В первые дни новому правительству в Петрограде, Совету Народных Комиссаров (Совнаркому), было не до Украины. Надо было думать о собственном выживании: во втором городе России, Москве, до 16 ноября включительно еще шли бои и потому в Петрограде не обратили особенного внимания на то, что уже 8 ноября атаман Войска Донского М.А. Каледин и так называемая «Малая рада», законодательный и исполнительный орган Центральной рады из 20 человек, объявили о непризнании Совнаркома, а немного позднее заключили соглашение о взаимной поддержке.
Генеральный секретариат считал себя властным органом на территориях Киевской, Волынской, Подольской, Черниговской и Полтавской губерний, а также в некоторых районах Таврической губернии, граничившей с Крымом, и, что хотелось бы особенно подчеркнуть, – без Крыма. На территориях указанных губерний Генеральный секретариат 11 ноября 1917 г. подчинил себе военную, продовольственную и транспортную сферы.
А уже 13 ноября 1917 г. общим собранием Центральной рады власть Генерального секретариата была распространена и на территории Херсонской, Екатеринославской, Харьковской и Холмской губерний, а также на некоторые районы Курской и Воронежской губерний.
Насколько обоснованными выглядели эти действия Киева?
Если во главу угла поставить этнический фактор, не рассматривая другие факторы, в частности исторические, географические и экономические, то появляются основания считать, что «малороссы», как называли украинцев в официальных документах Российской империи, составляли в указанных губерниях или подавляющее, или относительное большинство.
Исключение составляли Курская и Воронежская губернии, но там как раз власти Киева и не претендовали на всю территорию, только на отдельные районы.
Последним официальным документом, позволяющим ориентировочно оценить долю украинцев на территориях указанных губерний, является Всероссийская перепись населения 1897 г., хотя она и была проведена не идеально. К тому же земельная реформа, осуществляемая на практике с 1906 г., и Первая мировая война 1914 – 1917 гг. привели к заметной миграции населения. Приходится при оценке доли украинского населения учитывать и то обстоятельство, что само понятие «нации» в Российской империи не существовало. Главным критерием было вероисповедание.
Но в анкете Всероссийской переписи 1897 г. был пункт о родном языке, который можно с известным приближением соотнести с понятием «нация» и таким образом оценить обоснованность украинских территориальных претензий.
Доля украинцев, рассчитанная исследователями по критерию «родного языка», показывает, что украинцы составляли подавляющее большинство населения (от 65 до 80% и выше) в следующих губерниях: Полтавской (93,0), Подольской (80,9), Харьковской (80,6), Киевской (79,2), Волынской (73,5), Екатеринославской (68,9) и Черниговской (66, 4).
И только в Херсонской и Холмской губерниях украинцы составляли около половины населения: в Херсонской - 53,9 %, в Холмской - 52, 6%.
Меньше всего украинцев проживало в Таврической губернии - 42, 2%.
Наконец, 20 ноября Центральная рада сделала еще один шаг в сторону декларативной независимости Украины без окончательного разрыва пуповины, связывавшей ее с остальной Россией. В принятом в чрезвычайном порядке Третьем Универсале была провозглашена Украинская Народная Республика (УНР) с прицелом на ее вхождение в федерацию равных национальных государственных образований на всем пространстве бывшей Российской империи.
Этот акт имел скорее символическое, чем практическое значение, так как провозглашенную в одностороннем порядке украинскую государственность не спешили признавать в международном масштабе. Окружающий мир ожидал разрешения вопроса внутри самой России и улаживания возможных споров УНР с Веной по поводу Холмской губернии, граничившей с Австро-Венгрией.
Но территориальные претензии Центральной рады и даже провозглашение УНР пока не вызывали у Совнаркома особых опасений, поскольку формально соответствовали ленинскому представлению о праве наций на самоопределение. Тем более, что во многих крупных городах УНР большевики имели значительное влияние, а первоочередную свою задачу советское правительство к концу ноября 1917 г. видело в быстрейшем открытии мирных переговоров со странами Четверного союза и в противодействии выступлению Каледина.
Последний все успешнее прибирал к рукам Область Войска Донского. Он намеревался следовать на юг в направлении Донбасса при практически откровенной поддержке Центральной рады, пропускавшей через свою территорию всех желающих бороться с советским правительством, которое еще не имело достаточных сил для военного похода против Каледина.
А потому в Петрограде вознамерились подать Центральной раде сигналы о своем неудовольствии: сначала на культурном фронте, а затем и на дипломатическом.
История первого культурного давления Совнаркома на Украину довольно необычна.
Центральная рада захотела обрести в глазах украинского народа большую популярность, и в Киеве решили попытаться вернуть хранившиеся в Эрмитаже и в Преображенском гвардейском соборе Петрограда национальные украинские реликвии (булаву, знамена, пушки, бунчуки, грамоты и т.п.), отобранные Россией еще при Екатерине Второй.
Поскольку Центральная рада не признала советское правительство, то обращение к Совнаркому напрямую было исключено. Киев избрал посредником Украинский военно-революционный штаб в Петрограде, созданный для организации отправки на родину украинских военнослужащих. Представители этого штаба обратились в Совнарком с соответствующей просьбой и 21 ноября 1917 г. она была удовлетворена. И.В. Сталин, как народный комиссар по делам национальностей, 26 ноября 1917 г. подписал соответствующее распоряжение.
Указав, что русская императрица отобрала реликвии «в наказание за свободолюбивые стремления Украины» (Образование СССР. С. 20), и заметив, что «такое удержание является грубым нарушением неотъемлемых прав самоопределяющейся Украины» (Образование СССР. С. 21), Сталин, заручившись согласием народного комиссара просвещения А.В. Луначарского, в ведении которого находились Эрмитаж и Преображенский собор, «счел своим долгом удовлетворить просьбу Украинского в[оенно]-р[еволюционного] штаба в Петрограде» (Там же).
Несмотря на непризнание Центральной радой советского правительства, последнее хотело все же подать Киеву сигнал о благожелательном отношении к украинской независимости. Сталин 30 ноября по прямому проводу связался с секретарем труда Н.В. Поршем и заверил его, что Совнарком не намерен стеснять полноту автономии Украины. Однако в Киеве представители российских меньшевиков и бундовцев потребовали чрезвычайного заседания Малой рады, обвинив Порша в отступлении от официального решения Центральной рады о непризнании советского правительства.
Прямая связь Совнаркома с Центральной радой оборвалась, едва начавшись, но, видимо, Центральная рада продолжала через Украинский военно-революционный штаб в Петрограде настаивать на передаче реликвий непосредственно ее представителям.
Луначарский взялся довести дело до конца и решил осуществить передачу с размахом. С соответствующим предложением он выступил 7 декабря перед Всероссийским Центральным Исполнительным комитетом Советов рабочих и солдатских депутатов (ВЦИК). В результате ВЦИК постановил «передачу реликвий сделать в торжественной форме народного праздника перед Преображенским собором с участием войсковых частей» (Декреты Советской власти. С. 169) и «вместе с историческими реликвиями передать украинцам особо изготовленную грамоту» (Там же). Всем устройством праздника должна была заняться особая комиссия (раз грамота «особая», то комиссия не может быть иной), а грамоту должны были подписать на самом высоком уровне: председатели ВЦИК и Совнаркома, народные комиссары по делам национальностей и просвещения.
Что произошло дальше, не совсем ясно.
Скорее всего, В.И. Ленин как председатель Совнаркома обратил внимание двух народных комиссаров Сталина и Луначарского на то обстоятельство, что Центральная рада не обратилась к советскому правительству, как к официальному правительству страны, а действовала через Украинский военно-революционный штаб в Петрограде. Для Ленина такая форма взаимоотношений с возглавляемым им правительством была неприемлема.
В результате Совнарком решил воспользоваться тем поводом, что якобы в мандатах представителей Центральной рады не предусмотрена сама процедура передачи. Главную же причину того, что к советскому правительству не обратились «как к законной верховной власти в России» (там же), Совнарком упомянул во вторую очередь, чтобы не слишком бросалось в глаза выраженное сомнение в легитимности советского правительства.
Двух причин для недовольства Ленину показалось мало. Центральную раду обвинили еще и в том, что ее представители вели дальнейшие переговоры с народными комиссарами «в резкой форме» (Там же).
Нет, совсем передачу украинских реликвий не отменили. Изменили форму передачи, сославшись на особую комиссию. Об этом шла речь в правительственном сообщении от 12 декабря 1917 г. Было сказано, что председатель Совнаркома и народные комиссары по иностранным делам, просвещению и по делам национальностей, то есть Л.Д. Троцкий, А.В. Луначарский и И.В. Сталин, заслушав решение особой комиссии, «а также протест Украинского революционного штаба» (по какому поводу штаб протестовал, не очень понятно. – Ю.П.) постановили: «Дальнейшие переговоры о сроке и порядке передачи реликвий вести с украинской фракцией Центрального Исполнительного Комитета (очевидно, ВЦИК, где были три украинских делегата. – Ю.П.) и официальную передачу совершить в руки доверенного лица этой фракции» (Декреты Советской власти. С. 170).
Насколько можно судить по различным источникам, украинские реликвии (во всяком случае, некоторая их часть) не переданы в Киев до сих пор.
На дипломатическом фронте Центральную раду и Совнарком также ожидали противоречия.
Еще 30 ноября 1917 г. Сталин по прямому проводу говорил с Н.В. Поршем, секретарем труда в составе Генерального секретариата, по сути, министром автономного украинского правительства. Это был разговор равного с равным. Сталин заверил Порша, что Совнарком не собирается покушаться на автономные права Украины.
Казалось бы, в Киеве должны были воспринять заверение Сталина, как приглашение к диалогу и к сглаживанию острых углов в отношениях.
Но в Киеве прямой разговор члена украинского правительства с официальным представителем советской власти вызвал бурю. Меньшевики и эсеры потребовали созыва чрезвычайного заседания Малой рады, на котором Порша обвинили в отходе от принципиальной позиции непризнания советского правительства.
В Петрограде к 12 декабря 1917 г., когда баталии с Центральной радой на культурном фронте вроде бы закончились, действительно могли считать, что советское правительство является «законной верховной властью в России», благодаря заключенному в Брест-Литовске (далее везде «Брест») 5 декабря 1917 г. соглашению со странами Четверного союза о приостановке военных действий. Ленин воспринимал брестские переговоры, как своего рода прорыв в международное признание. Более того, как единственную возможность остаться на плаву. Справедливым представляется мнение председателя германской делегации на брестских переговорах о том, что если бы важнейшая страна Четверного союза Германия, «отклонила переговоры с большевистским правительством и заявила бы, что согласна вести переговоры только с правительством, избранным свободным голосованием, то большевики не могли бы удержаться у власти» (Гофман. С. 161).
В Киеве понимали, что провозглашенной УНР для утверждения ее государственного статуса, необходимо также выйти на международную арену и Центральной раде лучшего способа, чем мирные переговоры, на тот момент было не найти. Тем более, что снизу неслись требования безотлагательно заняться проблемой мира вместе с другими автономными и полуавтономными единицами России, не исключая и Советской России. Под давлением армейских представителей Генеральный секретариат был вынужден 4 декабря принять принципиальное постановление об обращении к странам Антанты и к странам Четверного союза с предложением о проведении мирных переговоров и об участии в них украинских делегатов от Юго-Западного и Румынского фронтов.
Последнее предложение выглядело не очень логичным, потому что как бы фиксировало военное единение УНР с Советской Россией, самую мысль о котором Центральная рада категорически отвергала. И потому 6 декабря 1917 г. в Киеве приняли решение вычленить из общероссийского фронта, в частности из Юго-Западного и Румынского фронтов, отдельный Украинский фронт и призвать военнослужащих-украинцев в Украину для защиты родных рубежей.
Очередной шаг к фактической независимости украинского государства под названием Украинская Народная Республика был сделан.
Использованные источники:
1. Гофман: Гофман М. Война упущенных возможностей. – М.: - Л.: Гос. изд-во, 1925.
2. Декреты Советской власти: Декреты Советской власти. Т.1. 25 окт. 1917 г. – 16 марта 1918 г. – М.: Гос. изд-во полит. литературы, 1957.
3. Образование СССР: Образование СССР. Сборник документов 1917 – 1924. - М.: - Л.: Изд-во АН СССР, 1949.
Продолжение следует
Добавить комментарий