Мария смотрела телевизор. Вдруг вверху экрана появилась красная лента с бегущими по ней буквами – предупреждение о приближающемся к Манхеттену урагане и рекомендация не выходить из дома. «А как же пища?» - воспротивилась Мария и бросилась в коридор собраться для магазина. Нужные туфли куда-то запропастились, и вообще предметы сговорились не выпускать хозяйку из дома.
На улице уже поднялся ветер и солнце укуталось покрывалами туч. Как театральный занавес, медленно опускался туман. Машины, с лучащимися фарами, жар-птицами пролетали мимо, спеша к безопасности своих гаражей. Мария лихорадочно металась по вымершему магазину, запихивая пищу в продуктовую корзинку, потом мчалась до дому, где вздохнула облегченно, нырнув на любимый диван.
И тогда грянул ливень. Первый раскат грома оглушил Марию. Она закрыла лицо руками, как от ожога, вдруг почувствовав чьё-то присутствие. Кто-то был в комнате кроме неё. Она открыла глаза. Её встретило серебряное свечение воздуха в дальнем углу. Так было обычно, когда её навещал бывший муж Георгий. Контуры его фигуры светились как обнажённые электропровода. Раньше Мария пугалась, но потом смирилась, чувствуя себя виноватой.
Какое-то время назад она выставила его из своей квартиры в никуда. Так он попал в приют для бездомных. По лености своей и из упрямства работать он отказался, сказавшись больным, и существовал на милостях государства. Любимым его развлечением было поиграть на нервах Марии, приговаривая: «Я масон, Мария, а жена масона всегда масонка. Ты должна работать со мной вместе.» Это не произносилось вслух, а посылалось с энергозарядом в голову. Вслух, в ответ на возмущение Марии, говорилось, что вечно ей слышатся голоса: «Ты больна. Тебе лечиться надо». В чём заключалась работа не артикулировалось, но намекалось, что надо слушаться мужа.
Однажды она разобрала, сквозь шум в голове, наставление от него – как следует заводить знакомство с определённым человеком где-нибудь на парти и выуживать у него нужные сведения. При этом не возбраняется делать это в постели. С тех пор Мария, отказавшись в резких фразах и неумело послав их как ответ, решила, что с этим человеком, своим мужем, надо покончить во что бы то ни стало.
Но как? Прежде всего надо научиться думать беззвучно, размышляла Мария. Если она не научилась этому до сих пор, все эти годы, был ясно, что это её особенность, ее индивидуальность, котораяи даёт возможность супругу знать о любом её решении и шаге. «Это потому, - сказал он ей однажды, - что я думаю, а ты маразмируешь.»
Любой первый толчок от него вызывал у Марии нервный беспорядок мыслей, поддерживаемый трусливой эмоцией. Это его забавляло. Сказать и сделать что-нибудь обидное или пугающее он мог играясь. Мария вспыхивала спичкой - и начинался пожар в голове. Мария не просила пощады, зная, чего он добивался, и на несколько суток погружалась в бессмысленный хаос мыслей с головокружениями.
Она лежала на диване, медленно дрейфуя, считая, «либо я умру, либо он уйдёт.» И он уходил, давая ей часы тишины и вовращения к нормальности. Ему не нужна была маразматичка. Он искал разумную рабыню. Беспрекословное подчинение. Мария быстро восстанавливалась и даже молчала внутри себя, понимая, какое это блаженство – не думать озвученными мыслями. Но рано или поздно всё повторялось.
Ещё Мария слушала и подпевала песенки, в основном молитвенного содержания. Ей казалось, что они – её собственное изобретение как экран для масонов, спасающий от их очередного нападения. Вот уже пару дней она не ходила на работу в церковь: смахивать пыль с икон, возвращать блеск паркету и собирать уже сгоревшие свечи. Илейка, её дочь, любила ходить вместе с ней. И тоже распевала молитвы. Сейчас она жила в пансионате при церкви, и ей нравилось.
Увидев Георгия в его серебряном поле, Мария привычно сникла от пришедшего чувства безнадёжности. «Зачем пришёл?» - спросила она вслух. Так как не научилась разговаривать беззвучно, стараясь сохранять спокойствие.
«Поговорить надо», - ответил Георгий, посылая слова беззвучно, поскольку был в своей масонской форме. - Я дал тебе время подумать. Понять, что одна ты больше не просуществуешь. Я сконструировал тебя. Ты о себе мало знала. Тебе пора понять, что в момент большого напряжения общения со своими врагами, ты посылаешь лучи большого негативизма на обидчика. Ты тайно очень темпераментна. Ты не замечаешь, как ты это делаешь, потому что запираешь в себе свой большой гнев. Ты не позволяешь себе быть сердитой. Ты никогда не выигрываешь в споре, потому что волнуешься до паралича воли. Но я не завидую тому, кто тебя обижает.»
«Уходи, - сказала Мария. - Я это всё слышала.»
«Нет. Я повторю столько раз, сколько понадобится, чтобы пробраться к тебе под защиту. Тебе не удастся от меня избавиться. Я плевать хотел на твою браваду. Она мне пригодится для дела. Ты почти готова, моя Галатея. Нас ждут дела. Люди живут, не подозревая, что ты такое. И ты сама тоже, всё никак не можешь поверить. Пришла пора встретиться с самой собой лично и допустить правду. То, что ты носишь в себе, в конце концов убьёт тебя, если ты не дашь этому выход. Я помогу тебе остаться в живых, если ты выполнишь своё задание. Я живу в ожидании, как нищий. Меня не ликвидировали, потому что я пообещал им тебя как удачное завершение эксперимента.Ты можешь ранить свою собственную дочь в момент перепалки. Берегись меня злить. Я могу дать твоему лучу точность направления. Ибо я в тебе. Мы объединены.
Согласись, пожалуйста, на занятия со мной. Совместно мы заработаем миллион. Без твоей доброй воли нас никто не воспримет всерьёз. Будет только невидимое рассеяние. Согласись, Мария. Я буду тебя холить и лелеять. Я тебя выняньчу, ибо ты сама можешь умереть. Ничего не предпринимай самостоятельно -- только соединившись со мной. Позови: «Георгий». И я приду - и всё сделаю. Я буду твоим рабом, если хочешь. Буду выполнять любые твои пожелания. Вдвоём мы будем богатые и свободные. Вперед!»
Мария полыхала внутренним пламенем. Кожа воспалилась и зудела. Предметы плясали вокруг танец смерти. Ей хотелось встать с дивана и подойти к окну, где, как сказал однажды Георгий, её могут легко подстрелить.
«Берегись. Ни с кем не ссорься. Ты – обладательница уникальной энергии, которая просыпается в момент твоего гнева. Я это в тебе открыл – я за это в ответе. Ты ни в чём не виновата. Завтра я приду за ответом. Наше начальство, так долго проявлявшее терпение, не хочет больше ждать. Меня могут уничтожить за дезинформацию. Я должен доказать, что они ждали не напрасно.»
Изничтоженная, растерянная, Мария отключилась в тревожный сон. Утром, не отдохнув, она задалась тоскливым вопросом: Ну, что сегодня? и ужаснулась своему ответу. Нет, ей не избавиться от этого проклятия – думать громко, вводя в заблуждение масонов, считающих, что она сдалась и готова выполнять задание.
Гроза высказалась и стихла, уйдя в свои секретные небесные покои. Мария вышла из дома поглазеть на себя в новообразовавшихся лужах – зеркалах. Под растерзанными ураганом деревьями валялись истекающие свежим соком ветви. Масонское радио молчало и Мария возрадовалась.
Она любила тишину, и часто молила бога послать её ей, заставив масонов отказаться от вербовки. Но спокойный день внезапно прервался вмешательством. Приоткрылась щель, и она услышала реплику Георгия, «Согласись, Мария. Не ставь под удар собственную дочь».
Он исчез. Его голос в ней растаял. Мария заметалась по квартире как заключенная перед казнью в камере - одиночке. Её безобидная внешность не вязалась с рыком раненой тигрицы, у которой отбирают щенка. Илейка вернулась в пансионат, и адрес Мария не выдала бы никому. Страх и гнев не находили выхода.
Раздался телефонный звонок, Георгий сказал в трубку: «Ситуация должна получить развязку. Ты готова?»
Мария огрызнулась: «Пошёл вон!» - разъединилась. Но раздался второй звонок: «Ты рискуешь не только собой.» Мария разъединилась во второй раз. Больше её не трогали до ночи. Вернее, держали этим молчанием в ожидании. Это ожидание напоминало напряженный гул проводов.
Лечь спать пришлось в одежде на случай ночного вторжения. Где-то в глубине этой ночи зазвонил телефон. Как в тяжелом похмелье Мария взяла трубку. Незнакомый голос диктовал, что надо делать: «Сейчас вы оденетесь, выйдете из дома, пойдёте по старой дороге. Вас догонят и привезут в пустынный дом. Здесь я вас встречу. Над нами совершат обряд венчания. С этой минуты мы будем работать вместе. В случае ослушания будет похищение. Даю полчаса на сборы.» Телефон разъединили.
Мария растерялась. «Какая старая дорога? Здесь центр заасфальтированного Манхеттена. Неужели они вогнали меня в бред? Ну, вот вам: не будет похищения.»
Она подошла к столику с набором лекарств, открыла баночки и проглотила все таблетки, не читая названий. Взяла на кухне нож, поставила руку на локоть над столиком и начала пилить локтевую вену. Кровь потекла не сразу. Мария нажимала на нож из последних сил. Что-то случилось – исчез страх. Она вошла в транс и не чувствовала боли. Пошла кровь. Медленным затрудненным потоком. Через какое-то время кровь остановилась, опустошив вену. Два обрубка большого сосуда торчали пустыми над локтевой дырой. Мария смотрела в недоумении. Она ожидала смерти. Ну хотя бы обморока перед смертью. Всё тело напряглось в нежелании подчиниться противоестественности совершаемого. Мария поняла, что не хочет умирать. Но так надо. Голова была пустой как замороженной. Молчание в себе. Молчание вокруг. Шок.
Она схватила пальто и, путаясь в непослушных рукавах, запихнула себя в него. Нужно куда-то исчезнуть, чтобы не нашли. Хотя бы на время.. Таково было следующее решение Марии. В сумку она сунула документы и деньги. Надо уехать куда-нибудь за город, остановиться в гостинице. Там видно будет.» Мария двигалась чётко, в полном безмолвии.
Она выскочила на лестницу и вниз. Без лифта. Чтобы не встретиться со своими преследователями, позабыв закрыть распахнутую дверь с ключом в скважине.
На улице было пусто. Ночь была готова прикрыть беглянку. Рукав пальто разбух как понтон на реке. Это возобновилось кровотечение. Выбросило остатки крови и остановилось опять. Одинокое такси нагнало её сзади. Мария подняла здоровую руку. Сказала шофёру: «Центральный вокзал».
В огромном зале бесновалась энергия мятущихся пассажиров. Воздух таранили объявления отходящих и приходящих поездов. Кружилась голова. «Как узнать в каком прибрежном городе есть гостиница?» Мария встала в очередь у одной из касс. Объявились голоса. «Где ты? Отзовись. Мы приедем и заберем.» Мария молчала. Подошла её очередь в кассу. Она тупо уставилась на кассиршу, сообразив, что не знает ни одного названия из прибрежных городов. Отошла в сторону. Здесь ничто и никого не удивляло.
Два автоматчика в униформе медленно прошли мимо, поддерживая свои автоматы за спиной. Мария решила: «Это за мной. Они меня выследили.» Её охватила безумная вера во всемогущество голосов. Ей захотелось подойти и сдаться. Спросить: «Вы за мной? - на любом языке. - Я сдаюсь. Мне плохо.»
На другом конце связи с масонами заорали в восторге: «Здесь она. Здесь. Высылайте машину. Сдалась наконец.»
Но последний призыв воли выкинул её на улицу. И она помчалась, не зная куда. Мелькали номера и названия авеню и стритов. Глаза читали. Мозг докладывал. И голоса просили остановиться и подождать машину.
Обессилев, на грани обморока, она остановилась и стала ждать. «Пусть забирают. Мне всё равно, если только это спасет.»
Голоса, казалось, услышали и заорали в восторге: «Сейчас приедем. Назовите перекрёсток.»
Прошло пятнадцать минут, двадцать, тридцать. На пустой, темной улице никто не появлялся. Мария побрела дальше. «Розыгрыш, - решила она, - травля, собак не хватает...» И подняла руку, остановив такси и назвав адрес госпиталя. Это было искомое укрытие на две недели.
Там её приняли вне очереди. Голоса испытывали её на прочность психики, и она проиграла.
Её перебинтовали. Залили рану чем-то белым и пахучим и уложили спать. «Вопросы будут завтра. Спите спокойно. Здесь вас никто не тронет», - так ей сказали белоснежные сестры.
Голоса трубили ночь и день, что она негодяйка, что могла бы и подождать. Мария отнеслась кк этому безразлично.
Позвонила Илейка. Её разыскал соцработник по записной книжке в вещах Марии. Спросила, почему дверь в квартиру оказалась нараспашку и ключи свисали на цепочке из дверной скважины. Мария быстро сочинила версию, что была невменяема от боли. Илейка спросила, почему в квартире столько крови. Тут Мария поперхнулась, но продолжала вдохновенно врать. Всё что угодно, лишь бы снять стресс с Илейки, убравшей квартиру и сдавшей ключи в управление домами. «Вернись обратно в интернат, - умоляла Мария. - У тебя идут экзамены. Со мной всё будет в порядке. Меня скоро выпишут. Мы в безопасности. Сюда не приходи, жди, когда я тебе позвоню.»
Илейка была озадачена, но подчинилась, и Марии стало легче. Так шли первые дни в больнице. Видение яркого серебряного квадрата на стене палаты давно преследовало Марию. О нём голоса сообщили, что это – дверь в неизвестное, и, если она её откроет, пройдя сквозь, её ждет новый мир, где она не будет страдать, где дивные краски снимут с нее напряжение жизни последних дней. «Парад красок тебя ожидает, - нашептывали голоса, - там ты будешь королевой, и все тебе будут кланяться, и враги твои тоже.»
Первые дни Мария смеялась над этой очередной химерой, но сегодня, после чудодейственного для неё звонка от дочери, ей захотелось еще одного маленького чуда. «А вдруг..?» И она медленно проделала путь к светящемуся квадрату, еще постояла у стены и осторожно наложила руки, приклеив ладони к свету. Потом слегка нажала, чтобы оказаться по ту сторону.
Раздался дружный хохот в голове. И Мария поняла, что попалась на очередной розыгрыш. Ей мстили за побег. Правильно сказала здравомыслящая Илейка, «опять ты со своими идеями, что кто-то тебя преследует.» Слава Богу, что её это не коснулось.
Через две недели её выписали из госпиталя, не добившись признания в невменяемости, но полоучив обещание обо всем подумать и поговорить со своим социальным работником.
Никем не преследуемая, она остановила такси и оказалась дома, после того как забрала ключи из офиса. Она вошла в свою вотчину с робкой надеждой, что всё это был плохой сон и, как ей сказали в больнице, её собственное психическое недомогание.
И тут же услышала голос Георгия: «А хочешь, я покажу тебя действительно знающему и понимающему врачу? Он из наших. Он поможет тебе всё понять, во всём разобраться, понять, чего от тебя хотят. Он мастер. Он в совершенстве владеет энергиями. Если хочешь, он научит тебя направлять энергию в цель. Тебя будут бояться, и никто больше не обидит».
«Ах, вот оно что, - подумала Мария, - стрелок». И сказала вслух: «Белый мастер не будет стрелять в человека.» «Ага, - отозвался возмущённый Георгий, - уж белый мастер как врежет так врежет.»
Мария поняла, что это никогда не кончится. И согласилась увидеть мастера. Ведь есть же на свете белая энергия.
Автобуса ждали долго. Голоса усилились до состояния непереносимости, и Георгий, видя её мучения, спросил участливо: «А почему ты не хочешь просто сказать им: кыш-кыш?» Марии это показалось таким детски смешным, что она приняла такой приём за очередное измывательство - и беспомощно отмахнулась.
Когда они подошли к дверям кабинета врача, в пустом фойе Мария почувствовала, что вот-вот рухнет в обморок. Ей было невыносимо жарко, в голове бесновались голоса из ада. По спине наверх, как ртутный столбик, пробивалось что-то живое и пламенное. И Мария знала, что наступает какой-то критический момент - и только понимающий мастер может её спасти.
Когда они вошли в кабинет, доктор встал от своего стола, угрюмо насупившись. Он понял - и побледнел на глазах.
В этот момент Мария почувствовала, что от её лба отделяется сияющий поток энергии. Мария развернулась и направила его на Георгия, стоящего за ней. Не ожидавшего нападения, Георгия пошатнуло. Он попятился на три шага назад и рухнул на ковёр.
Мария,уже собравшаяся опуститься на дрожащие колени, вдруг почувствовала себя легко. И дрожь ушла, и голоса смолкли, и пришло чувство свободы. И не надо было искать спасения в кресле.
Доктор смотрел на Георгия с досадой и каким-то страхом. Георгий картинно схватился за голову: «Помогите. Убивают. Доктора!»
«Не умрёшь, - сказал доктор сердито. - В худшем случае напьёшься.» Он всё ещё стоял по ту сторону своего стола. «Ты пришел сюда, чтобы убить? Так доложи тем, кто дал тебе задание, что оно не выполнено по причине полной непригодности испытуемой.» Марии он сказал: «Это всё, что я могу для вас сделать. Неволить вас бессмысленно. Напрасная трата времени. Продолжайте любить дочь и ближнего своего.»
Мария легко выбралась из здания и, как на крыльях, долетела до автобусной стоянки.
Георгий поднялся с пола. Приосанился: «Ну кто мог подумать – на своих нападать!»
«Собрался же ты напасть на меня, - холодно возразил доктор. - Скажу сразу: она не может это сделать. В ней нет силы ненависти.»
Георгий спросил, чуть ли не виляя хвостиком: «Не мог бы ты на самом деле доложить профессионально, что это случай полной непригодности, когда собака кусает руку своего хозяина. Доложить как специалист?»
Мария закрылась в квартире в тишине. Голова молчала. Божественность момента восхитила Марию. Никогда ещё она не испытывала такой лёгкости. Она уснула, усталая, среди красок и музыки и чувствовала себя совершенно естественно. Узнавание пришло к Марии: «Так и должно быть», - бормотала она счастливо.
Мария ушла в свой мир, где ей по праву принадлежал кусочек счастья.
Добавить комментарий