Чернушка

Многие люди, живущие собственным домом, не обходятся без домашних животных. Вот и Людмилка, самостоятельная русская женщина, имела кота Додика. А тут ей вдруг один знакомый, уезжая в дальнее зарубежье, оставил на попечение пса-подростка по кличке Чечен. Кличкой этой хозяин наградил пса в память о своём участии во второй чеченской кампании.

 Как все восточно-европейские овчарки, Чечен был статен и красив. Несмотря на своё грозное имя, нрав имел добродушный. Поэтому имя вскоре трансформировалось в безобидного Чичу. Жизнь его "собачьей" никак нельзя было назвать. Кормёжка была от пуза, вольготно носился он по просторному Людмилкиному двору, цепи не ведая. Иногда, при этом топтал грядки по незнанию. Людмилка принималась питомца ругать, но он так искренне утыкал ей морду в колени, смотря виноватыми глазами, что тут же получал прощенье.

 Эгоист он был страшный в том смысле, что любовь хозяйки ни с кем делить не хотел.

Стоило Людмилке погладить Додика, как Чича тут же задавал несчастному коту такую трёпку, что тот долго приводил себя в порядок, взобравшись на дерево.

 Случайно забредших соседских куриц или выглянувших неосторожно ежей, Чича молниеносно давил и торжественно выкладывал перед Людмилкой, ожидая похвалы. А так как похвалы при этом не следовало, старался смыться куда-нибудь от греха подальше.

 Когда к нему приходила "пора любви и грусти нежной", он запросто перемахивал забор, который Людмилка безуспешно наращивала, и по нескольку дней пропадал на собачьих свадьбах. Людмилка была в эти дни сама не своя. Она знала, что всегда найдутся негодяи, которые ради шкуры на унты могут лишить жизни такую уникальную божью тварь, какой является собака. Однако Чича исправно появлялся через несколько дней, виновато выслушивая хозяйкины нотации.

 А после одного из своих загулов он привёл домой подругу. Людмилка увидела, что рядом с ним крутится небольшая чёрная дворняжка. "Этого мне ещё не хватало!", - решила женщина, выпроваживая непрошеную гостью за ворота. Но наутро собачка снова оказалась рядом с Чичей. Привстав на задние лапки, дворняжка вылизывала своим язычком милостиво склонённую к ней морду пса. "Так у них любовь,- ахнула добросердечная Людмилка,- ну тогда пусть остаётся". 

 Пришелицу назвали Чернушкой. Она была невероятно застенчива. А Чечен - наоборот, оправдывая своё имя, вёл себя по отношению к подруге как настоящий горский князь. Он не разрешал ей даже приближаться к хозяйке, коротким рыком отгоняя подальше. К своей миске тоже не подпускал, даже будучи сытым. Стала Людмилка кормить Чернушку отдельно, но та и к своей миске боялась подходить без позволения своего господина.

 По-своему она была красива. Маленькая лисья мордочка с торчащими ушками, выразительные глазки, точёные ножки. Раза два появлялись у неё щенки, которых Людмилка, заранее испросив у Бога прощения, топила. "Не разводить же псарню. Тут моей медсестринской зарплаты не хватит",- успокаивала женщина сама себя. Бедная Чернушка видела, как хозяйка забирала её малышей, но не было сил защитить их. Эти потери сделали её ещё более молчаливой и замкнутой.

 Чича, полигамный, как все самцы, нередко покидал свою подругу, а она его терпеливо ждала. Видимо запретил он ей за ним бегать. При его возвращении повторялась всё таже сцена, когда-то поразившая Людмилку. Чернушка вылизывала морду возлюбленного с необычайной нежностью и трепетом.

 Однако в жизни светлые и чёрные полосы чередуются непредсказуемым образом. И вот однажды привычный жизненный уклад наших героев резко изменился. Чича отсутствовал уже несколько дней, и Чернушка вдруг забеспокоилась. Ночью Людмилка проснулась от заунывного собачьего воя. Выйдя на крыльцо, женщина ругнула Чернушку. Та умолкла, но ненадолго. Потом она исчезла. Видимо, отправилась на поиски возлюбленного.

 А до Людмилки дошла неприятная весть о том, что, по указке нового мэра, в городе уже несколько дней производился отстрел собак. Вообще-то отстреливать должны были только бродячих животных и не должен был попасть в их число Чича, имевший ошейник с жетоном. Но лес рубят - щепки летят... 

 Несколько раз прибегала Чернушка, задавая глазами один и тот же вопрос, на что Людмилка отвечала чуть не плача: " Нету его, Чернушенька! Нету..." Отчаявшаяся собачка побрела прочь, тихо поскуливая, как бы давясь рыданиями. Больше Людмилка её не видела.

 Скорее всего, маленькое верное сердце Чернушки не выдержало мучительной боли, безжалостно терзавшей его.