Убийство в Фэйрмаунт-парке

Опубликовано: 4 июня 2003 г.
Рубрики:

Fairmount park w.jpg

Фэйрмаунт-парк в Филадельфии
Фэйрмаунт-парк в Филадельфии. Фото В.Бакмастер
Фэйрмаунт-парк в Филадельфии. Фото В.Бакмастер.
Это был со­вер­шен­но уни­каль­ный су­деб­ный про­цесс, в те­че­ние всех че­ты­рех дней ко­то­ро­го пуб­ли­ка яв­ля­лась в фи­ла­дель­фий­ский Си­ти-холл к шес­ти ча­сам ут­ра — что­бы за­ра­нее за­хва­тить мес­та в за­ле: за­се­да­ния на­чи­на­лись в де­вять. Со стра­ниц ме­ст­ных га­зет со­об­ще­ния об этом де­ле не схо­ди­ли, на­чи­ная с Ро­ж­де­ст­ва, и ин­те­рес пуб­ли­ки к это­му не­обыч­но­му слу­чаю не уга­сал, не­смот­ря на ее пре­сы­щен­ность уго­лов­ны­ми сен­са­ция­ми. За­вяз­ка это­го де­ла бы­ла хоть и тра­ги­че­ской, но по ны­неш­ним вре­ме­нам до­воль­но обыч­ной.

17-лет­няя Ши­ли Тер­нер бы­ла чем­пи­он­кой сво­ей шко­лы по сприн­тер­ско­му бе­гу, со­би­ра­лась по­сту­пить в уни­вер­си­тет Клем­со­на и меч­та­ла уча­ст­во­вать в оче­ред­ных Олим­пий­ских иг­рах. У этой чер­но­ко­жей де­вуш­ки бы­ло мно­же­ст­во дру­зей и под­руг, а так­же влюб­лен­ный в нее «бойф­ренд» по име­ни Шон Виль­ямс. И на­ка­ну­не Ро­ж­де­ст­ва Ши­ли вдруг ис­чез­ла. По­след­ним, кто ви­дел ее, был Шон Виль­ямс, про­во­див­ший ее до­мой на ав­то­бу­се: она со­шла в 2.20 но­чи, на уг­лу 60-й ули­цы и Жи­рард-аве­ню, в шес­ти квар­та­лах от ее до­ма, а Шон по­ехал даль­ше. Она по­ма­ха­ла ру­кой вслед ав­то­бу­су... и боль­ше ее не ви­де­ли.

А два дня спус­тя Ви­ви­ан Кинг, обес­по­ко­ен­ная мать Ши­ли, зая­ви­ла в по­ли­цию об ис­чез­но­ве­нии до­че­ри. 43-лет­няя Ви­ви­ан — без­ра­бот­ная мед­се­ст­ра, и в до­ме вме­сте с ней жи­вут две до­че­ри — стар­шая Ши­ли и млад­шая — 10-лет­няя Кла­ра, а так­же квар­ти­рант и при­ятель Кинг — 57-лет­ний Кла­ренс Джонс. Рань­ше здесь же жи­ла и еще од­на дочь — те­перь уже 27-лет­няя Три­на, вы­шед­шая за­муж и жи­ву­щая с му­жем в Нью-Джер­си.

Го­ре Ви­ви­ан бы­ло без­мер­но, и вся ме­ст­ная нег­ри­тян­ская об­щи­на уте­ша­ла ее и по­мо­га­ла ей как мог­ла. Ее дру­зья и ли­де­ры об­щи­ны раз­ви­ли бе­ше­ную дея­тель­ность, под­няв на но­ги всю об­ще­ст­вен­ность го­ро­да. Кинг вы­сту­па­ла по ра­дио и те­ле­ви­де­нию, пла­ча и умо­ляя фи­ла­дель­фий­цев по­мочь ей ра­зы­скать про­пав­шую дочь, и раз­да­ва­ла со­чув­ст­вую­щим лен­ты ла­ван­до­во­го цве­та — лю­би­мо­го цве­та ис­чез­нув­шей Ши­ли.

Ве­ду­щая ут­рен­ней ра­дио­про­грам­мы Ме­ри Мэй­сон воз­зва­ла ко всем фи­ла­дель­фий­цам: «Най­дем Ши­ли!», а по­ли­цей­ский де­тек­тив Бри­тан­ни Ло­ган обес­пе­чи­ла пе­ча­та­ние лис­то­вок с фо­то­гра­фи­ей де­вуш­ки. И Ви­ви­ан с друзь­я­ми рас­клеи­ли их по все­му го­ро­ду: воз­мож­но, кто-ни­будь от­зо­вет­ся. Но не­де­ля шла за не­де­лей, а Ши­ли не на­хо­ди­лась, и Кинг на­ча­ла стро­ить до­гад­ки: а что, ес­ли Ши­ли сбе­жа­ла с ка­ким-ни­будь юн­цом? Вы же знае­те нра­вы ны­неш­ней мо­ло­де­жи!

За­мерз­шее те­ло мерт­вой Ши­ли на­шли 33 дня спус­тя по­сле ис­чез­но­ве­ния, в ле­си­стой час­ти Фэйр­ма­унт-пар­ка. Оно бы­ло при­кры­то опав­ши­ми ли­сть­я­ми, вет­ка­ми, об­рыв­ком тка­ни и кус­ком ли­но­ле­ума. Зо­ло­тое ко­леч­ко, зо­ло­той ме­даль­он и зо­ло­тые се­реж­ки бы­ли при ней, а ее ко­жа­ной курт­ки не бы­ло: на ней был лишь лег­кий сви­тер с порт­ре­том Маль­коль­ма X. И но­ги ее бы­ли бо­сы — ни нос­ков, ни ке­дов. Ви­ви­ан вме­сте с прие­хав­шей до­че­рью Три­ной вы­зва­ли в морг для опо­зна­ния, и она, ры­дая, под­твер­ди­ла, что это и есть ее про­пав­шая Ши­ли. Гос­по­ди, пла­ка­ла она, ко­му по­на­до­би­лось уби­вать ее де­воч­ку! Мед­экс­перт ска­зал ей, что де­вуш­ку уда­ри­ли чем-то тя­же­лым в ви­сок, а по­том она по­лу­чи­ла пять пис­то­лет­ных пуль в го­ло­ву. Ору­жие, ко­то­рым бы­ло со­вер­ше­но убий­ст­во, — пис­то­лет 20-го ка­либ­ра, так и не бы­ло най­де­но.

Не­сколь­ко дней га­зе­ты на все ла­ды об­су­ж­да­ли это звер­ское убий­ст­во, а по­том ин­те­рес к де­лу стал за­ту­хать — в Го­ро­де брат­ской люб­ви слу­ча­лось и не та­кое. Как в лю­бом аме­ри­кан­ском го­ро­де, ка­ж­дое ут­ро но­во­сти здесь на­чи­на­ют­ся с ус­по­кои­тель­но­го со­об­ще­ния, что кто-то ко­го-то убил, — зна­чит, всё в нор­ме, и жизнь идет как на­до.

Но спус­тя па­ру не­дель име­на Ши­ли и Ви­ви­ан сно­ва за­мель­ка­ли жир­ны­ми чер­ны­ми бу­к­ва­ми на стра­ни­цах га­зет. Ока­за­лось, что на­ка­ну­не, око­ло ча­су дня, Кинг при­шла в по­ли­цию по прось­бе сле­до­ва­те­лей До­гер­ти и Гиб­со­на, ве­ду­щих это де­ло, что­бы про­лить свет на не­ко­то­рые де­та­ли и тем са­мым по­мочь след­ст­вию. С ней об­ра­ща­лись бе­реж­но и ос­то­рож­но — ведь это бы­ла не­сча­ст­ная мать уби­той де­вуш­ки.

Раз­го­вор за­шел о воз­мож­ной лич­но­сти убий­цы, и Ви­ви­ан ста­ра­лась по­мочь, как мог­ла. Вра­ги? Нет, у ее до­че­ри не бы­ло вра­гов, она бы­ла та­кой доб­рой, хо­ро­шей, сло­вом, об­щей лю­би­ми­цей. Ско­рее, это лю­бов­ная ис­то­рия. Вот этот ее но­вый маль­чиш­ка, Шон, что ли, — мо­жет, он? Нет, от­ве­ча­ли сле­до­ва­те­ли, у Шо­на же­лез­ное али­би, а вот как на­счет ее квар­ти­ран­та Кла­рен­са Джон­са? Ка­кие от­но­ше­ния у нее, Ви­ви­ан, с Джон­сом, и как он вел се­бя по от­но­ше­нию к ее до­че­рям? О, она и Кла­ренс в ин­тим­ном смыс­ле не име­ют ни­че­го об­ще­го и спят в раз­ных спаль­нях, а вот в от­но­ше­нии де­во­чек... У нее бы­ли опа­се­ния, и она да­же спра­ши­ва­ла у до­че­рей, не вхо­дил ли Джонс по но­чам в их спаль­ни. Они ска­за­ли, что нет, но, знае­те, кто мо­жет по­ру­чить­ся...

— Мис­сис Кинг, — ска­зал Джеймс До­гер­ти, — мне не­при­ят­но го­во­рить об этом, но к нам в по­ли­цию зво­нил кое-кто из ва­ших со­се­дей, и они ут­вер­жда­ли, во-пер­вых, что ви­де­ли, как ва­ша дочь при­шла до­мой. Во-вто­рых, — что они слы­ша­ли, как вы и Ши­ли гром­ко ссо­ри­лись. И, в-треть­их, — что ва­ши от­но­ше­ния с Ши­ли бы­ли весь­ма да­ле­ки от дру­же­ских, — вы ссо­ри­лись и ино­гда да­же би­ли ее. Что вы мо­же­те ска­зать по это­му по­во­ду?.

Воз­му­ще­нию уби­той го­рем ма­те­ри не бы­ло пре­де­ла. Да, она до­га­ды­ва­ет­ся, от ка­ких во­ню­чек мо­гут ис­хо­дить эти гнус­ные на­ме­ки. Но, она по­вто­ря­ет: Ши­ли не при­хо­ди­ла до­мой в ту ночь, и ни о ка­кой ссо­ре не мог­ло быть и ре­чи. Что ка­са­ет­ся от­но­ше­ний, то да, Ши­ли спу­та­лась с кем-то, за­бе­ре­ме­не­ла и не­сколь­ко ме­ся­цев на­зад сде­ла­ла аборт. С тех пор она, Кинг, ста­ра­лась дер­жать дочь в стро­го­сти и дис­ци­п­ли­не, и она на­де­ет­ся, что в этом нет ни­че­го пло­хо­го. О, она от­лич­но по­ни­ма­ет, что ее хо­тят ого­во­рить и свя­зать ее имя с этим убий­ст­вом. Так вот что. Что­бы пре­сечь эти гнус­ные слу­хи, рас­про­стра­няе­мые со­се­дя­ми, буд­то она как-то при­ча­ст­на к убий­ст­ву, что­бы не ос­та­ва­лось и те­ни со­мне­ний, она про­сит уст­ро­ить ей про­вер­ку на де­тек­то­ре лжи.

Сле­до­ва­те­ли охот­но со­гла­си­лись, хо­тя по за­ко­нам Пен­силь­ва­нии это не мо­жет быть ули­кой в су­деб­ном след­ст­вии. Тест про­во­ди­ла де­тек­тив Элис Ка­пу­то, и... ока­за­лось, что Ви­ви­ан Кинг лжет. Ко­гда Ка­пу­то со­об­щи­ла Кинг о том, что она не про­шла тест, та по­про­си­ла све­сти ее с дву­мя по­ли­цей­ски­ми, го­во­рив­ши­ми с ней рань­ше, — с До­гер­ти и Гиб­со­ном.

Бы­ло око­ло 7.30 ве­че­ра. Ви­ви­ан Кинг сно­ва рас­ска­за­ла всё, что про­изош­ло в тот ян­вар­ский ве­чер, ста­ра­ясь не упус­тить ни од­ной под­роб­но­сти. И вот тут в ее рас­ска­зе воз­ник­ли две но­вые де­та­ли, по­ка­зав­шие­ся До­гер­ти по­доз­ри­тель­ны­ми: Кинг ска­за­ла, что в вос­кре­се­нье, на­ка­ну­не ис­чез­но­ве­ния Ши­ли, она го­то­ви­ла для нее обед — сви­ные от­бив­ные с го­рош­ком и пю­ре. А до это­го она го­во­ри­ла, что Ши­ли ал­лер­гич­на к сви­ни­не, и ни­ко­гда по­это­му ее не ест. Кро­ме то­го, те­перь она впер­вые упо­мя­ну­ла о том, что пре­ж­де, чем по­зво­нить под­ру­ге, у ко­то­рой долж­на бы­ла но­че­вать Ши­ли, она жда­ла це­лых три дня по­сле ис­чез­но­ве­ния до­че­ри. Ко­гда До­гер­ти ска­зал ей об этом, Кинг вдруг на­ча­ла всхли­пы­вать и по­вто­рять:

— Я не пом­ню все­го! Я не пом­ню все­го!»

— А мне ка­жет­ся, — ска­за­ла Ка­пу­то, — что вы мо­же­те от­лич­но все вспом­нить, но про­сто не же­лае­те сде­лать это.

То­гда Кинг по­про­си­ла, что­бы Ка­пу­то взя­ла ее за ру­ку, и ко­гда та вы­пол­ни­ла ее прось­бу, она ти­хо ска­за­ла:

— Да, я уби­ла ее!.

Ей про­чли ее кон­сти­ту­ци­он­ные пра­ва пе­ред да­чей по­ка­за­ний, и она рас­ска­за­ла всё. Вот за­пись ее ис­по­ве­ди.

«Я на­хо­ди­лась вни­зу на кух­не — го­то­ви­ла еду. Бы­ло око­ло трех ча­сов но­чи. Хлоп­ну­ла дверь, во­шла Ши­ли, я по­вер­ну­лась к ней и спро­си­ла: “От ка­ко­го чер­та ты при­пер­лась в та­кое вре­мя?”. Она от­ве­ти­ла, что я ей об­рыд­ла со свои­ми во­про­са­ми, и что­бы я не лез­ла в то, что ме­ня не ка­са­ет­ся. Я вы­ру­га­ла ее, а она толк­ну­ла ме­ня в грудь, схва­ти­ла сто­ло­вый нож и ста­ла уг­ро­жать мне. Я бро­си­лась на­верх, в свою спаль­ню, она по­сле­до­ва­ла за мной. У ме­ня под мат­ра­цем все­гда ле­жит пис­то­лет — я схва­ти­ла его и уда­ри­ла им Ши­ли в ще­ку, по­том под­бе­жа­ла к ко­мо­ду, от­кры­ла ящик, вы­ну­ла от­ту­да обой­му и су­ну­ла ее в кар­ман курт­ки.

По­том я ска­за­ла ей: “А ну, дви­гай вниз! Ты сей­час по­едешь со мной в по­ли­цию, а там те­бя бы­ст­ро оп­ре­де­лят в слав­ное мес­теч­ко — как раз для та­ких шлюх, как ты!”. Мы се­ли в ма­ши­ну и там про­дол­жа­ли ру­гать­ся. Она пла­ка­ла и кри­ча­ла, что не­на­ви­дит ме­ня. И это по­сле все­го, что я для нее сде­ла­ла! Я про­сто взбе­си­лась от это­го, ми­но­ва­ла по­ли­цей­ский уча­сток и за­еха­ла в Фэйр­ма­унт-парк — там, где он вы­хо­дит на 52-ю ули­цу. Мы подъ­е­ха­ли к за­рос­ше­му де­ревь­я­ми и по­кры­то­му опав­ши­ми ли­сть­я­ми хол­му, я ос­та­но­ви­ла ма­ши­ну и ска­за­ла Ши­ли: “Мо­жет, ты хо­чешь на­бить мне мор­ду?”. Она от­ве­ти­ла, что да, и мы с ней по­шли по­даль­ше, что­бы нас не бы­ло вид­но из-за про­ез­жав­ших ма­шин. Она на­гну­лась и по­доб­ра­ла с зем­ли бу­тыл­ку, и ко­гда она рас­прям­ля­лась, я изо всей си­лы уда­ри­ла ее в ви­сок пис­то­ле­том.

Она упа­ла и ле­жа­ла, за­крыв ли­цо ру­кой, и не го­во­ри­ла ни сло­ва — мо­жет, она уда­ри­лась обо что-то, па­дая. То­гда я вста­ви­ла обой­му и про­сто при­стре­ли­ла ее. Я пом­ню, что стре­ля­ла три­ж­ды. Ме­ди­цин­ский экс­перт по­сле ска­зал мне, что в нее стре­ля­ли пять раз, но я пом­ню толь­ко три. По­том я се­ла в ма­ши­ну, вер­ну­лась до­мой, по­ло­жи­ла пис­то­лет об­рат­но под мат­рац в сво­ей спаль­не, по­шла в спаль­ню Кла­рен­са — его не бы­ло до­ма, и там за­сну­ла.

Ут­ром я по­ду­ма­ла, что весь этот кош­мар про­сто при­снил­ся мне. Ви­ди­те ли, я здо­ро­во над­ра­лась в тот ве­чер со сво­им друж­ком у не­го до­ма. Я да­же не пом­ню точ­но, сколь­ко и че­го я вы­пи­ла. А Ши­ли — у ме­ня всё по­шло вкривь и вкось с нею по­сле то­го, как она за­бе­ре­ме­не­ла и сде­ла­ла аборт. Это бы­ло за шесть ме­ся­цев до той но­чи. Я пы­та­лась при­учить ее к по­ряд­ку и дис­ци­п­ли­не, а она шля­лась но­ча­ми со свои­ми друж­ка­ми и под­руж­ка­ми, с эти­ми чер­то­вы­ми плее­ра­ми, нар­ко­ти­ка­ми и всем та­ким. Вот это и взбе­си­ло ме­ня. Из-за это­го все и слу­чи­лось».

Но бы­ла в этой не­ожи­дан­ной ис­по­ве­ди од­на не­увяз­ка: на во­прос До­гер­ти, ка­ко­го ти­па пис­то­лет она ис­поль­зо­ва­ла, Кинг ска­за­ла, что стре­ля­ла из пис­то­ле­та 20-го ка­либ­ра, то­гда как де­вуш­ка бы­ла уби­та из пис­то­ле­та 38-го ка­либ­ра. И на все во­про­сы Кинг про­дол­жа­ла ут­вер­ждать, что стре­ля­ла имен­но из это­го пис­то­ле­та. До­гер­ти спро­сил ее об име­ни ее при­яте­ля, с ко­то­рым она пьян­ст­во­ва­ла на­ка­ну­не убий­ст­ва, — та на­зва­ла его: Эзель Ма­ну­эль. Ко­гда до­про­си­ли Ма­ну­эля, тот ска­зал, что у не­го есть не­сколь­ко пис­то­ле­тов, был и 38-го ка­либ­ра, но его ук­ра­ли у не­го па­ру лет на­зад, хо­тя он ни­ко­гда не за­яв­лял о про­па­же.

Кинг от­пра­ви­ли в тюрь­му, а эта ужас­ная ис­по­ведь об­су­ж­да­лась на все ла­ды. В но­во­стях рас­ска­зы­ва­лось, что в тюрь­ме Ви­ви­ан не ест, не пьет, не­пре­рыв­но мо­лит­ся и чи­та­ет Биб­лию, а так­же бе­се­ду­ет с пас­то­ром. А че­рез день но­вая сен­са­ция: Ви­ви­ан Кинг, ры­дая, со­об­щи­ла сво­ему пас­то­ру, что вся ее ис­по­ведь — сплош­ная ложь, и что «всё это сфаб­ри­ко­ва­но от на­ча­ла до кон­ца, что­бы от­вя­зать­ся от по­ли­ции по­сле де­ся­ти­ча­со­во­го до­про­са». Пас­тор тут же явил­ся в по­ли­цию и в при­сут­ст­вии ре­пор­те­ров об­ви­нил сле­до­ва­те­лей в «не­кон­сти­ту­ци­он­ных дей­ст­ви­ях».

След­ст­вие, ме­ж­ду тем, шло пол­ным хо­дом, и вот, на­ко­нец, на­стал пер­вый день су­да. Зал был за­бит до от­ка­за — лю­ди, как уже го­во­ри­лось, при­шли сю­да за­ра­нее, чуть ли не на рас­све­те. В «бок­се» для при­сяж­ных си­де­ли «две­на­дцать раз­гне­ван­ных фи­ла­дель­фий­цев», в пред­се­да­тель­ском крес­ле — су­дья Дэ­вид Сэ­витт, об­ви­не­ние пред­став­ля­ла по­мощ­ник рай­он­но­го про­ку­ро­ра Джу­дит Ру­би­но, за­щи­ту — ад­во­кат Джек Мак­ма­гон.

Пер­вый день по­ка­за­ния да­ва­ли пред­ста­ви­те­ли по­ли­ции, и глав­ным об­ра­зом — сле­до­ва­тель До­гер­ти. Этот по­след­ний по­ка­зал, что Кинг пре­ж­де, чем рас­ска­зать об убий­ст­ве, пы­та­лась на­вес­ти по­ли­цию на трех воз­мож­ных убийц, вклю­чая сво­его квар­ти­ран­та Кла­рен­са Джон­са, по­ла­гая, что Джонс мог со­сто­ять в сек­су­аль­ной свя­зи как с Ши­ли, так и с Три­ной и Кла­рой: она до­пы­ты­ва­лась у них, не вхо­дил ли Джонс в их спаль­ни. (Ви­ви­ан при этом воз­де­ва­ла ру­ки, ро­ня­ла го­ло­ву на стол, вскри­ки­ва­ла «О!» и гром­ко всхли­пы­ва­ла. Осо­бен­но, ко­гда упо­мя­ну­ли де­ся­ти­лет­нюю Кла­ру).

На вто­рой день в ка­че­ст­ве сви­де­те­лей вы­сту­па­ли обе до­че­ри Ви­ви­ан — Три­на Джен­кинс, жи­ву­щая в Нью-Джер­си, и де­ся­ти­лет­няя Кла­ра, а так­же квар­ти­рант Кла­ренс Джонс, жи­ву­щий в до­ме Ви­ви­ан в те­че­ние 13 лет.

Ко­гда Три­на пред­ста­ла пе­ред судь­я­ми, Ви­ви­ан за­ли­лась обиль­ны­ми сле­за­ми. Три­на по­ка­за­ла, что они с ма­те­рью бы­ли вы­зва­ны для опо­зна­ния те­ла Ши­ли на сле­дую­щий день по­сле его об­на­ру­же­ния. Су­деб­ный экс­перт, «ма­лень­кий ин­дус», ска­зал им, что де­вуш­ку сна­ча­ла из­би­ли, а по­том в нее стре­ля­ли пять раз.

Кла­ра по­ка­за­ла, что она спа­ла в ту ночь в спаль­не, где спит Ши­ли, и ни­че­го по­хо­же­го на ссо­ру не слы­ша­ла. Ши­ли, ска­за­ла она, во­об­ще не при­хо­ди­ла в ту ночь до­мой.

Кла­ренс Джонс же по­ка­зал, что он был в тот день до­ма. Он встал в 2.30 но­чи и ушел на ра­бо­ту ров­но че­рез час — в 3.30. Он пом­нит, что Ши­ли до­мой не яви­лась. Он раз­бу­дил Ви­ви­ан Кинг в ее спаль­не и ска­зал: «Что, ее еще нет?», на что Ви­ви­ан от­ве­ти­ла: «Нет, она еще не при­хо­ди­ла». «Ты бы все же про­ве­ри­ла, где она». На что Кинг от­ве­ти­ла: «Я про­ве­рю поз­же — она долж­на быть у сво­ей под­ру­ги». По­че­му Кинг жда­ла три дня, пре­ж­де чем зая­вить о про­па­же до­че­ри? Это­го он ска­зать не мо­жет. Лич­но он в по­ли­цию не зво­нил. Как они с Кинг жи­вут? Раз­дель­ной жиз­нью, ка­ж­дый сам по се­бе. Он край­не ред­ко хо­дил с Кинг ку­да-ли­бо или об­щал­ся с ее при­яте­ля­ми. Ви­ди­те ли, ко­гда Ви­ви­ан на­де­рет­ся, она ста­но­вит­ся опас­ной, ну, про­сто не в се­бе. Дра­лись ли они в та­ких слу­ча­ях? Да, бы­ва­ло и та­кое.

Ру­би­но об­ра­ти­ла вни­ма­ние су­да на то, что Джонс три­ж­ды на­зы­вал раз­ное вре­мя сво­его ухо­да на ра­бо­ту: ме­ж­ду 2.30 и 3.00, ме­ж­ду 2.30 и 3.30 и ме­ж­ду 3.00 и 3.30.

— Он варь­и­ру­ет вре­мя, что­бы обес­пе­чить Кинг али­би. Кла­ренс ни­че­го не ви­дел и не слы­шал? Ра­зу­ме­ет­ся, он же был уже на ра­бо­те, ко­гда всё про­изош­ло, и он дей­ст­ви­тель­но ни­че­го не мог ни ви­деть, ни слы­шать — про­сто по­то­му, что его там не бы­ло.

Сен­са­ци­он­ным был тре­тий день су­да: Ви­ви­ан Кинг пуб­лич­но от­ка­за­лась от ра­нее сде­лан­но­го ею при­зна­ния в убий­ст­ве, и в этот день она так и сы­па­ла пло­щад­ной бра­нью (весь ни­же­сле­дую­щий текст со­от­вет­ст­вен­но смяг­чен). Ад­во­кат Мак­ма­гон спро­сил, дей­ст­ви­тель­но ли Ви­ви­ан по­про­си­ла Ка­пу­то взять ее за ру­ку пе­ред ис­по­ве­дью, как она го­во­ри­ла в сво­их преж­них по­ка­за­ни­ях.

— О черт, — вскри­ча­ла Ви­ви­ан с от­вра­ще­ни­ем, пе­ре­дер­нув пле­ча­ми, — да ни­ко­гда в жиз­ни! С че­го бы это я дер­жа­ла за ру­ку ко­ро­ву, об­ви­нив­шую ме­ня в убий­ст­ве? Я то­гда хо­те­ла толь­ко од­но­го — что­бы они пе­ре­ста­ли орать на ме­ня и да­ли мне пе­ре­дох­нуть от это­го кош­ма­ра.

А как на­счет ее, Ви­ви­ан, слов, что она «над­ра­лась»? — про­дол­жал ад­во­кат. Это то­же ложь, от­ве­ча­ла Кинг, она не пи­ла ни­че­го, ожи­дая при­хо­да до­че­ри, и про­сто за­сну­ла. А ут­ром то­го ужас­но­го дня она по­зво­ни­ла од­ной из под­руг Ши­ли, и ей ска­за­ли, что Ши­ли, на­вер­ное, про­ве­дет там ночь, но что по­звать ее нель­зя — «дверь на ули­цу толь­ко что хлоп­ну­ла, и де­воч­ки уш­ли на ста­ди­он». Вот ко­гда школь­ный тре­нер Тим Хик­ки за­ехал за Ши­ли, что­бы взять ее на ста­ди­он с со­бой, — то­гда она, Ви­ви­ан, и по­зво­ни­ла в по­ли­цию, со­об­щив о про­па­же до­че­ри. Ей же пред­ло­жи­ли по­до­ж­дать 48 ча­сов, пре­ж­де чем на­чи­нать ро­зы­ски. Она зво­ни­ла тре­не­ру, но то­го не бы­ло до­ма. А на сле­дую­щее ут­ро, по­зво­ни­ла школь­ная учи­тель­ни­ца Ши­ли и ска­за­ла, что та мо­жет быть где-ни­будь со сво­им но­вым бойф­рен­дом, этим са­мым со­п­ля­ком Шо­ном Виль­ям­сом.

— А те­перь ска­жи­те су­ду че­ст­но и от­кры­то, вы уби­ли свою дочь Ши­ли? — спро­сил Мак­ма­гон тор­же­ст­вен­ным го­ло­сом и с со­от­вет­ст­вую­щим жес­том.

— Нет, нет! — вскри­ча­ла Кинг. — Я лю­би­ла мою дочь! Это они, в по­ли­ции, за­ста­ви­ли ме­ня врать на се­бя! Ши­ли не при­хо­ди­ла до­мой, я кля­нусь в этом пе­ред са­мим Бо­гом! Она так и не при­шла до­мой! До­гер­ти ска­зал мне, что со­се­ди ви­де­ли Ши­ли, при­шед­шую до­мой той но­чью. И что ес­ли я не пе­ре­ста­ну при­ду­ри­вать­ся, я боль­ше ни­ко­гда не уви­жу свою ма­лень­кую Кла­ру. Они твер­ди­ли мне де­сять ча­сов под­ряд од­но и то же — о сви­де­те­лях, ви­дев­ших Ши­ли. Я ска­за­ла им: “А ну-ка, по­ставь­те ва­ших сра­ных сви­де­те­лей пе­ре­до мной! Пусть они ска­жут мне это в гла­за!” А они мне: “За­ткнись, пас­ку­да! Нам из­вест­ны все фак­ты. Всё, что нам нуж­но от те­бя, — прав­ду”. Я ис­пу­га­лась и на­ча­ла пла­кать.

Они ска­за­ли мне, что Кла­ренс под­твер­дил, что Ши­ли воз­вра­ти­лась до­мой, и что бы­ли слу­чаи, ко­гда я би­ла свою дочь. Я про­си­ла, что­бы мне да­ли сви­деть­ся с ма­лень­кой Кла­рой, но они от­ве­ча­ли: “Ты, стер­ва, уже уг­ро­би­ла од­ну свою дочь, а те­перь ты хо­чешь, чтоб те­бе да­ли дру­гую? Чер­та с два!” Они му­чи­ли ме­ня че­ты­ре ча­са под­ряд, и я пред­ло­жи­ла про­вер­ку на де­тек­то­ре лжи, что­бы снять с се­бя все по­доз­ре­ния. Я уже са­ма на­ча­ла ве­рить во все это дерь­мо и хо­те­ла толь­ко од­но­го — что­бы всё по­ско­рее кон­чи­лось. Я боя­лась. Я зли­лась. Я пла­ка­ла...

Ко­гда я уви­де­ла, что тест бу­дет про­во­дить жен­щи­на, то по­на­дея­лась, что она хоть не­множ­ко вой­дет в мое по­ло­же­ние. А она, сво­лочь, ко­гда всё бы­ло кон­че­но, по­зва­ла Гиб­со­на и До­гер­ти и зая­ви­ла: “Вот вам ваш убий­ца!”. И все трое за­гал­де­ли: “А ну, го­во­ри прав­ду! Про­вер­ку-то ты не про­шла!”. Я так вши­во се­бя чув­ст­во­ва­ла. Они на­зы­ва­ли ме­ня врунь­ей, пас­куд­ной ма­те­рью и чер­то­вой ду­рой. “Ты ви­дишь, су­ки­на дочь, ты про­ва­ли­лась на тес­те, так ду­ма­ешь, ты об­ду­ришь нас?”. А я уже не мог­ла ду­мать, я толь­ко мо­ли­ла Бо­га, что­бы он по­мог мне. Они твер­ди­ли и твер­ди­ли свое. До­гер­ти снял свои оч­ки и за­кри­чал: “Су­ка пар­ши­вая, ты же зна­ешь, что сде­ла­ла это! И мы это зна­ем! Так при­зна­вай­ся!”.

У ме­ня всё за­вер­те­лось пе­ред гла­за­ми. Я ска­за­ла, что мне нуж­но в туа­лет, а они кри­ча­ли: “Сна­ча­ла при­знай­ся, что ты врешь! Сна­ча­ла ска­жи, ку­да ты спря­та­ла пис­то­лет! Ска­жи, что ты уби­ла ее!” Ма­лень­кая Кла­ра, по их сло­вам, ска­за­ла им, что слы­ша­ла но­чью вы­стре­лы. Это ме­ня со­всем до­ко­на­ло. Я по­про­си­ла ста­кан во­ды, но До­гер­ти ска­зал: “Те­бе, гни­да, не бу­дет ни во­ды, ни туа­ле­та, — во­об­ще ни­че­го, по­ка ты не при­зна­ешь­ся”. И то­гда я спро­си­ла: “А ес­ли я на­пи­шу то, что вы хо­ти­те слы­шать, вы ос­та­ви­те ме­ня в по­кое?”. Они ска­за­ли — да­вай, пи­ши! И я вы­ду­ма­ла и на­пи­са­ла всю эту ис­то­рию и от­да­ла им».

— Да, ле­ди и джент­ль­ме­ны при­сяж­ные, — за­кон­чи­ла Ви­ви­ан Кинг, всхли­пы­вая, — то, что я на­пи­са­ла, — ложь от на­ча­ла до кон­ца. Се­го­дня ина­че как не­сус­вет­ной чу­шью это не на­зо­вешь. Я дей­ст­ви­тель­но не мо­гу объ­яс­нить это — я ведь не пси­хо­лог. Се­го­дня я не чув­ст­вую се­бя так, как чув­ст­во­ва­ла то­гда. Будь вы то­гда на мо­ем мес­те, вы, воз­мож­но, по­чув­ст­во­ва­ли бы то, что чув­ст­во­ва­ла то­гда я.

И по ли­цам при­сяж­ных, и по пуб­ли­ке в за­ле бы­ло вид­но, что все пре­бы­ва­ют в со­мне­нии и рас­те­рян­но­сти: че­му же ве­рить? Ко­гда она вра­ла, в тот раз или сей­час? И дей­ст­ви­тель­но ли она уби­ла свою дочь?

На­сту­пил чет­вер­тый день про­цес­са. На этот раз Кинг не­ожи­дан­но бы­ла со­вер­шен­но иной, чем на­ка­ну­не. Она из­бе­га­ла бра­ни, она боль­ше не об­ви­ня­ла по­ли­цию в из­де­ва­тель­ст­вах над нею, и ее по­ка­за­ния бы­ли до­воль­но близ­ки к то­му, что ут­вер­жда­ла по­ли­ция.

В по­ли­ции, ска­за­ла она, ей за­да­ва­ли обыч­ные во­про­сы — на­счет Кла­рен­са Джон­са и ее от­но­ше­ний с ним, и на­счет ее до­че­рей и их от­но­ше­ний с мо­ло­ды­ми людь­ми. Гиб­сон ска­зал, что есть сви­де­те­ли, ут­вер­ждаю­щие, что они ви­де­ли, как Ши­ли при­шла до­мой той но­чью, и слы­ша­ли шум ссо­ры.

— Я бы­ла ос­корб­ле­на, — ска­за­ла Кинг, — и по­тре­бо­ва­ла, что­бы мне на­зва­ли име­на этих сви­де­те­лей.

— А по­че­му вы не по­ду­ма­ли, что на­зван­ные сле­до­ва­те­ля­ми «сви­де­те­ли» име­ли в ви­ду не вас, а Кла­рен­са Джон­са? — спро­си­ла об­ви­ни­тель Ру­би­но. — 0Он ведь то­же мог быть уча­ст­ни­ком ссо­ры и за­по­доз­рен в убий­ст­ве?

— Да уж я зна­ла, что об­ви­ня­ли они ме­ня.

И сле­до­ва­те­ли дей­ст­ви­тель­но кри­ча­ли на нее? Да, кри­ча­ли. Прав­да, ес­ли по-че­ст­но­му, пер­вой-то на­ча­ла кри­чать она са­ма — про­сто что­бы за­щи­тить се­бя. При­ну­ж­да­ли ли ее прой­ти ис­пы­та­ние на де­тек­то­ре лжи? Нет, она са­ма по­про­си­ла сде­лать это, «что­бы очи­стить се­бя от слу­хов и об­ви­не­ний». И дей­ст­ви­тель­но ей не да­ва­ли во­ды? Да­ва­ли — и не толь­ко во­ду, но и ко­фе. А как на­счет туа­ле­та? И в туа­лет она хо­ди­ла столь­ко, сколь­ко ей тре­бо­ва­лось. А не от­ка­за­ли ли ей в пра­ве при­гла­сить ад­во­ка­та? Нет, ад­во­кат про­сто был ей то­гда не ну­жен. А как же все-та­ки объ­яс­нить ее пись­мен­ное при­зна­ние?

— Ви­ди­те ли, ко­гда ока­за­лось, что я не про­шла про­вер­ку де­тек­то­ром лжи, и я уви­де­ла, что мне не ве­рят, то­гда я и со­чи­ни­ла всю эту ис­то­рию. Сей­час я про­сто не пом­ню, что про­ис­хо­ди­ло то­гда в по­ли­ции: это бы­ло как в ту­ма­не. Как буд­то не на са­мом де­ле. Три че­ло­ве­ка об­ви­ня­ли ме­ня в убий­ст­ве, ко­то­ро­го я не со­вер­ша­ла, и мы все кри­ча­ли друг на дру­га.

Так в ее по­ка­за­ни­ях дей­ст­ви­тель­но всё ложь? Ну, не всё, ко­неч­но, там есть и прав­да. Она спе­ци­аль­но так пе­ре­ме­ша­ло прав­ду с вы­мыс­лом, что­бы это вы­гля­де­ло дос­та­точ­но убе­ди­тель­но. А чи­та­ла ли она эти по­ка­за­ния пе­ред тем, как под­пи­сать ка­ж­дую их стра­ни­цу? Да, ко­неч­но, чи­та­ла.

— Я все же не по­нял, — вдруг вме­шал­ся су­дья Дэ­вид Сэ­витт, — по­ка­за­ния эти яв­ля­ют­ся ва­ши­ми сло­ва­ми или вам их при­пи­са­ли?

— Кое-что из это­го я го­во­ри­ла, ва­ша честь, но я все­го не пом­ню. Да, я го­во­ри­ла... Они убе­ди­ли ме­ня, что все имен­но так и бы­ло. Я про­стая жен­щи­на, я не хо­те­ла то­гда тре­во­жить ду­шу Ши­ли, и я не пом­ню, что бы­ло прав­дой в ту се­кун­ду. Я про­сто го­во­ри­ла — всё, что при­хо­ди­ло мне на ум.

Но сей­час-то она все же мо­жет ска­зать, что в ее по­ка­за­ни­ях прав­да? Она по­пы­та­ет­ся. Ну вот, на­при­мер, прав­да то, что она дей­ст­ви­тель­но по­зво­ни­ла мис­сис Дот­сон, ма­те­ри под­руж­ки Ши­ли, ут­ром, ко­гда дочь не при­шла до­мой. И что она «хо­ро­шо над­ра­лась» тем ве­че­ром в до­ме сво­его при­яте­ля — это то­же прав­да. И прав­да, что она час­то ссо­ри­лась с Ши­ли по­сле то­го абор­та. И что она дей­ст­ви­тель­но хра­нит под мат­ра­сом пис­то­лет 20-го ка­либ­ра. А то, что она ал­ко­го­лич­ка, как ут­вер­жда­ют ее не­дру­ги, и что у нее бы­ва­ют «за­тме­ния», — это они врут. И ни­ка­ко­го дру­го­го ору­жия в до­ме у нее нет.

В этот день об­ви­не­ние (Ру­би­но) и за­щи­та (Мак­ма­гон) бу­к­валь­но вы­кла­ды­ва­лись, что­бы до­ка­зать свою пра­во­ту. А по пуб­ли­ке и по при­сяж­ным бы­ло вид­но, что и тех, и дру­гих му­ча­ет один и тот же во­прос: кто же вы та­кая, Ви­ви­ан Кинг, — убий­ца соб­ст­вен­ной до­че­ри или ни в чем не по­вин­ная мать, не­за­слу­жен­но об­ви­нен­ная в убий­ст­ве и вы­ну­ж­ден­ная дать по­ка­за­ния про­тив са­мой се­бя?

Мак­ма­гон был крас­но­ре­чив, дер­зок, эмо­цио­на­лен. Ру­би­но — хо­лод­на, ме­то­дич­на и не­умо­ли­ма в под­бо­ре фак­тов. Мак­ма­гон — жес­ти­ку­ли­ро­вал и все вре­мя стре­ми­тель­но дви­гал­ся вдоль барь­е­ра, за ко­то­рым си­де­ли при­сяж­ные. Ру­би­но — стоя­ла пе­ред при­сяж­ны­ми со­вер­шен­но не­под­виж­но.

— Мы не ут­вер­жда­ем, что она не­ви­нов­на, — го­во­рил Мак­ма­гон, — мы ут­вер­жда­ем, что име­ет­ся дос­та­точ­но мно­го со­мне­ний для вы­не­се­ния об­ви­ни­тель­но­го при­го­во­ра. Ви­на не до­ка­за­на. С та­ким же ус­пе­хом де­вуш­ку мог убить обык­но­вен­ный гра­би­тель. И вспом­ни­те, что Ши­ли бы­ла уби­та не из то­го пис­то­ле­та, ко­то­рый был у мис­сис Кинг.

— Все эти ка­меш­ки, — зая­ви­ла Ру­би­но, — как в мо­заи­ке, улег­лись на свои мес­та и да­ют од­но­знач­ную кар­ти­ну — кар­ти­ну убий­ст­ва. Ви­ви­ан Кинг ви­нов­на в убий­ст­ве сво­ей до­че­ри. Она рас­ска­за­ла это, она про­чла это, и она под­пи­са­ла это. У вас в ру­ках, гос­по­да при­сяж­ные, ее сло­ва. Един­ст­вен­ное «со­мне­ние» — это не­пра­виль­ный ка­либр пис­то­ле­та, на­зван­ный об­ви­няе­мой в сво­ем при­зна­нии. Но вспом­ни­те: при­яте­лем Кинг был Эзель Ма­ну­эль, вла­дев­ший пис­то­ле­том то­го ти­па, ко­то­рым бы­ло осу­ще­ст­в­ле­но убий­ст­во, и, по его сло­вам, у не­го ук­ра­ден­но­го. Мы не зна­ем, был ли при­ме­нен имен­но этот пис­то­лет, но яс­но, что Кинг име­ла дос­туп к не­му. И мы зна­ем, что имен­но в ве­чер убий­ст­ва Кинг и Ма­ну­эль вме­сте пьян­ст­во­ва­ли. Мис­тер Мак­ма­гон, — про­дол­жа­ла она, — упо­мя­нул гра­би­те­ля. Но за­чем гра­би­те­лю при­кры­вать труп ли­сть­я­ми, вет­ка­ми и ли­но­ле­умом? Он бы взял все, что ему нуж­но, и скрыл­ся без вся­ких про­во­ло­чек. И раз­ве гра­би­тель ос­та­вил бы серь­ги, ча­сы и ме­даль­он, а унес с со­бой нос­ки, ке­ды и курт­ку?

— Ну что же, — воз­ра­зил Мак­ма­гон, — сей­час, к со­жа­ле­нию, та­кие вре­ме­на, что мо­гут убить и за ко­жа­ную курт­ку. И вы, гос­по­да при­сяж­ные, не мо­же­те ли­шить Ви­ви­ан Кинг сво­бо­ды, опи­ра­ясь лишь на рас­су­ж­де­ния о том, что «мог­ло быть со­вер­ше­но» или что «не мог­ло быть со­вер­ше­но». Ее соб­ст­вен­ное при­зна­ние не под­кре­п­ле­но ни­ка­ки­ми фи­зи­че­ски­ми ули­ка­ми, а по­то­му са­мо не мо­жет слу­жить ули­кой».

— Вспом­ни­те по­ка­за­ния бойф­рен­да Ши­ли — Шо­на Виль­ям­са, — от­ве­ча­ла на это Ру­би­но. — Это он по­след­ним ви­дел Ши­ли со­шед­шей с ав­то­бу­са в два ча­са но­чи в день ее ис­чез­но­ве­ния, и на ней то­гда был на­дет сви­тер с изо­бра­же­ни­ем Маль­коль­ма X, при­чем порт­рет был сза­ди, а «X» — спе­ре­ди. А ко­гда Ши­ли на­шли мерт­вой, на ней был тот же сви­тер, но «X» те­перь на­хо­дил­ся сза­ди. Зна­чит, она бы­ла до­ма, сня­ла сви­тер, а по­том сно­ва долж­на бы­ла на­деть его — под ду­лом пис­то­ле­та Ви­ви­ан Кинг, сой­ти вниз, сесть в ма­ши­ну и по­ехать на­встре­чу сво­ей смер­ти, — как по­ка­за­ла са­ма об­ви­няе­мая.

— Но здесь не бы­ло ни од­но­го сви­де­те­ля, ко­то­рый по­ка­зал бы, что Ши­ли дей­ст­ви­тель­но за­хо­ди­ла до­мой, и что до­ма про­изош­ла ссо­ра ме­ж­ду ней и ее ма­те­рью, — воз­ра­зил Мак­ма­гон.

— А что в этом стран­но­го? — спро­си­ла Ру­би­но. — Ко­неч­но, чле­ны ее се­мьи де­ла­ли всё, что­бы спа­сти ее. Так бы­ло и так бу­дет все­гда. Они уже по­те­ря­ли од­ну из тех, ко­го лю­би­ли — се­ст­ру, те­перь они ста­ра­ют­ся лю­бой це­ной не до­пус­тить по­те­ри дру­гой — ма­те­ри. Это ес­те­ст­вен­но: по­мочь Ши­ли они уже не в со­стоя­нии, но по­пы­тать­ся вы­го­ро­дить мать они мо­гут. Что они и де­ла­ют.

Ко­гда су­дья дал при­сяж­ным не­об­хо­ди­мые на­став­ле­ния, и Ви­ви­ан, в на­руч­ни­ках, вы­во­ди­ли из за­ла за­се­да­ний, кто-то из при­сут­ст­вую­щих крик­нул: «Уда­чи те­бе, Ви­ви­ан!». А по­том раз­дал­ся дру­гой го­лос: «Чтоб ты сдох­ла, про­кля­тая убий­ца!». Еди­но­го мне­ния не бы­ло по-преж­не­му.

Кла­ренс Джонс вы­шел, а обе до­че­ри си­де­ли в пер­вом ря­ду и про­во­жа­ли взгля­дом ухо­дя­щую мать.

При­сяж­ные об­су­ж­да­ли свой вер­дикт два дня, в те­че­ние шес­ти ча­сов. Ко­гда стар­ши­на при­сяж­ных Хью Ка­на­ван ог­ла­шал вер­дикт, Кинг стоя­ла с не­про­ни­цае­мым ли­цом — как и поч­ти во все вре­мя про­цес­са. «Ви­нов­на в убий­ст­ве треть­ей сте­пе­ни, ви­нов­на во вла­де­нии ору­жи­ем пре­сту­п­ле­ния», — гла­сил вер­дикт.

Кинг се­ла, схва­ти­ла сво­его ад­во­ка­та за ру­ку и на­ча­ла всхли­пы­вать, тря­сясь всем те­лом. Она со­гну­лась вдвое, схва­ти­лась ру­ка­ми за жи­вот и за­сто­на­ла:

— О мой Ии­сус! О мой Ии­сус! Вре­мя при­шло! На те­бя вся моя на­де­ж­да!

— Ну, что же, — ска­зал позд­нее Мак­ма­гон, — это и хо­ро­шие, и пло­хие но­во­сти. Пло­хие — что мы про­иг­ра­ли. Хо­ро­шие — что это все же не по­жиз­нен­ное за­клю­че­ние.

При­го­вор был ог­ла­шен ме­сяц спус­тя, и су­дья дал 15 лет тюрь­мы за са­мо убий­ст­во, плюс от 2 го­да за «вла­де­ние ору­ди­ем пре­сту­п­ле­ния». Убий­ст­во треть­ей сте­пе­ни оз­на­ча­ет, что оно не бы­ло под­го­тов­ле­но и спла­ни­ро­ва­но за­ра­нее, и что оно не бы­ло со­вер­ше­но с осо­бой жес­то­ко­стью.

И за­щи­та, и об­ви­не­ние вы­ра­зи­ли свое удов­ле­тво­ре­ние при­го­во­ром — до­воль­но ред­кий слу­чай. Ру­би­но бы­ла до­воль­на тем, что при­сяж­ные не по­ве­ри­ли вер­сии «на­силь­ст­вен­но­го при­зна­ния», Мак­ма­гон — тем, что за­клю­че­ние не по­жиз­нен­ное.

Ру­би­но да­же объ­яс­ни­ла ре­пор­те­рам, по­че­му убий­ст­во при­зна­но треть­ей сте­пе­ни:

— Во­об­ще-то, че­ло­век, стре­ляв­ший в свою жерт­ву пять раз под­ряд, со­вер­ша­ет убий­ст­во пред­на­ме­рен­ное, то есть — пер­вой сте­пе­ни. Но в дан­ном слу­чае при­сяж­ные уч­ли — и со­вер­шен­но пра­виль­но, что Кинг бы­ла в со­стоя­нии силь­но­го опь­я­не­ния и не впол­не по­это­му от­да­ва­ла се­бе от­чет в сво­их по­ступ­ках.

По­том ре­пор­те­ры до­би­лись ин­тер­вью от ста­рос­ты при­сяж­ных Ка­на­ва­на. Это бы­ло, по­жа­луй, са­мым ин­те­рес­ным. Он рас­ска­зал, что при­сяж­ные на­ча­ли со сче­та 6:6, то есть мне­ния на­счет ви­нов­но­сти и не­ви­нов­но­сти Ви­ви­ан Кинг раз­де­ли­лись по­ров­ну. И впол­не мог­ло ока­зать­ся, что был бы вы­не­сен оп­рав­да­тель­ный при­го­вор — ведь ве­ще­ст­вен­ных-то до­ка­за­тельств, кро­ме при­зна­ния са­мой Ви­ви­ан, дей­ст­ви­тель­но, не бы­ло. Но, ска­зал Ка­на­ван, Кинг по­гу­би­ла иг­ра, ко­то­рую она ве­ла. Слиш­ком уж час­то она са­ма се­бе про­ти­во­ре­чи­ла, слиш­ком уж наи­гран­ны­ми и не­прав­до­по­доб­ны­ми бы­ли ее эмо­ции — ис­те­ри­че­ские сле­зы и бес­стра­стие, пло­щад­ная брань и изы­скан­ная веж­ли­вость, хам­ская гру­бость и при­твор­ное бла­го­чес­тие.

— По­ни­мае­те, со­вер­шен­но оче­вид­ные про­ти­во­ре­чия бы­ли не ме­ж­ду ее по­ка­за­ния­ми и по­ка­за­ния­ми дру­гих сви­де­те­лей, а ме­ж­ду ее соб­ст­вен­ны­ми по­ка­за­ния­ми. Ес­ли бы в те­че­ние все­го су­да она не про­из­нес­ла ни сло­ва, я впол­не до­пус­каю, что вер­дикт мог бы быть оп­рав­да­тель­ным. Она, мож­но ска­зать, по­гу­би­ла са­му се­бя, от­крыв су­ду свою ис­тин­ную сущ­ность.

Так за­кон­чи­лось гром­кое де­ло об убий­ст­ве в Фэйр­ма­унт-пар­ке, в Го­ро­де брат­ской люб­ви.

 

 

 

Добавить комментарий

Plain text

  • HTML-теги не обрабатываются и показываются как обычный текст
  • Адреса страниц и электронной почты автоматически преобразуются в ссылки.
  • Строки и параграфы переносятся автоматически.
To prevent automated spam submissions leave this field empty.
CAPTCHA
Введите код указанный на картинке в поле расположенное ниже
Image CAPTCHA
Цифры и буквы с картинки