого в действительности нет; это одно воображение”.

Не существует почти никаких границ для возможностей воображения; но, чтобы воспользоваться всей его силой, нужно доверять своему воображению. Если вы будете постоянно внушать себе, как мать внушает своему ребенку: “Но ведь это только игра воображения, это нереально”, вы никогда не осуществите тех вещей. которые создает ваша мысль.

Само воображение — подобно ребенку, его нужно поощрять и верить в него, иначе оно не может развиваться и не может делать в совершенстве своего дела.

Человек, который называл этот мир ареной игры, пробовал всевозможные опыты с этой силой в себе. Ему удались вещи, которые сильно поразили бы вас. Так, например, он помог своей жене, после так называемой своей смерти, выполнить их общий план, который им казался неосуществимым, благодаря недостатку настоящей веры. Но люди, делающие здесь опыты, — исключение. Большинство моих теперешних сограждан довольствуются тем местом, где они находятся и совсем не заботятся о земле. Несомненно, эти немногие — “мечтатели”, подобные мне, которые не удовлетворяются одним миром и хотят соприкоснуться с обоими; но они встречаются редко, так же, как поэты на земле. Для огромного большинства достаточно того мира, в котором оно находится в данное время.

Что касается меня, то я “ни за что на свете” — как выражаетесь вы — не согласился бы тревожить кого бы то ни было мыслью, что я могу вмешиваться в чужие дела, которые совершенно не касаются меня. Но если бы, невидимо и неосязаемо, я мог помочь вам силою моего уверенного в себе воображения, — в этом не было бы ничего дурного, а для меня — это было бы нужным доказательством.

Я был бы очень огорчен, если бы чтение этих моих писем вызвало бы у неразумных людей погоню за духами, зазывания в свою человеческую сферу безответственных и часто лгущих элементальных духов. Скажите им, чтобы они этого не делали.

Мои сообщения через вашу руку — совсем другое дело. Я бы не мог делать их, если бы не знал метода, сообщенного мне здесь, и я не мог бы делать их, если бы вы прерывали меня своими собственными попутными мыслями и вопросами, все равно — касались бы они данного явления или не касались. Только потому, что вы остаетесь пассивной и не проявляете любопытства, предоставляя мне пользоваться вашей рукой так, как я пользовался бы на земле рукой моего стенографа, только потому я и могу писать длинные и связные фразы.

Большинство сообщений отсюда, даже если они подлинные, не имеют большой ценности потому, что они почти всегда окрашены мыслью той личности, через которую они проходят.

Вы правы, решив ничего не читать по этому поводу, пока продолжаются мои сообщения и даже не думать о той области жизни, где нахожусь я. Таким образом вы избегнете предвзятых мыслей, которые перебивали бы течение моих мыслей.

Вам, может быть, известно, что во время земной жизни я исследовал спиритизм, как я исследовал многое из области оккультного, стараясь всегда уловить ту долю истины, которая скрывалась за подобными явлениями; но я был и тогда убежден и теперь, что исключая один случай — когда желаешь дать научно обставленное наглядное доказательство, что такие вещи могут быть — во всех других случаях погоня за духами есть не только потеря времени, но и абсолютный вред для тех, которые участвуют в этой погоне.

Это может странно звучать со стороны так называемого “духа”, да еще вошедшего в общение с вашим миром. Если для кого-либо это прозвучит так, я тут ни при чем. Пусть я покажусь непоследовательным, но я все же твердо стою за вред всякого рода безответственного медиумизма.

Если бы в действительности было так, что на каждом медиумическом сеансе появляется только такое потустороннее существо, которое имеет сказать нечто важное и искреннее, тогда — другое дело; но этот мир полон праздношатающимися, так же, как и земной мир. Так как наш мир заселяется из вашего мира, — естественно, что наше население того же сорта, что и ваше. Оно не особенно изменилось, пройдя через врата смерти. Скажите, могли бы вы посоветовать хорошо воспитанной и тонко чувствующей женщине сесть посреди Хайд-Парка и предложить всем, проходящим мимо толпами, подходить к ней и говорить через нее, или прикасаться к ней и говорить, и смешивать свой магнетизм с ее магнетизмом? Вы содрогаетесь, но это содрогание было бы куда сильнее, если бы вы видели то, что вижу здесь я.

Кроме того, тут есть еще другой разряд существ, которых теософы называют “элементалями”. По поводу этих элементалей было написано много вздора; но вы можете принять за факт, что в этом мире есть единицы энергии и сознания, которые соответствуют довольно точно тому, что теософы понимают под элементалями. Эти сущности, в общем, не особенно развиты: но так как земная жизнь представляет собой ступень, к которой они стремятся, и так как это — ближайшая неизбежная стадия их эволюции, то естественно, что они испытывают к ней сильнейшую тягу.

Поэтому не будьте слишком уверены, что стучащий в ваш письменный стол или в другую вашу мебель есть непременно дух вашего усопшего дедушки. Это может быть не более, как слепая и очень жаждущая сущность, устремляющееся сознание, пробующее воспользоваться вами, чтобы ускорить свою собственную эволюцию, желающие проникнуть в вас, чтобы через вас испытать земные вибрации.

Возможно, что эта слепая сущность не повредит вам, но может случиться, что вред от нее будет большой. Поэтому лучше не поощрять их попыток проникать через покров, который отделяет вас от них; ибо покров этот тоньше, чем вы думаете, и хотя вы не можете сквозь него видеть, вы можете чувствовать через него.

Высказав это, я считаю свой долг исполненным, и возможно, что в следующий раз расскажу вам что-нибудь более интересное; ибо я часто чувствую себя подобно астральной Шахерезаде, переживая ее сказочные ночи! Но боюсь, что ранее, чем исполнится тысяча первая ночь, я уже не буду здесь. Нет, я не предполагаю снова “умереть” в другой мир; но когда я передам вам то, что мне хотелось бы сообщить о здешней жизни, я намереваюсь исследовать другие планеты, если это мне будет разрешено.

Иногда я чувствую себя как молодой человек, получивший большое наследство, а с ним и неограниченную возможность путешествий. И хотя он может остаться дома на некоторое время, чтобы устроить свои дела и приспособиться, так сказать, к открывшейся перед ним новой свободе движений, — все же, время придет, когда он захочет попробовать свои крылья. Надеюсь, что моя метафора неплохая? Если да, то вы можете включить ее в издание моих писем.

продолжение следует