Время Славика

Славику было четыре года, когда он спросил:

– Мама, а что такое время?

Он никак не мог понять, что это, и всё больше про это думал. Если говорят, размышлял Славик, что время можно давать, терять или тянуть, как оно может при этом быть тревожным, мирным или счастливым? Однажды слышал даже, что его убивают. Вот родители говорят, что им ни на что времени не хватает, а про меня – наоборот, что мне его некуда девать. А иногда люди жалуются, что у них совсем времени нет. Как это? И что значит время покажет, если мама говорит, что его самого показывает круглая штука с двумя стрелками, что висит на кухне? Славик спрашивал маму опять и опять, но она не могла объяснить ему так, чтоб он понял. 

Говорила:

– Вот, смотри – сначала утро, потом день, вечер… Лето, осень, зима… Тебе сейчас четыре года, а потом будет пять, шесть…– это время так идёт.

– Идёт? А как оно идёт?

– Ну, Славик, хватит, это просто выражения такие. Подрастёшь – поймёшь. Всё, спать пора, смотри сколько времени.

– А сколько его?

Славик подрастал, как обещала мама, но понимать про время лучше не стал, даже наоборот – всё больше появлялось вопросов, и без ответов Славику было как-то не по себе.

В начальных классах он учился хорошо, пока в шестом не начались задачи про два поезда, выехавшие навстречу друг другу, и бассейн с двумя трубами: ответить на вопрос, через какое время поезда встретятся, а бассейн наполнится, Славик не мог. Учительнице говорил, что не понимает, что такое время. Мама после родительских собраний очень расстраивалась, особенно один раз, когда учительница настойчиво посоветовала показать Славика врачу. 

– Да, пошли они со своими врачами! – сердился папа, – сами толком ничего ребёнку объяснить не могут… при чём тут врач?

– Вот, смотри, – сказал папа, взяв карандаш, и начал объяснять. – Представь, что эта линия, – он начал с левого края листа бумаги, – и есть время, и течёт оно слева направо. 

Он продолжил линию до середины листа. – И линия эта как бы удлиняется, потому что время идёт вперёд. Вот эта крайняя точка справа, что движется – настоящий момент, в котором мы все находимся. А правее этого момента – будущее, и чтоб оно наступило, нужно время. Понимаешь? 

– А слева?

– А слева прошлое, оно уже было.

– И его больше нет?

– Нет, конечно, на то оно и прошлое.

– А где эта линия начинается?

– Начинается? - ну, нигде не начинается, нет у неё начала.

– То есть время всегда было?

– Конечно, всегда. 

– И будет всегда?

– Ну, да, конечно. Теперь понял?

– А будущее?

– Что будущее?

– Оно есть?

– Да, нет его, пока оно не наступило, – и папа продолжил линию пунктиром до правого края листа бумаги, а для ясности над сплошной линией написал «прошлое», а над пунктирной – «будущее».

Славик пожал плечами и сказал:

– Мне надо подумать…

– Чего тут думать? – это же так просто. Всё, спать пора, завтра в школу.

Через неделю родители Славика и учительница математики сидели в кабинете директора, который их вызвал на собеседование. Учительница сказала, что Славик говорит очень странные вещи и задаёт глупые вопросы про время. С этим надо что-то делать – дети смеются, тоже начинают про всякую ерунду спрашивать, вчера вообще урок сорвали…

– Странно, – удивился папа, – я же ему всё объяснил, и он, вроде бы, понял…

– Ну, как же, на последнем уроке он вот что заявил, сейчас… я записала.

Она вынула блокнот и стала читать:

– Время, говорит, всегда было и будет всегда, то есть оно бесконечно. А если так, говорит, то минуты, часы, даже годы – это одно и то же, разницы никакой. Вы сами, говорит, нам объясняли, чем больше знаменатель, тем меньше дробь. Так вот если в знаменателе бесконечное время, так не всё ли равно, что в числителе? – секунда или год, всё равно ноль получается. Так что время, про которое ваши задачи, вообще смысла не имеет – вот так и сказал, представляете? Тут, говорит, дело в чём-то другом, а в чём, никак не пойму… Я им вообще ничего ни про какую бесконечность и не объясняла, это в десятом классе будет, а не в шестом. У нас в задачах только конкретные цифры – откуда он всё это взял… ума не приложу.

  – Значит, так, – очень сухо сказал директор, обращаясь к родителям, – если вам не удастся ситуацию изменить, я буду вынужден отстранить Славика от уроков. И я настоятельно рекомендую вам обратиться к специалисту.

– Славик, – папа был очень расстроен и говорил строгим голосом, – я же тебе всё объяснил, зачем ты мешаешь учительнице вести урок и задаёшь идиотские вопросы?

– Папа, ты же сам говорил, что слева от каждого момента прошлое, которого уже нет, а справа – будущее, которое ещё не наступило. Но если так, то момент, в котором мы находимся, не может длиться, это мгновение, сжатое прошлым и будущим до нуля, а, значит, нет его, настоящего. Остаётся только прошлое и будущее, но мы не можем в них существовать, потому что их тоже нет – или уже, или ещё. То есть выходит, что вообще ничего нет. А мы-то при этом есть… Что-то здесь не так. Вот, я думаю, что время скорее всего течёт не так, как ты мне объяснил, а как-то по-другому.

Мама не понимала, о чём говорит её сын, но видела, что с ним что-то неладное, очень плохое. У папы, который любил ясность во всём, любые идеи и рассуждения, не понятные сразу, вызывали сильное раздражение.

– Что значит по-другому?! Хватит голову всякой ахинеей забивать, ты хочешь, чтобы тебя в спецшколу перевели?

Мама, не могла заснуть и тихо плакала.

– Спятил он, что ли? Может, действительно его врачу показать, – сказал папа и выключил свет.

Славику велено было сидеть в коридоре и ждать. Психиатр внимательно выслушал родителей, задал несколько вопросов, после чего попросил их выйти и позвал в кабинет Славика. Через час доктор вышел и пригласил родителей опять зайти.

– Я не думаю, что в вашем случае требуется более глубокое, целостное обследование, – уверенно начал психиатр. – Я не вижу никаких аномалий с точки зрения неврологического статуса вашего ребёнка и его психических функций. Никаких признаков депрессии, шизофрении, аутизма и прочих распространённых расстройств я не наблюдаю. Ваш Славик –психически здоровый мальчик.

– Погодите, – папа с трудом сдерживал раздражение, – вы говорили с ним о том, что нас так тревожит? Весь этот бред про время, которое то ли не существует, то ли течёт совсем не так, как нам всем понятно… Он не может ни одной, даже самой простой задачи на движение решить – это что ли нормально? Директор школы говорит, что это…, – папа вынул из кармана листок бумаги и прочёл, – типичное обсессивно-компульсивное расстройство.

– Нет у вашего Славика никакого ОКР, он психически здоров. А то, кстати, что он рассказал мне про время, довольно забавно слышать от мальчика двенадцати лет. Тут на самом деле есть над чем подумать – ведь мы действительно живём памятью, прошлым, и ожиданиями, то есть будущим, забывая про настоящее… Ваш сын – интересный, вдумчивый мальчик, я бы посоветовал побольше с ним об этом говорить.

– Да о чём тут говорить!? Бред какой-то, лечить его надо, а не говорить.

Другой врач, которого родители нашли по знакомству, сказал, что в школу пока ходить не стоит и выписал таблетки – месяц пусть попринимает, а там посмотрим.

Славик стал много спать и почти перестал разговаривать. Когда родители выводили его гулять, он молчал и им не удавалось завязать с ним разговор. Прошёл месяц, Славик продолжал молчать. Когда не спал, он смотрел в окно и о чём-то думал. О возвращении в школу не могло быть и речи. Врач успокаивал родителей, говорил, что это естественная реакция на сильное лекарство, и выписал ещё одно, нейтрализующее нежелательный побочный эффект первого.

Однажды вечером Славик пришёл на кухню, где родители пили чай, и тихо сказал:

– Мне кажется, я понял в чём дело. Время – это постоянное превращение будущего в прошлое, пролетающее настоящий момент без остановки. И если так, то человек только думает, что он живёт, а на самом деле он всё время умирает. А чтобы жить, надо как-то остаться в настоящем, не может быть, чтобы оно было точкой и не длилось, как ты, папа, нарисовал. Оно длится, я уверен, только совсем в другом времени, ничего не оставляя в прошлом и не двигаясь в будущее. Я не знаю пока, как в это время попасть, постоянно думаю об этом и уверен, что в конце концов пойму.

Мама закрыла лицо руками и громко заплакала. Папа обнял её:

– Ну, не надо, успокойся. Всё будет хорошо, вот увидишь. 

Он повернулся к Славику:

– Ты сегодня принимал таблетки?

Славик не ответил, повернулся и ушёл в свою комнату. Папа отвёл маму в спальню, вернулся на кухню и стал звонить врачу.

В больнице, куда Славика положили на обследование, ему было спокойно и никто не мешал думать. Процедуры и новые лекарства явно помогали, Славик с радостью встречал родителей, которые часто его навещали. Он говорил, что очень хорошо себя чувствует и что в больнице ему совсем неплохо. Лечащий врач обнадёжил родителей, сказав, что навязчивая идея Славика про время почти ушла и на сеансах терапии он лишь изредка об этом вспоминает. Через пару недель, сказал, можно будет говорить о выписке.

Был тёплый летний день, они сидели на скамейке во дворе больницы. Славик с удовольствием ел любимые пирожки с капустой, которые испекла мама. Он выглядел очень спокойным и даже весёлым. 

– Славик, доктор говорит, – сказал папа, – когда тебя выпишут, тебе обязательно надо заняться спортом – каким тебе хочется?

– Не знаю… надо сейчас решить?

– Нет, сейчас не обязательно. Но вот математикой заняться придётся сразу, как только выпишут, чтоб на второй год не оставили. Я уже в школе договорился, что ты летом всё сдашь.

Славик вдруг помрачнел, его взгляд стал неспокойным, как раньше, родители давно его таким не видели.

– Я понял, это спираль, а не прямая. Замкнутая спираль без начала и конца, ну, как пружина, если один её конец соединить с другим. У неё нет ни начала, ни конца, и если по ней скользить, то текущий момент никогда не кончится, и настоящее будет продолжаться всегда. Мне кажется, я знаю, как там оказаться… Я бы очень хотел туда вместе с вами, но я знаю, что вы не согласитесь, потому что боитесь меня понять. Поэтому и решили, что я сумасшедший и упекли в эту больницу.

Папа отвернулся, тихо выругался, встал со скамейки и медленно пошёл по аллее к выходу. Славик обнял маму:

– Не плачь, мама, ну, пожалуйста, не плачь. Я не знаю, можно ли оттуда вернуться, и, если нет, то я вас больше никогда не увижу, но зато я никогда не умру. Не надо плакать.

Он вскочил и побежал к зданию больницы.

* * *

Через два дня родителям позвонили из больницы и сказали, что Славик исчез. Его не могли найти и не понимали, как он мог выйти с территории больницы – высокий бетонный забор, а на выходе дежурят круглые сутки. 

Его искала полиция, искала очень долго, много лет и по всей стране, но никаких следов обнаружить так и не удалось.