Михаилу Голубовскому

Вот мысль: что, если эта речь -

не плод трагедий или драм –

в цепях прикованного духа, 

и не дитя душевных криков,

небесных молний или громов,

но результаты анаграмм

и артефакты палиндромов,

гипнозной магиею слуха

сумевших встроиться и лечь

в пазы, как в строки лимериков?

Так вирус формирует ген,

день ото дня и год от года

во тьме тасуя сущность кода,

и тексту старому взамен

даёт бессмыслицы, повторы,

не исправляя большинства.

ошибок, должные слова

вставляя в радужные хоры—

и букв нежданный поворот

над прежним смыслом власть берёт.

И в погремушке слов случайных

горохом жёлтым и сушёным

бренчит наследственность, и в тайнах

происхождения слепого

к неисчисляемым эонам

восходит нынешнее слово,

которое придёт ко мне

из глины или чернозёма

в реторте пенного генома,

в его невнятной болтовне.

31 августа 2025

30 строк поэта-философа Виктора Фета нелегки для целостного восприятия. Почему? Потому что автор и поэт, и биолог, систематик-эволюционист. Его мысль - сопоставить пространство языка человека и языка природы.

Тезаурус стиха включает чисто лингвистические термины: анаграмма, палиндром, магия слуха (фонетика). С другой стороны – сугубо биологические термины: геном, наследственность, повторы ДНК, вирус, горох (в опытах на горохе Мендель открыл законы наследования).

Автора охватывают эмоции, которые поэтически прекрасно передал Алексей Константинович Толстой, имея в виду пространство языка и природы:

Много чудесных в нем есть сочетаний и слова и света,
Но передаст их лишь тот, кто умеет и видеть и слышать,
Кто, уловив лишь рисунка черту, лишь созвучье, лишь слово,
Целое с ним вовлекает созданье в наш мир удивленный.

Попробую приоткрыть те сочетания слов и света в стиховом мировидении Виктора Фета, которые он хотел передать «в наш мир удивленный».

Это касается прежде всего смены представлений о геноме. В 1953 г. была открыта ведущая роль двойной спирали ДНК в явлениях наследственности. Это создало как бы молекулярный купол над стройным зданием классической генетики Менделя и Моргана. Гены, предвиденные Менделем на горохе, предстали дискретными участками ДНК, линейно расположенными в цепи ДНК и хромосом (локусы). Подобно линейно упорядоченным словам в языковом тексте.

Гены индивидуальны. При этом каждый из них занимает определенное место («прописку») в хромосомной цепи. Мутации предстали как изменения оснований ДНК внутри генов, либо как изменения их числа и места в хромосомах. Они - главный фактор эволюции. Остальное не столь важно. Подобная стройная парадигма оставалась почти незыблемой последующие 25 лет.

Но в науке нередко, когда большие успехи в одной сфере приводят к забвению или принижению других важных областей. Так произошло в генетике. В том же 1953 г. были сделаны два других замечательных открытия, которые долго оставались в тени.

Были открыты особые мобильные элементы, или «прыгающие гены», не имевшие строгой прописки в хромосомах. Их число может сильно варьировать внутри и между разными видами. Эти элементы легко встраиваются в разные места хромосом и в гены, влияя на степень их активности, вплоть до их глушения. Или изменяя время и поле их действия. При этом структура самого гена и его продукта может остаться неизменной. Удивленный мир биологов узнал, что у многих видов, включая человека, до 50% ДНК генома (и более) составляют разные типы мобильных элементов и разных много повторных последовательностей ДНК.

Второе удивительное открытие состояло в способности вирусов целиком или частично встраиваться в геномы клеток других организмов. У человека таким свойством обладают вирусы полиомиелита, вирус герпеса, вирус папилломы. Они либо приводят к серьезному заболеванию, либо, встраиваясь в геном хозяина до поры до времени не проявляют себя. По своему строению подобные вирусы во многом аналогичны мобильным элементам. И те и другие также способны захватывать гены одних организмов и переносить в другие. Это называют горизонтальный перенос. Геномы - вовсе не строго закрытые системы.

Если бы существовала «Декларация прав клетки», то она могла бы звучать так: «Клетка каждого вида в биосфере Земли имеет право искать, получать и распространять наследственную информацию между элементами генома своего вида, так и вне его границ». Ныне теории происхождения жизни включают эти демократические принципы. Более того. Обосновано положение о потенциальном единстве генофонда живых организмов (Р.Б.Хесин).

После этого краткого введения становится понятной поэтическая мысль Виктора Фета:

Так вирус формирует ген, / день ото дня и год от года во тьме тасуя сущность кода, / и тексту старому взамен даёт бессмыслицы, повторы / не исправляя большинства ошибок...

В теории эволюции Дарвина принималось, что почти все вариации и изменения между видами имеют адаптивное значение. Они есть итог естественного отбора. Это принималось на веру, даже когда вектор отбора оставался неясен. Так поступает английский биолог-популяризатор Ричард Доукинс. По его мнению, утрата бакулума (косточка в пенисе) у человека, по сравнению с высшими обезьянами, есть результат естественного отбора. Якобы в далекой древности женские особи избирали для продолжения рода тех партнеров, которые были сексуально активны и без бакулума. Но зоологи нашли, что бакулум то появлялся, то исчезал в эволюции у разных видов.

Сходный скепсис о главенстве естественного отбора и в словах Осипа Мандельштама: «Если все живое лишь помарка за короткий выморочный день, На подвижной лестнице Ламарка я займу последнюю ступень («Ламарк»). Вымороченный день - это метафора естественного отбора, который вымарывает все ошибки и делает все в природе целесообразным. Однако, поразительная красота и разнообразие окрасок птиц и бабочек едва ли итог выморочного отбора. Об этом многие скептические ремарки и у Владимира Набокова, биолога-энтомолога.

Слова Виктора Фета «тасуя сущность кода... не исправляя и ошибок» - как раз признание роли случайности в строении геномов. Приведу также кредо нобелевского лауреата молекулярного генетика Франсуа Жакоба, выраженное с французским изяществом и шармом:

 "Я не нахожу природу столь прямолинейной и рациональной... Я представляю природу в виде хорошенькой девушки. Благородной, но не совсем опрятной. Немного взбалмошной. Немного бестолковой в работе. Делающей то, что она может, тем, что находится у нее под рукой. Отсюда исходит моя готовность к самым непредсказуемым ситуациям".

Теперь о лингво-генетических аналогиях в триптихе Виктора Фета. С позиции генетики можно полагать, что анаграммы лежат в основе жизни. Ведь гены - это слова, которые составлены из цепочек четырех букв-оснований в молекуле жизни ДНК. По их матрице строится аминокислотная нить белков. Перестановки, пропуски или добавления ведут к новому молекулярному смыслу.

Слово - главное эволюционное достижение человека. Каждое слово имеет свое семантико-звуковое поле. Но его границы размыты и бахромчаты, перемежаются и перекликаются с омонимами и синонимами. Вольная или невольная замена, утрата или перестановка одной-двух букв внутри данного слова также ведут к новому неожиданному смыслу. «Боже мой, простое состукивание слов, и такие кладези премудрости. Например, слово и слива, - пишет в дневнике Марина Цветаева. «Слава падает так, как слива / На голову, в подол.../ Слава падает так, как слово / Милости на топор. Здесь Цветаева прибегает к паронимии - сближению сходных по звучанию слов, далеких по этимологии. В этом же ряду пословица- эпиграф к одной из глав «Капитанской дочки»: «мирская молва что морская волна» (захлестнет и уйдет).

Пушкин инсталлировал в названии «Евгений Онегин» обратный повтор или палиндром «нег- ген». И вдобавок повтор из трех созвучных гласных «ееи – оее». Конечно, это не случайно. «Я думал уж о форме плана / И как героя назову» (гл. LX). Это подсознательная игра звуков, создающая ритмическое и звуковое равновесие. Фонетическая симметрия, которую Пушкин интуитивно воспринимал благозвучной. Гипнозная мания слуха, метафора Виктора Фета.

Берберова в книге «Курсив мой» поведала о том, как она стала воспринимать поэзию. Ее подруга по гимназии открыла ей глаза на ритмическую красоту повторов во фразе из «Онегина»: морозной пылью серебрится его бобровый воротник. Тройное «оро-оро-оро». И тут же двойное «бр-бр», как бы поеживание от холода и морозной пыли.

В сходном языковом поле фрагмент столь известной фразы Некрасова: Мороз воевода дозором... Этот фрагмент обрамлен обратным повтором слова «мороз». Воевода здесь тоже не случаен. Это слово включает повтор во-е во, а далее следует перекличка да-до. Возникает ритмическое очарование, гипнозная мания слуха, по Виктору Фету.

Ритмическая поэтическая речь возникла у всех народов гораздо раньше, нежели проза. Вячеслав Всеволодович Иванов в лекциях по современной антропологии привел примеры, когда ритмически организованная речь позволяет запоминать тексты большой длины: «Я много раз слышал сказителей, которые на разных языках Центральной Азии до сих пор могут повторять тексты длиной в десятки тысяч строк».

Сходная роль в происхождении языка и в организации генома принадлежит повторам. Удвоениям или редупликациям слов в языке и дупликациям генов и групп основаниям в геноме. Повторы особенно свойственны детской речи, указывая на интимную связь в процессе овладения речью с ритмикой, рифмовым созвучием. Склонность к ритму м рифме – врожденная, генетически обусловленная особенность восприятия. Ритмика/рифмика завораживают детей от двух до пяти. При этом смысл не важен. Типична детская считалка “эники-беники си колеса, эники-беники ба».

Повторы обычно служат для усиления или уменьшения какого-либо признака или действа, его продолжительности. Не просто толстый, а толстый-претолстый. Не просто точно, а точь в точь или тютелька в тютельку. Иногда один из элементов повтора сохраняет свой смысл, а другой его утратил или же это просто фантом: звукоподражание – фокус-покус. Либо уже обе части смысл давно забыл. Кто знает, что слово «тютелька» - уменьшительное от диалектного слово «тютя», что означает удар, а «тютелька в тютельку» - точное попадание топора в одно и то же место. Я составил краткий слов повторов (кажется впервые), систематизировав их на четыре группы. Получилось более 200 слов-повторов («Нева», 7, 2011).

Мне кажется, все сказанное определенно говорит в пользу мысли Виктора Фета о большой роли в происхождении речи «гипнозной магии слуха» в виде повторов, анаграмм и палиндромов.

Наконец, о термине «эоны» в конце триптиха. Он взят из шкалы геохронологии и означает самые крупные, многомиллионные по времени периоды в эволюции Земли и живых организмов. Каждый эон включает три эры, а каждая эра делится на периоды. Имя одного из них хорошо знакомо всем по фильму Спилберга «Парк Юрского периода». Период Юры - это господство динозавров. Они царили 58 миллионов лет, с 201-го до 143-го миллиона лет назад.

И вот здесь невообразимая трудность, которую биолог Виктор Фет всегда акцентирует. Ну невозможно человеку, погруженному в то, что было 100-200 лет назад, или даже примерно знавщему, что было несколько тысяч лет, представить себе миллион лет, тем более 58 миллионов. Помогут лишь метафоры. Вот одна из них. 

Если принять весь геологический масштаб (4.6 млрд лет) за одни сутки, то: Жизнь впервые появляется около 4 утра, Динозавры — около 10 вечера, Первые приматы — около 23:30, Современные люди — лишь последние 2 секунды перед полуночью.