Оставив дома валидол,
не беспокоясь,
сойду на станции Схипол:
Трава-по пояс.
Селёдок жирные хвосты,
пивная пена.
В каналах вроде бы воды
мне по колено.
Вокруг народ не то чтоб пьян,
но так беспечен!
Курю-смотрю, растёт тюльпан
по самы плечи.
Вот дама пышная в окне
(мда, не дистрофик)...
А я иду-курю, и мне
теперь всё пофиг.
Сила привычки
Мы на даче. Почти рассвело.
Но по-прежнему зябко и сонно.
За окном зашуршало крыло,
и закаркала зычно ворона.
Ты с трудом один глаз приоткрыл,
потянул на себя одеяло,
и, спросонья зевая, спросил:
"Дорогая, ты что-то сказала?"
О жизни и плитах
Что ни день-то на кухне сраженье
до икоты, до слёз, хрипоты...
Неужели моё назначенье
в том, чтоб вечно торчать у плиты?
Что ни праздник — то новая пытка,
от которой так горько во рту:
шоколада приносят мне плитку,
а хотелось бы больше — плиту.
Но, однако, жива, не завяла,
и вперёд с оптимизмом гляжу. -
У кухонной плиты постояла,
под могильной потом полежу.
Так пройдут мои лучшие годы
средь кухонной возни, суеты.
Нанялась я вам, что ли, уроды,
жизнь прожить от плиты до плиты??
Разница во времени
Я разницей во времени изранена.
Когда у них закат — у нас восход.
Вот я сижу как дура на собрании.
Он — на Фонтанке с кем-то водку пьёт.
А после? Что с того что восемь вечера?
Неловко позвонить к нему домой:
Tам утро снегопадом изувечено.
И он, конечно, дрыхнет. (Не со мной).
Так и живу: понурая, усталая,
И зря в бумагу тыкаю перо,
Bедь те стишки, что днём насочиняла я,
он завтра ночью выбросит в ведро.
Плохие времена
Снова тёмен судьбы небосклон.
Разберу-ка я старые тряпки!
А найдутся вдруг белые тапки, —
отложу их до лучших времён.
Наши старинные бостонские друзья Боря Фурман и Вика Коваленко под руководством Сергея Линкова и при активном участии музыканта А. Зильберберга поставили поэтический спектакль и прислали его видеоверсию. В центре спектакля - драматическая судьба русского поэта Бориса Рыжего, добровольно ушедшего из жизни в 26 лет.



Добавить комментарий