В тот день коллектив театра имени Луначарского собрался поутру почти в полном составе, что редко бывало. Обычно люди опаздывали на работу, приводя в своих объяснительных самые сногсшибательные причины, а тут пришли все дружненько.
Ну, ещё бы! Уже несколько дней на проходной висело объявление о предстоящем собрании с интригующей повесткой: «О работе театра в условиях кризиса». Об этом шептались в каждом закутке, слухи ходили самые невероятные. Но действительность превзошла все ожидания.
Директор театра Ян Яковлевич Погорельцев, за глаза называемый ветеранами сцены просто ЯЯ, с ласковой улыбкой оглядел заполненный больше, чем наполовину зрительный зал, сказав для начала, что в новых условиях театру следует изменить имидж, а имидж начинается с названия.
Затем он огорошил всех неожиданным вопросом: - Кто такой этот Луначарский, имя которого носит театр? – и даже пообещал дать премию первому, кто правильно ответит на этот вопрос.
В зале воцарилась конфузливая тишина. Казалось было слышно поскрипывание мозгов, а может быть, это скрипели кресла от поёрзывания в них седалищ. Версии выдвигались разные. Кто-то додумался даже до того, что театр назван в честь имевшего большой успех спектакля «Лунные ночи в Чарске» маститого драматурга Айбаса Бухаева. Некоторые предполагали, что Луначарский – это фамилия начальника пожарной части, героически отстоявшей здание во время очередного пожара. В каждой из версий были свои изъяны. Правдоподобного варианта так и не прозвучало.
На дерзкий вопрос из зала: - А сами-то Вы ответ знаете? – Погорельцев с очаровательной улыбкой ответил, что принимая дела у своего предшественника, задавал ему этот вопрос, но старик отвечал туманно и вскорости помер, унеся тайну названия в могилу.
Не помогли и присутствующие кураторы из управления культуры. Дело в том, что нынешний главный культурник до недавнего времени руководил банно-прачечным комбинатом и, возглавив культуру, подтянул в штат верных людей из своего прежнего коллектива. Поэтому у них можно было получить любую консультацию по стиральным порошкам и мылу, но не более того.
- Если уж мы сами в неведении, - подытожил директор, - то зрители и подавно. Следовательно, надо менять название. Какие будут предложения?
Поднял руку сантехник дядя Толя Губкин, предлагая назвать театр именем Айбаса Бухаева. – Звучит круто, - распинался дядя Толя.
- Возможно и круто, но есть здесь какая-то двусмысленность, - возразил директор.
- Всё путём будет, надо только в буфете разрешить продажу водки,- не сдавался дядя Толя, - Ведь в последних наших постановках без бутылки не разберёшься.
В ходе развернувшейся полемики всё-таки стала преобладать мысль о том, что имя театра должно быть известным и понятным любому, даже неподготовленному зрителю. Популярный когда-то Айбас Бухаев, теперь был прочно забыт и для названия не подходил.
По другим вариантам мнения разделились. Половина присутствующих была за Толстого (одного из трёх, неважно какого!), другая половина за Достоевского. Всех примирила идея заведующего литературной частью Римейкина. Он предложил объединить два названия в одно. Театр получил название «имени Толстоевского».
- Теперь переходим ко второму вопросу, - немного погрустнев, сказал директор, понизив голос до трагического шепота. Тем не менее его слышал даже сидевший в последнем ряду глуховатый электрик дядя Гена Мигаев. Дикция директора была безупречной.
Ветераны театра помнили, что в бытность его актёром, даже простое
«Кушать подано» он произносил настолько внятно и убедительно, что запасливые зрители начинали активно шуршать пакетами, доставая съестное. А остальные потихоньку пробирались к буфету, оттаптывая чьи-то ноги. На них бурчали, но не сильно – рты были заняты.
Погорельцева усиленно приглашали в элитный ресторан метрдотелем. Искушение было велико – зарплата в ту пору у актёров была нищенская. Но всё же ЯЯ сохранил верность Мельпомене и не ошибся - со временем выбился в директора.
Произошло это при обстоятельствах почти анекдотических. Как-то на 1 апреля ЯЯ с двумя друзьями-шалопаями устроили розыгрыш, известный ещё со времён Остапа Бендера. Раздобыв чистый бланк, они напечатали приказ облуправления культуры об увольнении директора театра в связи с выходом на пенсию. Тот действительно всё время грозился уйти, но почему-то никак не мог решиться.
Обнаружив приказ у себя на столе, старик принял всё за чистую монету, уж очень подпись была похожа. Прямо из кабинета его увезли с инфарктом на скорой.
Начальник управления культуры, узнав о розыгрыше, долго смеялся, а потом, посерьёзнев, сказал: - Ну, теперь наш легковерный надолго слёг. Кого же нам назначить вместо него? Может быть этого шутника?!
И появилась осторожная формулировка об исполнении обязанностей, а когда старика торжественно проводили на пенсию, ЯЯ стал полноправным директором.
И вот сейчас, стоя перед притихшим залом, он чувствовал себя, ни больше, ни меньше – вершителем судеб сидящих в зале людей.
- Чтобы выжить в условиях кризиса, - витийствовал он, - надо научиться экономить, так как расходы театру сократили. Нужно также искать источники дополнительных доходов. Какие будут предложения?
Зал оживился. В предложениях недостатка не было. Сантехник Губкин высказался за полный отказ от услуг городского водопровода, для чего требовалось пробурить в подвале скважину и установить глубинный насос. Электрик Мигаев готов был прямо сейчас выкрутить половину лампочек в здании, а также предлагал отключить все электроподъёмники на сцене, заменив их ручными лебёдками, для вентиляторов же предусмотреть привод типа велосипедного.
Погорельцев радостно потирал руки. Пусть эти дураки думают, что от них что-то зависит. На самом деле он ещё вчера всё согласовал с бывшим банщиком.
Две молоденькие актриски, наскоро испеченные в школе-студии, здесь же при театре, удивительно схожие между собой глуповато-кукольными личиками и получившие за это прозвище «сёстры Фёдоровы», смущаясь и перебивая друг дружку, затараторили о том, что классический репертуар неинтересен молодёжи и по примеру передовых театров Салехарда и Нарьян- Маара нужно смелее ставить на сцене эротику. Тогда и от зрителей отбоя не будет.
ЯЯ метнул быстрый взгляд на представителя управления культуры. Тот быстро провёл ребром ладони поперёк своего же горла. Такая выразительная жестикуляция подвигла Погорельцева на исполнение своего коронного номера – возмущения пополам с недоумением.
- Мало Вам тискаться в курилках и гримёрках, так Вы ещё рвётесь на сцене непотребство устраивать! – осадил он стушевавшихся девиц.
- А вы нам рот не затыкайте! – послышались возгласы с мест. Атмосфера в зале мало-помалу накалялась.
Разрядил обстановку коммерческий директор Кудайберды Сатыбалдинов, позабавив всех своей задумкой сделать туалеты для зрителей платными и ссылаясь при этом на римского императора Веспасиана.
Не получив поддержки, он предложил сэкономить на туалетной бумаге для служебных туалетов, мотивируя это тем, что соответствующую нужду можно справлять и дома, перед уходом на работу или по возвращении с неё. А если уж кому невтерпёж, пусть приносят бумагу из дома.
Зал ответил ему дружным хохотом. Сатыбалдинов плюхнулся на своё место с оскорблённым видом, а ведь у него была ещё замечательная идея ввести для работников театра плату за звонки со служебных телефонов в личных целях.
- Кстати, о бумаге, - оживился директор- а что, если на рулончиках будут печатать наш текущий репертуар. Ведь бумагой-то все пользуются,
кое-кто и прочтёт нашу рекламу. К тому же, чтобы налоги не платить,
мы тогда откажемся от стендовой рекламы по городу. Опять же на краске и кисточках сэкономим. Художники радостно зашушукали, не догадываясь, чем это обернётся.
Ведь главный «сюрприз» для коллектива был ещё впереди. Ещё более поскучнев, директор объявил, что фонд зарплаты тоже отстоять не удалось. Тут же подскочил, как чёртик из шкатулки, замдиректора по режиму Вазир Мухтаров. Он давно уже точил зуб на курильщиков.
- В сегодняшней ситуации сам собой напрашивается вывод – уменьшить зарплату курильщикам хотя бы на десять процентов. Почему мы должны оплачивать их перекуры?! – риторически восклицал Мухтаров.
Зал недовольно загудел. Курильщиков здесь было явно больше половины. – Тогда и любителям чаепитий нужно зарплату уменьшить! – кричали курильщики, намекая на пристрастие начальства и самого Мухтарова в том числе. После яростной полемики предложение было отклонено.
Погорельцев старался хоть немного всех успокоить: - Сейчас для нас главное – коллектив сохранить. А вот зарплату придётся урезать и не только курильщикам!
- Ничего себе! – ахнули в зале.
- Зато и работы теперь у каждого меньше будет, - директор, видя недоумение зала, принялся развивать свою идею: - Предлагаю разделить коллектив на две группы – творческую и техническую. Каждая группа обеспечивает работу театра полностью в течение недели, затем неделю отдыхает.
Это значит, что творческая группа кроме игры на сцене, меняет сгоревшие лампочки, розетки, выключатели, чинит краны, унитазы, замки, продаёт билеты зрителям и запускает их в зал, делает и устанавливает декорации, охраняет здание, убирает помещения и территорию.
Здесь открываются интересные перспективы. Представьте себе, когда творческая группа, включая народных и заслуженных, будет заниматься уборкой снега, то на это шоу можно будет даже билеты продавать. Зрители смогут бок о бок со своими любимцами снег покидать, в снежки поиграть.
А техническая группа, кроме своих основных обязанностей, будет играть на сцене. Администрация надеется, что подобная ротация функцио-
нальных обязанностей в коллективе положительно скажется на работе театра в целом. - Людей на всё не хватит! – раздался скептический возглас с места.
- Я думал об этом, - возразил директор, - конечно, те, кто будут заняты на обслуживании здания, на сцене в тот момент играть не смогут. Вместо них можно будет посадить манекенов с табличками. Ну там, скажем, «благородный отец», «герой- любовник», «субретка» и так далее. Запись реплик для манекенов радист подготовит заранее, так что зрители ничего не заметят!
- Не потеряем ли мы зрителей из-за этих новшеств? – испуганно спросила красивая Вера Сальская, недавно переведённая из гардеробщиц старшим администратором (злые языки шептали, что неспроста…)
ЯЯ одарил её медоточивой улыбкой: - Совершенно верно, радость моя! Пока зрители не привыкнут к нашим новациям, в каждой группе будет действовать система самостраховки. Это значит, что на каждый спектакль половина билетов распределяется между членами группы поровну. По нашим прикидкам, получается по два билета на человека. Это необременительно, зато половинная загрузка зала нам гарантирована.
- Ну ладно, а все эти технички, сантехники. Плотники разве смогут играть на сцене?! – съязвил лауреат и дипломант Сидор Милецкий.
- А почему бы и нет? Одна из техничек, колыхая роскошным бюстом, даже привстала от возмущения.
- Милочка, а что у вас есть, кроме этого бюста? Вы имеете представление о системе Станиславского? – обрушилась на техничку заслуженная артистка Матильда Заколкина.
- А вы, мамаша, не рвитесь молоденьких девушек играть. Тут вам Станиславский не поможет! – парировала пышногрудая. Страсти накалились. Люди уже чувствовали отчуждение друг к другу, переходящее в неприязнь.
В этот момент Погорельцева тронул за плечо Вазир Мухтаров:
- Звонили из управления культуры. Они сокращают своих вахтёров. Теперь дежурить будут руководители подразделений. Завтра ваша очередь.
Добавить комментарий