Командировка

Как мне нравится наша роза, 

роза, которая цветет все время, 

роза на подоконнике моего сердца. 

Словно зовёт меня птица лебедь

на озёра Алтая. 

Бесшумно опустив рядом с подушкой спящей жены яркий сорванный бутон, я вышел в метель, где в темноте меня ожидала бесформенная повозка синего цвета. Она проснется, а я превратился в цветок. Немного красоты с утра. В этот день мы с коллегами снова отправились в путь по белому безмолвию.

Городской командированный, погружаясь в святую нищету русских поселков, испытывает чувство страха. Как здесь можно жить?! Расчищать утром тропку - до туалета и поленницы, чтобы облегчиться и протопить печь. Ежедневно таскать в дом воду с колонки. 

Если командированный циник, он будет презирать этих нищих людей - жителей поселков и деревень, адептов покосившихся заборов и гнилых домов. Но если он все еще человек, его сердце будет сжиматься от боли. За что постигла их эта участь? 

И сколько бы вы ни ехали по трассе, картинка одна и та же - ГУЛАГ. Сплошной русский ГУЛАГ. Ведь не важно, в каких снегах утопает твой барак, - в колымских или костромских. И где находится твоя лесопилка, тоже неважно. Ты раб, валящий лес. Бесконечная песня пил, падающих деревьев, запах сырого табака и мокрого леса, постоянное ощущение сырости и холода. А вечером дом с желтыми обоями и вечной картошкой на ужин. Ведь на лесозаготовках по-прежнему нет современной техники. Обычно работают не убиваемый советский трелёвочник семидесятых годов выпуска и люди в рваных телогрейках. 

Летом к делянкам не пробиться. Но как только выпадет снег, трелёвочник начинает накатывать дорогу по сплошным русским болотам. Его треск нарушает мертвую тишину поселков. Так живут и трудятся жители этих мест.

Чем не ГУЛАГ? 

У нас великая газовая держава, но в наших поселках нет газа. Дрова зимой здесь возят на деревянных самодельных саночках. Женщины в холод надевают несколько одежд - пару свитеров, старую утепленную безрукавку, куртку, которую здесь называют тужуркой, и старый залатанный мамин полушубок. Это и есть настоящий русский стиль.

Церкви все разрушены, и городские любят фотографироваться на фоне руин и ходить вокруг с металлоискателями в руках, как косари, но косить они не умеют. 

Лозунг «Поднимем Россию с колен» был вброшен двадцать лет назад. Лучше бы это был лозунг «Вытащим русский народ из говна», потому что Россия все равно инвалид, который никогда не встанет в полный рост. 

«Господи! Я двадцать лет без воды и туалета отработала! Что мне до них?! Мне бы хоть годок в тепле поработать!» - воскликнула женщина - начальник ОПС - со слезами на глазах, когда я ей сказал, что воды в новом отделении почтовой связи пока нет и мы откроем его только через месяц. 

За что этот народ так страдает? Что плохого сделали мы на грешной Земле, чем провинились перед человечеством? Русский - это не гражданство и не национальная принадлежность. Русский - это тот, кто приспособился жить в говне и тот которого не берет ни мошка, ни мороз. Но мы вымираем с очередным нелепым лозунгом на устах. 

Помогите нам.

SOS!

Автомобиль УАЗ Буханка, что применяется в России для перемещения вне крупных городов, сконструирован так, что после часа езды на нем окончательно отбиваешь себе копчик. Потом внизу спины сильно болит, сводит ногу и становится все труднее ходить. И нужно покупать дорогие лекарства. 

После осмотра объекта мы отправились назад, опасаясь улететь в кювет. Самую большую опасность представляют лесовозы и фуры, ведь наши дороги попросту не приспособлены для безопасной езды и каждый объезд медлительной фуры или лесовоза может закончиться смертью. Но никто не скажет, что по таким дорогам нельзя ездить, что они не безопасны! Потому что других дорог мы не видели. Зато каждый час в кюветах видим битые автомобили. Никто не останавливается - обычное дело. Жизнь в России - это восхождение на Эльбрус. Раненых альпинистов никто не спасает. 

- Слышали, что она сказала? У них из деревень всех алкоголиков выгребли. А молодые сами ушли на СВО деньги зарабатывать, все равно работы там нет. И с лета от них ни одного звонка. И гробовые родственники получить не могут. У меня, кстати, соседка ДНК дочки сдавала, когда очередное «мясо» привезли. Но тоже безрезультатно. 

- А я в субботу позвал жену в ресторан «Славянский», - вступил водитель. Специально кредит на день её рождения взял под сорок процентов. Так мы в ресторане одни были. Я накатил и говорю диджею: поставь Неприкасаемые - «Моя бабушка курит трубку». А он: нельзя, говорит, там слова: «она становится лучшей шлюхой». Ну хорошо, говорю, тогда Шевчука. Запрещено, говорит, оппозиционер. И Гребенщикова нельзя. А что, говорю, можно? А вот, говорит, список. И подает распечатанный листок. А там Любэ, Газманов и попса всякая. Я говорю, а как вы существуете, если никто к вам не ходит?! Молчит. 

- А мне кажется, в выборах нет смысла, можно любого ставить, хоть первого встречного с улицы. Хуже точно не будет - заметила коллега, - нам тут лапшу вешают про нападение НАТО… я вам больше скажу. Моя бабушка в оккупации жила. Рассказывала, что немцы никого на селе не убивали и не казнили. Совсем никого из гражданских. Однажды два молодых подвыпивших солдата к ней пришли. По женщинам соскучились. Она сказала дочке, то есть моей маме: «Беги и кричи». Мама так и сделала. Оба солдата потом были наказаны - отправлены на передовую. 

Получается, если бы мы сдались, не было бы тридцати миллионов жертв. Просто платили бы налоги Германии какое-то время. Единственные, кто могли пострадать, это правящая верхушка, для которой мы мусор, призванный умирать за её благополучие. 

И что такое Родина? Наши десять соток и возможность погулять в берёзках. Большего у нас нет и не будет. Нас кто-то этого может лишить? 

Только забудьте, что я сказала. А то получим пожизненный эцих со шваброй в анусе. Пусть даже расписанный под хохлому, всё равно не хочется. 

Я на Украине не была ни разу и желания нет. И я уверена, если они её захватят, я лучше жить не стану. 

А потеплее печку нельзя сделать в машине? Ноги совсем замёрзли. 

- Да, мы сегодня видели, в какой нищете живёт народ-победитель. Но вам не кажется, что мы в последнее время говорим только о войне и политике? Словно другого не существует. Будто кто-то с непомерной гордыней специально зациклил на себе всеобщее внимание. Анастасия Ивановна, лучше расскажите что-нибудь о почтальонах. 

- Кстати, есть история. Она говорит о том, что кому-то гораздо хуже, чем нам. И тоже непонятно: за что человеку так досталось? Так что грех жаловаться. 

В Черноречье как-то почтальон двадцать шестого отделения по имени Татьяна пошла в доставку. Прекрасная женщина, жила с мамой, воспитывала дочь. Когда она принесла почту в очередной дом, собака сорвалась с цепи и выскочила за ворота. Это был большой пёс, он принялся терзать почтальона. Татьяна была вся в крови. Когда её привезли в больницу, у неё руки и ребра были переломаны. Но сильнее всего пострадало лицо. Собака откусила ей нос, глаза были залиты кровью. Таня думала, что ослепла. Но она выжила. Хозяину постановили усыпить собаку, но он так и не отдал питомца. Денег присудили совсем мало - на операцию не хватило. Так в свое тридцатилетие Татьяна была изуродована на всю жизнь. Конечно, она не работает. Как с таким лицом разносить письма - дети будут дразнить… 

Мы задумчиво проехали мимо очередной аварии, и я заснул до Костромы. 

Во сне я, наконец, вспомнил, как звали нашу учительницу по литературе - Людмила Дмитриевна. Я снова стоял у доски и читал свои стихи. Наши придурки, мечтавшие о кроссовках на липучках, как-то выкрали мою тетрадь, чтобы поржать. Но, когда стали читать, опешили. Поражённые, они рассказали нашей классной про моё раннее творчество. Я помню их удивленные глаза, когда они возвращали мне тетрадь. Пишите так, чтобы никто не мог вас осмеять. Моя тетрадь… ты утрачена, как и многое в этой жизни.

Проснулся уже на подъезде к городу. Коллеги тоже дремали. За окном неутомимый снег заметал наше никчёмное существование. Появилась связь, и от жены пришло сообщение: «Спасибо за прекрасную розу. Жду».

Стоит прилюдно заявить о нашей невыносимой жизни - и патриоты ткнут вам в лицо грубой фразой: «Не скули и не ври на нашего президента!» А я не скулю и не вру. Я просто не понимаю, за что мы прокляты. Почему нас произвели на свет в этом месте и в это время? 

Мы беззащитны, как почтальон Татьяна, и у нас не будет достойной пенсии. 

Мы отдали все силы этому государству, но мы лежим в кювете, и ему на нас наплевать.