Иногда анекдоты бывают серьезными. Приведу примеры.
1. Бедный крестьянин молится Богу: «Я беден, у меня ничего нет, а вот у моего соседа есть корова. Помоги мне». И вдруг появляется ангел: «Господь услышал твою просьбу и послал меня тебе помочь. Что ты хочешь? Хочешь такую же корову, как у соседа?» Крестьянин недоверчиво смотрит на ангела: «Не хочу я никакой коровы! Я хочу, чтоб соседская корова сдохла!»
2. На Ближнем Востоке скорпион просит лягушку перенести его на другой берег реки: «Не бойся — я не ужалю тебя. Если я ужалю, мы оба погибнем». На середине реки он вдруг жалит лягушку, они оба тонут, и лягушка в предсмертных судорогах спрашивает скорпиона: «Почему ты это сделал? Мы же теперь оба погибнем?» «Почему, почему... потому что это — Ближний Восток», — отвечает умирающий скорпион.
3. Двух евреев нацисты ведут на расстрел. Один из них выходит вперед и громко проклинает нацистов. Другой еврей изо всех сил пытается его остановить: «Что ты делаешь? Они же рассердятся, и нам не поздоровится!»
Забавно? Да, наверное. Тут юмор в нелогичном поведении, и мы смеемся. Мы-то знаем, что смерть соседской коровы никому благополучия не принесет, что глупо жалить лягушку и обрекать себя на верную смерть, что попытка ублажать нацистов, ведущих вас на расстрел, — абсурд.
Но мы живем в странном мире, где вроде бы рациональные люди, с добрыми намерениями, полны убеждений, противоречащих логике. Они считают, что уничтожение коровы соседа может быть первым правильным шагом в переговорах о достижении равноправия; что скорпион, считая себя обиженным лягушками, имеет законное право стать террористом-самоубийцей по отношению не только к данной конкретной лягушке, но также и ко всем другим лягушкам; и что миролюбивый еврей был прав в своем стремлении к компромиссу с нацистами, а в своем желании пойти на любые уступки он может даже облегчить жизнь усталой расстрельной команде и покончить жизнь самоубийством.
Короче говоря, все эти убеждения укладываются в знакомый лозунг: «Война — не ответ!»
Конечно, даже наиболее страстные поклонники мира согласны с тем, что, если бы наша планета была захвачена электронными роботами-инопланетянами, настроенными на истребление всего человечества на Земле, ведение переговоров с ними было бы бессмысленно и что единственным ответом была бы (ах, извините!) война!
Глупый аргумент, скажете вы. Мы имеем дело не с роботами, мы имеем дело с людьми: мужчинами, женщинами, детьми, которые точно такие же, как мы, которые ничем от нас не отличаются. Мы не можем называть исламских радикалов роботами, это — исламофобия! Так почему же у меня такое чувство, что если бы бедным крестьянином в анекдоте №1 был ближневосточный исламский экстремист, то он попросил бы, чтобы ангел не только уничтожил корову соседа, но также поджег его сарай, дом вместе со всей семьей, а заодно еще и дома всех остальных соседей, школу и школьные автобусы. И если бы его собственный дом сгорел, а дети погибли, ну что ж, Allah Akbar, Бог велик и все это делается во имя великой цели. Ведь это — Ближний Восток (см. анекдот №2).
Дело в том, что мы имеем дело с людьми, которые думают совсем не так, как нам бы хотелось. Мне говорят, что большинство мусульман не являются радикальными исламистами (большинство — это 90 процентов? или 95 процентов?). Так где же это большинство и почему они молчат? Их соотечественники пытают и мучают невинных, отрезают головы, с гордостью показывая эти садистские действа по телевидению, взрывают школьные автобусы, рестораны, рынки, разрушают университеты и библиотеки; список их жертв ежедневно увеличивается, но никто открыто этим не возмущается. Толпы собираются на улицах только тогда, когда мусульманам сообщают, что их оскорбили, когда неверных обвиняют в непочтительности к их вере. Но никто не выходит протестовать на улицы, когда мусульмане совершают злодеяния против неверных или даже против других мусульман.
У нас проблема. Мы не можем считать, что наши враги исповедуют те же идеалы, что и мы, потому что у них совершенно другое мировоззрение. Для них мир — не ответ. Мир подразумевает уступки, а для них любая уступка — это победа неверных. Для них смерть — не самая страшная угроза, для них смерть — желанная, героическая и достойная цель. И лучшая жизнь им совсем не нужна — лучший пример тому палестинцы: они могли иметь не одну корову, а целое стадо, и практически его имели, но решили сжечь все свое благополучие до тла.
У нас серьезные проблемы. Мы полагаем, что демократия — это ответ. Мы пытаемся вынудить пойти демократическим путем людей, которые убеждены в том, что для них лучше теократия, абсолютизм, династический и племенной строй, что несогласие с ними должно быть наказано смертью, что компромисс позорен. Мы игнорируем то, что должно быть основой нашей политики на Ближнем Востоке: дипломатия ничего не даст, если они не будут нас уважать и бояться. Нас перестали уважать и бояться во времена правления осмотрительной клинтоновской администрации, когда многие американские жизни были под угрозой и мало что делалось для изменения ситуации. Американцы безнаказанно гибли, что закончилось тем, что Америку стали воспринимать в роли бумажного тигра, который не способен дать настоящий отпор.
К сожалению, администрация Буша в настоящее время находится под огромном давлением тех, кто хочет, чтобы она следовала примеру Клинтона. Поклонники мира и благих намерений требуют отзыва американских войск из Ирака, и большинство американцев, как свидетельствуют опросы общественного мнения, согласны с ними. Однако их миролюбивые намерения не простираются до понимания того, что как только наши войска оттуда уйдут, Ближний Восток захлебнется в крови и хаосе, по всему миру начнутся террористические акты, не миновать которых и Америке, а радикальные мусульмане будут праздновать наше поражение и победу ислама.
Но есть ли Америке до этого дело? Возможно, нет. Но тогда: что ее дело и чье вообще это дело? Был ли южноафриканский апартеид делом Америки? Было ли делом Америки рабство? А Гитлер и Холокост? Сталин и Гулаг? Является ли геноцид в Дарфуре нашим делом?
В Дарфуре творятся жуткие злодеяния: по заниженной оценке 2 миллиона беженцев покинули страну, более 450 тысяч убиты, искалечены, изнасилованы. «Сострадательные» деятели из Голливуда лоббируют Вашингтон и пытаются влиять на решения ООН, требуя остановить резню. Как? Неужели они не понимают, что единственный способ расправиться с убийцами и насильниками — это (ах, извините) насилие? Что, война это единственный ответ? Что, Европа и ООН собираются обсуждать ситуацию до тех пор, пока все чернокожие в Дарфуре не будут перебиты арабами-исламистами? В соседнем Чаде размещены базы французского иностранного легиона, но они не вмешиваются; также они не пытаются утихомирить и разоружить «Хезболлу» в Ливане.
Так что же делать? На этот вопрос наши голливудские либералы ответили пламенными речами, парочкой демонстраций и рекламными страницами сочувственных призывов в «Нью-Йорк Таймс». Остается надеяться, что бандиты и убийцы не забыли подписаться на «Нью-Йорк Таймс», прочтут их призывы, устыдятся и прекратят геноцид.
Посмотрите правде в глаза: если Америка этого не сделает, никто не сделает! Но мы не можем лезть в Дарфур, ненавистники Буша этого не допустят. Так если война не ответ, что же ответ? Поражение?
Я буду писать на эту же тему в своих следующих статьях, а пока хочу обратиться к вам с вопросом: если «Война — не ответ!», то что же тогда, по-вашему, ответ?
Добавить комментарий