Переход на летнее время
На выходе из редакции Гвоздиков услыхал за спиной голос секретарши.
— Максим, вернись, тебя шеф зовёт.
— С какого перепуга? Задание я получил, меня водитель ждёт…
— Подождёт. Ничего с ним не сделается. Шеф сказал, что это срочно.
— Скажи, что я уже в пути.
— Приказано доставить тебя живого или мёртвого. Подымайся в отдел.
Гвоздиков стукнул пару раз в дверь и вошёл в кабинет.
—Максим! — преувеличенно бодро улыбаясь, шеф вышел из-за стола и протянул ему руку. — Тебя-то мне и нужно.
«Сейчас подсунет бросовый материал, от которого отбоярились все сотрудники отдела. На практикантах, особенно если они первокурсники, всегда воду возят», — обречённо подумал Максим.
—Ты, конечно, знаешь, что 1 апреля 1979 года страна переходит на летнее время.
— Газеты каждый день на первой полосе вещают. Телевизор включить невозможно.
— У них все материалы написаны под копирку ТАСС. А мы радио! Детская редакция, вещающая на подрастающее поколение. Мы обязаны подавать материал с выдумкой, нестандартно. Чтобы ребятишек за уши нельзя было оттащить от радиоприёмника. Понимаешь, практикант, какая честь тебе оказывается?
Гвоздиков вздохнул.
— Максим, — заведующий положил руку ему на плечо, — какой тебе годик?
— Девятнадцатый.
— А средний возраст сотрудников нашего богоугодного заведения – пятьдесят с хвостиком. Ты – наша смена.
«Ага, — про себя усмехнулся Максим, — «пока травка подрастёт, лошадка с голоду помрёт».
— Тем не менее, это мы на пикапе драном и с одним, как его… наганом, первыми врывались в города. Мы – корреспонденты. А за нами уже шли танкисты, артиллеристы, пехота. Сейчас твоя очередь.
— Я уже получил от вас на планёрке задание…
— Отставить! Сей же час топай в близлежащую школу, попроси у завуча сопроводить тебя в любой четвёртый, пятый, «а» или «б». Поговори с ребятами с огоньком, с выдумкой. Школа должна с энтузиазмом встретить твой приход. Голоса их учеников прозвучат на всю Москву. Ты меня понял?
— Понял…
— Молодец! Живот втянул, грудь колесом и на амбразуру шагом марш!
Максим щёлкнул каблуками и молодцевато вышел из кабинета.
Завуч от его появления в кабинете в восторг не пришла.
— Самый разгар учебного дня. До конца третьей четверти всего неделя. А вы предлагаете мне целый класс оторвать от занятий ради не нужного им разговора. Всю полезную информацию о переводе на летнее время в школе они давно получили.
Но с прессой не поспоришь.
И она сопроводила Гвоздикова в пятый «Б». У преподавателя глаза на лоб полезли, когда понял, по какой причине у него срывается урок. Он пытался протестовать, но начальственная дама так осадила его, что педагог поплёлся на последнюю парту, бурча про себя что-то весьма нелицеприятное.
Максим достал магнитофон и включил его. Тема проста. Пусть отвечают, как могут.
Он надеялся услыхать от них что-нибудь нестандартное - и этим порадовать шефа. Но ребятишки бойко пересказали заголовки и навязшие на зубах тексты. А затем умолкли.
Гвоздиков выключил магнитофон.
— Отлично, ребята. Политинформация в школе поставлена на недосягаемую высоту. Вы-то что думаете по этому поводу?
— А что тут думать, — неожиданно прорезался мальчишеский тенорок. — Отец говорит, что за нас всё решили, как всегда ни о чём не спросили. А может, от этой перемены только хуже будет. Особенно деревенским. Коров-то не заставишь часы вперёд перевести.
Класс дружно рассмеялся.
— Епифанцев! — взвился со своего места географ. — Думай, что говоришь. Тебя не про твоего отца спрашивают!
— А я что, я ничего. Я даже с ним поспорил. Только зазря. Подзатыльник получил.
— Вот я попрошу директора, чтобы он вызвал твоего отца в школу и выдал ему по первое число. Чтоб лишнего не болтал при всём честном народе.
— Подождите, — Максим поднял руку. — Мальчик честно ответил…
И тут раздался спасительный для класса звонок.
Ребята выжидающе посмотрели на Гвоздикова.
Им тут всю перемену сидеть?
— Спасибо. — Максим развёл руками. — Вы всё правильно ответили.
Он немного постоял в коридоре и поплёлся к выходу. Задание было провалено с треском.
Неожиданно на него налетела курносая девчушка.
— Извините меня, пожалуйста, я подружку догоняла…
— Это ты меня извини. Иду и ничего вокруг себя не вижу.
— Тогда я побежала, а то переменка скоро закончится.
— Беги… нет… постой.
— Так мне бежать или стоять?
— Можно тебе задать вопрос?
— Можно. Нам их в школе по сто раз в день задают.
Гвоздиков снял с плеча магнитофон, подвёл девочку к окошку, крутанул реле.
— Тебя как зовут?
— Люда. Люда Колокольцева из третьего «А» класса.
— Ты, конечно, слышала, что с первого апреля собираются ввести летнее время.
— Конечно, слышала. И в школе, и дома про это говорят. Наверное, боятся, что мы опаздывать начнём.
— Раз ты такая информированная, скажи, для чего это делается?
— Для чего? — она задумалась, наморщила лоб и неожиданно тоненько рассмеялась. — Чего же тут непонятного! Это же здорово! Мы теперь с солнышком на целый час раньше встречаться будем. На целый час!
В редакции Гвоздикова похвалили за находчивость и отправили на новое задание по правильному переходу улиц.
Лютый
Витька с Толиком лежали в нагретой солнцем траве рядом с высоченным забором, окружавшим Киреевский сад. Изредка за забором раздавалось глухое ворчание, переходившее в бухающий лай, к которому они сосредоточенно прислушивались.
— Это и есть Лютый? — испуганным шёпотом спросил Толик.
— Он самый. Кому же ещё там быть? — в тон ему ответил Витька.
— Такому попадёшься – от штанов только клочья останутся, — поёжился Толик.
— Штанами не отделаешься, — важно сплюнул Витька. — От собственной шкуры клочков не останется! Так что, если дрейфишь…
— Сам не сдрейфь! — презрительно дёрнул плечом Толик.
— Тогда повтори, о чём мы договорились?
— Пожалуйста. Киреевы ложатся спать, мы с тобой встречаемся у моего дома, приходим сюда, расшатываем треснувшую доску, лезем в сад, рвём яблоки… — зачастил Толик.
— Замолотил, — перебил его Витька. — Расшатываем, рвём, приносим бабке яблоки на варенье. Запомни главное – ровно в десять я тебе свистну. — Витька сунул в рот пальцы и свистнул так, что Толик от неожиданности подпрыгнул. — А пока катись домой и затаись.
По дороге домой Витька ещё раз прокрутил в голове все детали задуманной операции. Как ни посмотри, а самым слабым звеном был Толик. Конечно, на дело следовало бы взять кого-нибудь из своих, проверенных ребят. Но при одной только мысли, что хозяйское добро стережёт Лютый, друзья по набегам на чужие сады и огороды сразу воротили физиономии в сторону.
Когда совсем стемнело, две маленькие фигурки, избегая освещённых мест, вздрагивая при каждом шорохе, двинулись по направлению к Киреевскому саду. Добравшись до забора, они принялись ощупывать одну доску за другой, постоянно прислушиваясь к тому, что происходит по ту сторону ограды и, не услыхав ничего подозрительного, продолжали искать лазейку.
— Есть! — наконец приглушённо воскликнул Витька. — Та самая, с трещиной, помогай расшатывать.
Ребята принялись за дело.
— Лезь! — пропыхтел Витька, когда дыра сделалась настолько большой, что в неё можно было просунуть голову.
— А чего это я должен лезть? — опешил Толик
—Ты – настоящий скелет. В дыру ужом проскользнёшь. Я раза в два толще тебя. Ты пролезешь, а я застряну. Вот тут-то ты меня и потянешь. Понял, умник?
Толик яростно замотал головой.
— Я следом за тобой лезть должен. Застрянешь, я тебя пропихну. Так оно правильнее будет.
— Я вот тебе сейчас дам в нос, сразу поймёшь, что правильно, что неправильно. Лютый нас учует, первый во все лопатки драпанёшь.
— Ты не очень тут кулаками маши. Я тоже могу в нос дать. Ты сам первый не драпани.
— Как же я драпану, если в дыре застряну? — примирительно сказал Витька. — Если быть беде, вместе погорим. Тут – или пан, или пропал. Давай лезь, Толян.
— Ладно, — буркнул Толик и легко проскользнул в дыру.
Витька тоже без особого труда последовал за ним.
И они на четвереньках поползли к ближайшему дереву.
— На верхушку сможешь залезть? — Витька оценивающе посмотрел на приятеля.
— Зачем на верхушку-то? Вон сколько яблок на нижних ветках…
— Ты б ещё падалицу подобрал, — недовольно зашипел Витька. — Наверх надо лезть, там самый смак растёт!
— Ну, если смак…— вздохнул Толик, неуклюже вскарабкался на плечи приятелю, пошатнулся и, чтобы не упасть, ухватился за шершавый, сохранивший тепло летнего дня ствол яблони.
— Да не дрожи ты, — прохрипел снизу Витька, — цепляйся за ветки и лезь. Я следом за тобой.
— А ты лезь на другую яблоню, Витёк. Вдруг эта нас двоих не выдержит.
И тут тишина раскололась оглушительным собачьим лаем. Толик вмиг очутился на верхушке дерева. Рядом уже сопел Витька.
— Влипли… — тяжело переводя дыхание, проскулил он. — Теперь я пропал. Ты городской, с тебя взятки гладки. С меня весь спрос будет. Отец за любой другой сад слова бы не сказал, а за Киреевский выпорет, как сидорову козу.
— Погоди, Витёк. Смотри: собака лежит себе спокойно, даже хвостом потихоньку виляет, не лает уже.
— Прикидывается. Ты попробуй, шевельнись.
Толик затих, а потом снова зашептал:
— А что если его отвлечь?
— Как это «отвлечь»?
— А бросить яблоко подальше от дерева. Он – за ним, а мы – в дыру.
— Попробуй! — оживился Витька.
Толик быстро сорвал и швырнул яблоко в глубину сада. Лютый даже ухом не повёл.
— Всё…— всхлипнул Витька, — сидеть нам тут до утра. А там придёт Киреев, сдаст меня отцу - и будет мне порка. — И он заскулил.
— Ничего тебе не будет! — отчаянно выкрикнул Толик, спрыгнул с дерева и помчался в глубь сада.
Пёс рванулся за ним. Витька оторопело посмотрел им вслед, мгновенно слетел с дерева и, утирая на ходу сопли, кинулся к спасительной дыре...
Услыхав за спиной жаркое дыхание собаки, Толик бросился плашмя на землю и заткнул уши ладонями. Лютый остановился и, поводя боками, удивлённо уставился на мальчишку. «Разорвёт», — только и успел подумать Толик и ещё сильнее вжался в траву. Пёс задумчиво ткнул носом незадачливого воришку в спину, затем просунул морду между его плечом и головой и мягко лизнул в ухо, словно хотел сказать: «Не дрожи, не бойся меня...»
Толик с трудом заставил себя повернуть голову и замер в изумлении. Глаза пса светились искренним любопытством: «А ну, покажись, что ты за фрукт такой, охотник до чужих яблок, любитель бегать со мной наперегонки?»
Мальчишка потянулся к собаке и несмело потёрся лбом о её холодный нос. Лютый лизнул его в щёку. Толик отстранился, некоторое время мальчишка и пёс с любопытством смотрели друг на друга. Наконец Лютый отвернулся, а Толик изо всех сил обхватил его за шею и прижался к пахнущей прелой листвой шерсти.
— Лютый… — тихонько сказал он.
Пёс вздрогнул, напрягся, будто попытался вникнуть в смысл имени, которое наводило ужас на всю округу.
— Нет, — улыбнулся ему Толик, — какой же ты Лютый? Ты самый настоящий друг. Дружок.
Зашелестели листья. С глухим стуком упало яблоко. Пёс аккуратно взял плод зубами и положил перед Толиком.
— Это мне? Спасибо,— смутился мальчишка.— Ты хочешь, чтобы я его взял?
Пёс кивнул, сорвался с места, исчез в темноте, и через мгновение появился с новым яблоком. Толик снял майку, завязал её узлом, скоро она была до отказа набита спелыми сочными плодами.
— Спасибо, хватит, мне пора, — спохватился Толик и направился к забору.
Лютый с печальным недоумением посмотрел ему вслед. Толик подошёл к дыре, отодвинул прикрывавшую её доску, и хотел было пролезть, но…
Резко обернулся, вывалил на влажную от утренней росы траву яблоки и срывающимся голосом крикнул:
— Лютый… Друг! Дружок! Ко мне!
Пёс в два прыжка оказался возле Толика, и оба исчезли в светлеющей дыре забора.
Добавить комментарий